Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 2 [litres]

К обеду царскому было много приглашенных; императрица не вышла; зато были королева Греческая, ее родители и братья и моряки греческие и русские. После обеда les habitués [53] Обычные гости. – Прим. ред. были приглашены в гостиную императрицы. Ее величество очень любезно извинялась, что утром, озадаченная видом множества новых лиц, не была достаточно внимательна к моей жене. Чем ближе узнаешь императрицу, тем более ценишь ее внимательность и обходительность.

23 мая. Среда.Вчера телеграммы из Петербурга снова были в тревожном смысле; опять заговорили об отмене поездки в Берлин; однако же до вечера не было решения. Эта продолжительная неизвестность и колебания сделались для всех невыносимы, так что сегодня утром, когда государь потребовал к себе графа Адлерберга и меня и объявил нам об окончательном решении своем отказаться от поездки в Берлин и выехать 25-го числа утром вместе с императрицей в Петербург, даже и я почти обрадовался, несмотря на всё прежнее желание мое провести какую-нибудь недельку на отдыхе в Симеизе. Государь при нас отправил на телеграфную станцию телеграмму императору Вильгельму и немедленно же сделал все распоряжения к отъезду. Я воспользовался свободным днем, чтобы съездить еще раз в Симеиз проститься со всеми своими. К тому же сегодня годовщина нашей свадьбы. Бóльшую часть дня провел я в семье и возвратился в Ливадию уже к вечернему собранию. Грустно было покидать Симеиз в такое восхитительное время года, имея в виду через четыре дня погрузиться снова в безотрадный, омут петербургской [чиновничьей] жизни.

29 мая. Вторник. Петербург.Утром 25-го числа, в пятницу, покинули мы благословенный берег Крыма. Их величества с великой княгиней Александрой Иосифовной и великими князьями Сергеем Александровичем и Дмитрием Константиновичем с многочисленною свитой отплыли от Ялты на пароходе «Эреклик». До Севастополя сопровождали их королева Ольга Константиновна, отец и брат ее (великие князья Константин Николаевич и Константин Константинович).

Плавание и всё дальнейшее путешествие до Петербурга совершилось вполне благополучно и с обычными удобствами. Часть пути сопровождали государя временные генерал-губернаторы одесский – генерал-адъютант Тотлебен – и харьковский – граф Лорис-Меликов. Везде бросались в глаза принятые чрезмерные полицейские предосторожности; на платформах не было толпы, которая в прежние времена бросалась с одушевлением приветствовать царя; везде пусто, везде гробовое молчание.

Через Москву проехали ночью; все спали крепким сном. В понедельник, около шести часов вечера, императорский поезд остановился у Царскосельской станции. Наследник и цесаревна встретили государя еще в Гатчине. На платформе нашел я старшую дочь Елизавету, с которой и доехал до Петербурга.

В самый день приезда, 28 мая утром, совершена казнь Соловьева, покусившегося на жизнь государя 2 апреля. Он был повешен на Смоленском поле, в виду большой толпы народа [при совершенной тишине и покое].

Сегодня утром ездил я в Царское с докладом, представлялся особам императорской фамилии, присутствовал при обычном молебствии и, возвратившись к трем часам в Петербург, нашел у себя всех начальников главных управлений Военного министерства и многих других лиц. Само собою разумеется, что, кроме разговоров, я завален массою ожидавших моего возвращения бумаг и писем. Нужно несколько дней, чтобы сколько-нибудь разобраться.

31 мая. Четверг.Сегодня 25-летняя годовщина назначения государя шефом Прусского уланского полка. По этому случаю прислана от этого полка депутация. Государь принял ее утром, а потом в честь ее был дан в Царском Селе большой парадный обед. Поэтому и я должен был оставаться там весь день; возвратился только в 9 часу вечера. Вместе с тем праздновалась и золотая свадьба императора Вильгельма, взамен вчерашнего дня.

12 июня. Вторник.Давно не заглядывал в свой дневник; ничего не было заслуживающего упоминания. В политике спокойствие; исключение составляет только неслыханная циничная расправа трех или четырех держав с несчастным хедивом египетским Измаил-пашой. Из-за денежных интересов западных спекулянтов Англия и Франция решили свергнуть с престола вассала Порты! А Германия, желая везде играть первенствующую роль, прихлопнула приговоренного к низвержению. Хедив пока еще противится, но, по всем вероятиям, уступит свое место новому ставленнику Европы.

Дела греческие и по разграничению Черногории не подвинулись ни на шаг. В Восточной Румелии созданной нами милиции угрожает распад благодаря [неспособности и просто] непригодности Виталиса к роли начальника военных сил. Князь Болгарский уже объехал всю Европу и собирался прибыть в Константинополь; но, к общему удивлению, султан отклонил его посещение из опасения каких-нибудь народных манифестаций в столице. Князь Александр, думаю, не будет плакать и проедет incognito мимо Царьграда.

Внутренние наши дела, так же как и политика, в каком-то застое, но будущее представляется в мрачном свете. По возвращении из Крыма я нашел в Петербурге странное настроение: даже в высших правительственных сферах толкуют о необходимости радикальных реформ, произносится даже слово «конституция»; никто не верует в прочность существующего порядка вещей. В числе нескольких правительственных лиц и я получил из-за границы экземпляр печатного анонимного письма, адресованного государю, где на 60 страницах in 4°, на хорошем французском языке указывается опасность настоящего положения России и необходимость решительного изменения системы управления, предлагается ввести конституцию с двумя палатами [то есть с Боярской думой] и полностью примириться с Польшей. Государь, получив этот памфлет и узнав от князя Горчакова, что прислан экземпляр и мне, спрашивал меня, читал ли я его. В то время я не успел еще прочесть, а после его величество уже не заговаривал об этом.

В городе сильное и неприятное впечатление произвело убийство некоего старого ростовщика Власова и его кухарки. Обнаружено, что убийца гвардейский офицер, прапорщик лейб-гвардии Саперного батальона Ландсберг. Побуждением к преступлению послужили долги и векселя.

Сегодня в Царском Селе происходила церемония крестин новорожденного великого князя Андрея Владимировича.

16 июня. Суббота.Вчера в Царскосельском дворце был большой обед в воспоминание о переправе через Дунай в 1877 году: приглашены были, в походной форме, наличные участники этой кампании и преимущественно находившиеся в Императорской главной квартире. Героем дня был Драгомиров.

Египетский хедив низложен как будто султанским фирманом, но в действительности распоряжением Англии и Франции. Хотя личность Измаил-паши и не заслуживает никакого сочувствия, однако же настоящий случай есть небывалый пример наглого самоволия Англии, подкрепленного угодливостью Франции. Две западные державы решают вопрос о низложении и возведении государей; султан является исполнительным орудием их. Германия и Австрия дали свое согласие; но они были спрошены уже тогда, когда вопрос был решен; Италия еще не давала своего заключения, а со стороны России было прямо заявлено, что дело требует общеевропейского соглашения. Несмотря на то, факт совершился; Измаил-паша вынужден был отречься; старший сын его Тевфик провозглашен хедивом, но с некоторым ограничением прежних политических прав наместников султана в Египте.