Дмитрий Милютин - Дневник. 1873–1882. Том 1 [litres]

Между тем в Рущукском отряде ежедневно происходят столкновения с турецкими войсками, пробующими то в одном, то в другом месте оттеснить наши войска на Ломе. Вчера было довольно горячее дело у Кадикиоя, под Рущуком. По-видимому, турки желали бы что-нибудь сделать с этой стороны, но не осмеливаются действовать решительно.

29 августа. Понедельник. Раденица.Главнокомандующий, прибыв 24-го числа в Раденицу, имел там совещание с принцем Карлом и генералом Зотовым. От князя Имеретинского получены наконец вполне благоприятные сведения об исходе боя под Ловчей. Несмотря на посланные туркам из Плевны подкрепления, Ловча осталась в наших руках, занята одной бригадой, а с остальными силами князь Имеретинский двинулся на Плевну и 25-го прибыл в Богот. Таким образом, не было уже причины откладывать долее атаку неприятеля под Плевной, и решили 25-го числа сделать все нужные приготовления, чтобы в ночь на 26-е приступить к постройке и вооружению батарей, назначенных для обстреливания неприятельских укреплений кругом Плевны.

Получив об этом известие 25-го в Чауш-Магале, государь решил перенести свою Главную квартиру в Раденицу на всё время действий под Плевной. 26 августа, выехав из Чауш-Магалы в 6 часов утра, прибыли в Раденицу около 10 часов и вскоре отправились далее к Плевне, вместе с главнокомандующим. От Раденицы до Плевны около 30 верст. На этом пути мы видели по сторонам дороги множество болгарских семейств, бежавших из разных мест, занятых турками, и кочевавших живописными таборами в ожидании исхода предстоящего боя.

На пути узнали мы, что первые действия наши против плевненской позиции начались успешно: неприятель не препятствовал в течение ночи постройке батарей и вооружению их. С рассветом 26-го с батарей открыт огонь. Северную сторону нашего расположения занимают румынские войска, южную – 4-й и 9-й корпуса, 2-я дивизия (князя Имеретинского) и летучий отряд генерал-майора Скобелева; бóльшая же часть кавалерии нашей и румынской, под началом генерала Лошкарева, направлена на левую сторону реки Вид, чтобы угрожать путям сообщения и отступления Осман-паши на Софию.

Государь и великий князь главнокомандующий со свитами своими расположились на горе, возвышающейся к востоку от Плевны, несколько южнее селения Гривица; отсюда можно было хорошо видеть всю южную сторону нашей и неприятельской позиций; видны были и некоторые части северной позиции, а в отдалении располагались возвышенности левого берега Вида.

Так просидели мы в нашей обсерватории до пятого часа вечера и к обеду возвратились в Раденицу. В продолжение дня получены тревожные известия от наследника цесаревича, который доносит о своем отступлении на Янтру. Первые эти телеграммы очень встревожили и огорчили государя; можно было полагать, что Рущукский отряд сбит неприятелем и потерпел поражение; опасались, что великий князь Владимир Александрович с 12-й дивизией отрезан и приперт к Дунаю; недоумевали, что будет с осадной артиллерией, часть которой была подвезена к городу Пиргосу.

По приезде в Раденицу государь собрал в своей палатке великого князя главнокомандующего, его начальника штаба Непокойчицкого, его помощника генерал-майора Левицкого и меня. Полученные вечером телеграммы несколько ослабили первоначальное впечатление; видно было, что наследник цесаревич решил отвести свои войска от Лома не вследствие напора неприятеля, а по своим соображениям: из опасения, что турки при своей многочисленности могли обойти оба фланга 13-го корпуса на Ломе. Получена также телеграмма от князя Шаховского, который со своим 11-м корпусом остается спокойно на прежних позициях по дорогам от Тырнова на Осман-Базар.

В совещании нашем я старался обратить внимание главнокомандующего на то, что с отступлением Рущукского отряда от Лома неприятелю открывается путь к Тырнову и при слабости войск у князя Шаховского наступление турок в этом направлении представляет для нас наибольшую опасность. Того же мнения был и государь. Решено было прибывающие новые войска, 26-ю пехотную и Донскую казачью дивизии, стягивать на пути между Белой и Тырновом, чтобы, смотря по надобности, поддержать или войска 12-го и 13-го корпусов в низовьях Янтры (для прикрытия систовской переправы), или 11-й корпус – для прикрытия Тырнова.

27 августа снова отправились мы на позицию под Плевной; опять сидели долго на той же горе, которую уже окрестили Царским курганом; объезжали расположение некоторых резервов и перевязочных пунктов и возвратились в Раденицу около 8 часов вечера, когда было уже совсем темно. Главнокомандующий вместе с принцем Карлом остался в деревне Порадим, чтобы находиться ближе к месту боя.

Сведения от наследника цесаревича продолжали оставаться успокоительными. Неприятель не преследовал отступавшие войска, которые остановились на полпути от Лома к Янтре.

28-го и 29-го числа опять ездили на позицию. Дело подвигается медленно; выпускают множество снарядов, а результат незаметный. Вчера румынские войска дебютировали удачным движением вперед и занятием позиции ближе к неприятельским укреплениям. Государь послал флигель-адъютанта благодарить румын и отвезти им несколько солдатских крестов.

Князь Имеретинский атаковал три батареи на оконечности неприятельского правого фланга. Две батареи были успешно взяты, но против третьей атаку отразили; потери составили около 600 человек. Кавалерия генерала Лошкарева преградила выход из Плевны по дороге к Софии. Но турки держатся стойко; по ночам исправляют поврежденные укрепления и даже возводят новые. Хотя наши батареи подвинулись вперед и действуют удачно, однако же положительного результата еще не заметно, а между тем начальник артиллерии князь Масальский уже жалуется на неумеренное расходование зарядов и затруднительность своевременного их пополнения. Летучие и подвижные парки едва успевают подвозить.

Крайне утомительно ежедневно ездить отсюда на позицию и обратно и сидеть там целый день под палящими лучами солнца, без всякого дела. Но государя как будто тянет туда; быть может, он даже спокойнее, находясь в виду войск и батарей. Ему хотелось бы [130] сказать, что он сам был под выстрелами. самому быть под выстрелами. Говорят, что вчера и сегодня просвистело несколько пуль картечной гранаты близко от нашего места наблюдения, но я не заметил их; да и рассудительно ли повелителю восьмидесяти или ста миллионов народа подвергать себя подобной случайности без всякой надобности и пользы.

31 августа. Среда.Вчерашний день не был днем торжества и радости. Планировали произвести решительную атаку на позицию перед Плевной. К полудню государь приехал на Царский курган и здесь, при громе пушек с наших и турецких батарей, совершено молебствие. Не дождавшись трех часов – времени, назначенного для общего наступательного движения, – некоторые войска преждевременно завязали дело и пошли в атаку. Мы следили за их движением и с замиранием сердца выслушивали привозимые адъютантами донесения. С правой стороны приходили неутешительные сведения: самые настойчивые атаки румынских и наших войск (1-й бригады 5-й пехотной дивизии) на главный редут над Гривицей были три раза отбиты турками; на левом фланге генерал Скобелев первоначально имел успех, выдвинулся вперед, но атака 30-й дивизии на редут также была отбита. На обоих пунктах потери наши были громадны. Когда уже совсем стемнело и бой, по-видимому, затих, мы возвратились в Раденицу в самом грустном настроении. На государя жаль было смотреть.