Джамбаттиста Вико - Основания новой науки об общей природе наций

Три вида Юриспруденций, иными словами – Мудрости. Первой была Божественная Мудрость, называемая, как мы видели выше, Мистической Теологией; это значит: Наука о Языке Богов, т. е. о понимании божественных тайн Предсказаний; таким образом, она была Наукой о божественных Ауспициях, Простонародной Мудростью; ею были мудры Поэты-Теологи, первые мудрецы Язычества; по такой мистической Теологии сами они назывались mystae (с полным пониманием Гораций переводит так: «Истолкователи Богов»); таким образом, для этой первой Юриспруденции было характерно interpretari, почти что interpatrari, т. е. «входить в Отцов», Отцы же первоначально назывались Богами, как было отмечено выше (Данте сказал бы indiarsi, т. е. «входить в сознание Бога» 576). Эта Юриспруденция считала справедливым только то, что сопровождалось торжественными обрядами божественных церемоний; здесь – корни суеверного отношения Римлян к торжественным юридическим актам (acta legitima), и в их законах остались такие выражения, как «justae nuptiae» и «justum testamentum» вместо «торжественные свадьбы» и «торжественные завещания».

Второю была Героическая Юриспруденция; она состояла в гарантировании себя определенными соответствующими формулами, – такова Мудрость Улисса: у Гомера он всегда говорит так хитро, что преследует собственную пользу, всегда сохраняя буквальное значение своих слов. Поэтому вся слава Древних Римских Юристов состояла в умении их составлять сделки (cavere), а то, что они называли правом давать разъяснения (de jure respondere), было не чем иным, как предупреждением тех, которые должны были у судьи доказывать свое право, так излагать Претору обстоятельства дела, чтобы исковые формулы вполне обстоятельствам дела соответствовали, и так, чтобы претор не мог отказать им в праве на иск [241]. Совершенно также во времена вернувшегося варварства вся слава Ученых Юристов заключалась в том, что они умели находить формулировки для договоров или завещаний, и в умении формулировать иски согласно существу и статьям закона:, это в точности соответствовало cavere и de jure respondere Римских Юристов [242]. Третья – это Человеческая Юриспруденция: она рассматривает истинность фактов и милостиво склоняет смысл законов везде, где того требуют равные условия. Эта Юриспруденция осуществляется в Свободных Народных Республиках, а еще того больше – в Монархиях, т. е. в обоих видах Человеческих Правлений. Таким образом, Божественная и Героическая Юриспруденции придерживаются достоверности в те времена, когда нации еще незрелы; Человеческая Юриспруденция рассматривает истинность в наиболее просвещенные времена: все это является следствием из Определений Достоверности и Истинности и тех Аксиом, которые были выставлены в главе «Об Элементах» 579.

Было три вида Авторитета: первым был Божественный Авторитет, – для него не требуется у Провидения обоснования; вторым – Героический Авторитет, скрытый в торжественных формулах Законов; третьим – Человеческий Авторитет, таящийся в доверии к людям испытанного благоразумия, поведения и возвышенной мудрости в вещах умопостигаемых.

Из этих трех видов авторитета, применяемых Юриспруденцией во времена поступательного движения, совершаемого Нациями, вытекают три вида авторитета Сенатов, меняющиеся в продолжение этого движения. Первым из них был авторитет собственности; отсюда название auctores осталось за теми, от кого к нам переходит основание собственности; такая собственность в Законах XII Таблиц всегда называется auctoritas. Этот авторитет восходит к Божественным Правлениям времен состояния Семей, когда Божественный Авторитет принадлежал Богам, так как совершенно правильно думали, что все от них. Соответственно этому позднее, в Героических Аристократиях, где Сенаты составляли, как и в наши времена, Синьорию, такой Авторитет принадлежал Правящим Сенатам. Поэтому Героические Сенаты освящали своим авторитетом то, что перед этим обсудило народное собрание, как говорит Ливий: ejus quod populus jussisset, deinde patres fierent auctores 580. Таким образом, это восходит не к Междуцарствию Ромула, как рассказывает История, но к более поздним временам аристократии, когда плебс был уже приобщен к гражданству, как говорилось выше. Такое установление, по словам того же Ливия, saepe spectabat ad vim – «часто грозило переворотами», так что если народ хотел достигнуть главенства, то он должен был, например, избирать таких Консулов, перед которыми склонился бы Сенат; совершенно таково же избрание Магистратов, производимое народом в Монархиях.

Начиная с закона Публилия Филона, в котором Римский Народ был провозглашен свободным и абсолютным Носителем Власти, как было сказано выше, авторитет Сената стал подобен авторитету опекуна, соответственно праву опекунов подтверждать сделки опекаемых, остающихся хозяевами своего имущества (это право называется auctoritas tutorum). Сенат подтверждал народу представленную формулу закона, до того уже намеченную в Сенате; подобно тому, как осуществляется авторитет опекунов по отношению к опекаемым, так и Сенат должен был присутствовать вместе с одновременно присутствующим в общих собраниях народом; самым актом присутствия народ предписывал закон, если он был желателен; в противном случае народ мог подтвердить старый закон, probare antiqua, а это значит то же самое, что он не желал нового; все это было установлено для того, чтобы народ, предписывая законы, по слабости своего разумения не нанес какого-либо общественного вреда; потому предписывание законов регулировалось Сенатом. Поэтому также Цицерон совершенно правильно определяет формулы законов, предлагаемые Сенатом народу чтобы он их установил, как perscriptae auctoritates, а не как личный авторитет (auctoritas), например, опекунов, которые своим присутствием подтверждают сделки опекаемых; ведь подтверждение надолго сохраняется в написанном виде, а именно это означает слово perscribere, в противоположность исковым формулам, записанным начальными буквами (per notas), т. е. так, что они были непонятны для народа. По сообщению Ливия, Закон Публилия установил, что отныне и впредь авторитет Сената valeret in incertum comitiorum eventum 581.

Когда в конце концов Республика перешла от Народной Свободы к Монархии, тогда последовал третий вид авторитета – он заключается в доверии или почтении к Мудрости: Авторитет Совета; отсюда Юрисконсульты при Императорах назывались auctores. Таким должен быть авторитет Сенатов при монархах: последние совершенно и абсолютно свободны следовать или не следовать тому, что им советуют Сенаты.

Было три вида Понимания Права. Во-первых – Божественное, доступное одному лишь Богу; люди о нем знали лишь постольку, поскольку оно было им сообщено в откровении: сначала Евреям, потом Христианам – во внутренней речи сознания (так как то были слова Бога – чистого сознания), а также во внешней речи как Пророков, так и Иисуса Христа Апостолам (через них она стала известна Церкви); Язычникам – в ауспициях, оракулах и других телесных знаках, представляющихся божественными указаниями, так как считалось, что эти знамения идут от Богов, последние же, согласно верованиям Язычников, состояли из тела. Таким образом, в Боге, который является чистым разумом, разум и авторитет – одно и то же; поэтому в хорошей Теологии божественный авторитет занимает то же самое место, что и разум. Здесь следует удивляться Провидению, которое в первые времена, когда люди Язычества не понимали разума (выше было доказано, что происходило это в состоянии Семей), допустило их впасть в заблуждение, признать вместо разума авторитет ауспиций и руководствоваться такими мнимыми Божественными Советами, соответственно следующему вечному свойству: там, где люди в вещах человеческих не видят разума, и еще того больше, если они видят ему противоречащее, они успокаиваются на неисповедимости установлений, скрытых в бездне Божественного Провидения. – Вторым пониманием был Государственный Смысл, называемый Римлянами civilis aequitas; выше, в Аксиомах 582, Ульпиан определил нам его так: от природы оно известно не каждому человеку, но лишь немногим опытным Правителям, которые умеют усмотреть то, что необходимо для сохранения Рода Человеческого. Такая мудрость от природы была свойственна Героическим Сенатам, и прежде всего Римскому Сенату, Мудрейшему во времена Свободы, как аристократической, когда плебс был совершенно отстранен от обсуждения общественных дел, так и народной – в течение всего того времени, когда народ в общественных делах направлялся Сенатом, т. е. до времен Гракхов.