Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 2 [litres]

По внешней политике также продолжался обмен телеграмм по вопросу о предоставлении бóльших или меньших полномочий разграничительным комиссиям. Граф Шувалов, проездом через Вену, без надобности вошел в объяснение с графом Андраши, который нахально восстал даже против того, что уже было окончательно улажено и с англичанами, и с Портой.

Между тем Тырновское народное собрание закончило возложенное на него составление органического статута для Болгарии и затем закрыто. Сегодня же должны уже собраться там новые депутаты в чрезвычайное собрание для выбора князя.

18 апреля. Среда.В понедельник ездил я в Симеиз, чтобы взглянуть, всё ли готово к приему ожидаемой вскоре семьи. Я наслаждался, как в дни юности, осматривая все уголки дома, все чаиры [51] Чаир – это горная поляна с высаженными на ней плодовыми деревьями. – Прим. ред. , огороды, фонтаны.

Возвратился в Ливадию к обеду, то есть к 7 часам. В этот день ожидали приезда греческой королевы Ольги Константиновны; но она прибыла только в полночь, когда перестали уже ожидать ее.

Вчера утром был съезд в Ливадии по случаю торжественного дня рождения императора. Поздравительных телеграмм масса; мне пришлось отправить множество ответных от имени его величества. Перед самым обедом получена телеграмма от князя Дондукова, который, со свойственной ему ловкостью, подогнал к этому дню выбор князя только что съехавшимся новым народным собранием. По нашему указанию выбран единогласно принц Александр Баттенберг, племянник императрицы, участвовавший с нами в кампании 1877 года в Болгарии.

Эту весть государь принял с видимым удовольствием; в тот же вечер разосланы телеграммы ко всем дворам и к отцу принца, брату императрицы. По окончании обеда меня позвали в гостиную императрицы вместе с графом Адлербергом и Гирсом. Здесь мы нашли великую княгиню Александру Иосифовну и царственную ее дочь королеву Ольгу. Императрица не совсем довольна выбором ее племянника на болгарский престол; по-видимому, она мало доверяет прочности и счастливой будущности этого нового государства.

Сегодня утро было свободно, и я съездил в Ялту навестить бедного больного Александра Алексеевича Зеленого. Я нашел его в еще более печальном состоянии, чем был он в прошлом году. Потрясающее воздействие произвела на больного беспощадная суровость, с которою государь обошелся с ним в день своего приезда в Ливадию, когда Зеленый встретил его величество на крыльце Ливадийского дворца: проходя мимо Зеленого и едва приостановившись, государь гневно сказал ему, что злодейское покушение 2 апреля совершено его родственником – мужем его племянницы. Такой неожиданный упрек совершенно ошеломил больного, который сначала даже ничего не понял и растерялся; с трудом вспомнил он, что лет шесть назад одна из дочерей его родной сестры покинула родительский дом и с тех пор о ней не было в семье никаких сведений. Сегодня Зеленый объяснил мне, что эта девушка, совращенная нигилистами, вышла за какого-то неизвестного ему человека, которого, однако же, после короткого времени, бросила. Этот человек и оказался злодеем, покусившимся на цареубийство.

20 апреля. Пятница.С приезда в Ливадию я пользуюсь непривычным мне досугом. Только по утрам, на какой-нибудь час времени, мы с Гирсом и графом Адлербергом являемся в кабинет государя для прочтения полученных новых известий по делам политическим и для обсуждения ответов. Чтение это происходит в кабинете императрицы или на ее балконе. Затем, кроме обязательного присутствия за обедом, всё остальное время свободно: пользуюсь им для прогулки и чтения – два удовольствия, которые я могу себе позволить только теперь, как редкое исключение из обычной моей жизни.

Прочел я замечательную статью профессора Градовского, помещенную в одном из ежемесячных журналов: «Социализм на западе Европы и в России». Автор мастерски разъясняет ненормальное явление наших русских «социалистов», которые заимствовали на западе только имя, но действуют и думают совершенно в ином смысле. То, что называется в Европе «социализмом», совершенно чуждо нам; у нас это экзотическое растение, для которого нет пригодной почвы. Градовский весьма верно указывает причины, создавшие у нас «нигилизм», и обстоятельства, помогающие безобразным деяниям наших пропагандистов и революционеров. Дело в том, что при всей чудовищности проповедуемых ими принципов, они не только не встречают отпора в обществе, но даже находят благоприятствующую почву в массе недовольных существующим порядком вещей.

И я, со своей стороны, постоянно высказывал и высказываю эту самую мысль; но Градовский изложил ее с бóльшим умением и тактом; он сумел высказать много таких истин о настоящем нашем, можно сказать, хаотическом положении, которые в другой форме не могли бы появиться в печати.

Действительно, нельзя не признать, что всё наше государственное устройство требует коренной реформы, снизу доверху. Как устройство сельского самоуправления, земства, местной администрации, уездной и губернской, так и устройство центральных и высших учреждений – всё отжило свой век, всё должно получить новые формы, согласованные с великими реформами, совершенными в 60-х годах. К крайнему прискорбию, такая колоссальная работа не по плечам теперешним нашим государственным деятелям, которые не в состоянии подняться выше точки зрения полицеймейстера или даже городового. Высшее правительство запугано дерзкими проявлениями социалистической пропаганды и думает только об охранительных полицейских мерах, вместо того чтобы действовать против самого корня зла. Появилась зараза – и правительство устраивает карантинное оцепление, не предпринимая ничего для самого лечения болезни.

Высказывая эти грустные мысли, невольно задаешь себе самому вопрос: честно ли ты поступаешь, храня про себя эти убеждения, находясь в самом составе высшего правительства? Часто, почти постоянно гнетет меня этот вопрос. Но что же делать? Плетью обуха не перешибешь; я был бы Дон Кихотом, если бы вздумал проводить взгляды, совершенно противоположные существующим в той сфере, среди которой вращаюсь; взгляды эти сделали бы невозможным мое официальное положение и не принесли бы ровно никакой пользы делу. Я убежден, что нынешние люди не в силах не только разрешить предстоящую задачу, но даже и понять ее. Для успокоения же собственной совести было бы одно средство – удалиться от правительственной деятельности, что и составляет уже давно предмет задушевной моей мечты; но возможно ли было предпринять такой шаг в последние годы и скоро ли можно будет осуществить свою давнишнюю мечту?

22 апреля. Воскресенье.Сегодня утром приехал в Ливадию князь Дондуков. После обедни и завтрака государь принял его доклад в присутствии моем, а также Гирса и графа Адлерберга. Разумеется, главным предметом доклада было избрание на болгарский престол принца Александра Баттенберга, соображения о его прибытии в Болгарию, о приеме им депутации, даже о том, в каком мундире должен он явиться и какую русскую ленту следует на него надеть. Впрочем, князь Дондуков привез с собой целую кипу докладных записок по разным вопросам, преимущественно о ликвидации нашего управления и оккупации в Болгарии. Завтра он уже намерен отплыть обратно в Варну.