Автор неизвестен - Замок Альберта, или Движущийся скелет

Брюншильда часто изъявляла пред ним страсть свою двусмысленными словами, которые притворялся он непонимающим, но это послужило еще к большему воспламенению герцогини, которая наконец обнаружила пред ним столь явственно желания свои, что ему уже никак не можно было играть роль простака; и как небезызвестно было ему также, что в женщинах нежнейшая любовь, отвергнутая с презрением, преобращается часто в жесточайшую ненависть, то, нимало не медля, оставил службу ее и возвратился ко мне.

Несколько спустя по том, проходя лесом, встретился он с одним служителем герцогини (это был тот самый Эдвард, столь много нас обязавший), который ссорился с бедным поселянином герцога Альберта, и, не удовольствуясь ругательствами, ударил сильно сего несчастного старика, не могшего по дряхлости своей защищаться. Эдгар, прибежав к нему на помощь, освободил его из рук Эдварда. Это все было пересказано Брюншильде, со всеми обвиняющими нас обстоятельствами, какие только могут быть вымышлены клеветою, и с тех пор она всегда старалась привлечь нас в замок свой — но тщетно. Мы знали, чего должны были ожидать от посрамленного ее тщеславия и от предательства гнусных ее любимцев. Она решилась во что бы то ни стало нас погубить; и вчерашнего дня, говоря обо мне, сказала: «В физиономии этого старого изменника видно какое-то выражение, изъявляющее о таинственном и пагубном предприятии; когда взоры мои встречаются с его взорами, то я не замечаю в них никогда низкой робости подобных ему поселян, а вид раздраженный и почти угрожающий равного мне, почитающего себя оскорбленным». Но как бы то ни было, завтрашний день отмстит мне за него и за его сына, также и друг его Жакмар получит достойную награду; мы произведем суд в самом монастыре. А ты, верный мой Эдвард, приготовь в сию ночь людей наших к учинению клятвы; да где же двое других, которые похитили Дюнифледу?

— Они недалеко отсюда, ожидают ваших приказаний.

— Итак, в сию ночь, когда герцог удалится, приведи их в мою комнату, и выслушай еще: за ужином, коль скоро Альберт потребует пить, не забудь влить в стакан его усыпительного напитка. Сия предосторожность часто препятствовала ему мешать нам своим присутствием; она непременно и теперь нужна.

Эдвард, поклонившись супруге своего господина, пошел исполнять ее приказания. Брюншильда соединилась с компаниею, и, уведомивши герцога об открытиях своих, испросила дозволение на другой день нарядить суд. Герцог согласился удовлетворить ее просьбу, зная, что она не имеет никаких доказательств и в надежде, что обвиняемые будут по суду оправданы. Но, опасаясь при том, чтобы недоброжелательство его супруги не дало другого вида делу сему, решился сам присутствовать в суде, к чему пригласил и двух рыцарей.

За ужином Эдвард влил усыпительного напитка в стакан герцога; но он, имея подозрения, остерегался и не пил. Это было примечено Эдвардом, герцогинею и братом ее, который питал жесточайшую ненависть к Альберту. Но ты, может быть, никогда не видал брата Брюншильды — вот его портрет. Он росту почти гигантского; в одной его физиономии, так сказать, запечатлен зверский его характер; лицо смуглое, глаза, подобные ястребиным, и выказывающиеся из-под черных и навислых бровей; борода хотя не длинная, но густая, и сокрывает половину его лица. Покрой его одежды странный, и придает новую свирепость его виду; при всем его притворстве, поступки его отвратительны и обнаруживают сердце злобное и бесчеловечное. Добродушие герцога, которое называл он слабостию, давно уже учинилось предметом его презрения; Альберт нередко освобождал несчастных, преследуемых гонением своей супруги, каковое снисхождение от сердец, не знающих других удовольствий, кроме мщения, почитается величайшим преступлением. Он с давнего времени завидовал богатству герцога, и Брюншильда обещала, по смерти своего мужа, уступить ему часть из оного. Того же утра была между им и Альбертом небольшая ссора, и герцог поступил несколько грубо с своим шурином, что самое придало новую пищу его злости; он расстался, наполнен жесточайшей ярости и воспаленный мщением. До самого вечера не мог он позабыть обиды своей, и оскорбленное его тщеславие до такой степени возбудило в нем гнев, что, будучи предупрежденным от сестры своей, что дан будет герцогу усыпительный напиток, вознамерился убить его в следующую ночь, коль скоро начнет он, по обыкновению, действовать; но увидев, что герцог не принял его, должен был отложить свое предприятие, опасаясь, не возымел ли он каких подозрений. Брюншильда призывала его на другой день сопутствовать ей в монастырь; он предпочел остаться в замке, чтобы на свободе расположить успешнейшие меры к замышляемому им убийству. Когда Альберт стал жаловаться на расслабление и усталость, тогда изверги сии обманулись, полагая, что еще остаток вчерашнего напитка воспринял свое действие. И так с удовольствием смотрели на его удаление, тем более, что и Брюншильда также имела дела, требующие ее присутствия.

Коль скоро все успокоились в замке, герцог, помня обещание свое, соединился с двумя рыцарями, которые, взяв свое оружие, за ним последовали. Они направили шествие свое прямо к флигелю, обитаемому духами. Он был совершенно подобен противолежащему отделению, и вся разность состояла только в древности архитектуры, построенной готами во время нашествия их на сию часть Франции. Все же остальное здание пристроено было после того предками деда Брюншильды, первого мужа Гунильды. Немалого времени и трудов стоило им, чтоб отпереть первые ворота в проходе, соединяющем сие отделение со внутренним двором замка, ибо заржавелые петли долгое время были неподвижны; но впрочем, сии ворота не столь крепко были заколочены, как они было предполагали. Это несколько их удивило и вселило мысль, что оплошность таковая происходила единственно от страха служителей, коим Гунильда препоручила запереть их; они и сами начинали уже верить слуху о убийстве, в сем отделении свершившемся, почему легко могло случиться, что испугавшиеся люди спешили кое-как исполнить таковой приказ, дабы поскорее удалиться от места, на котором боялись нападения от силы неприязненной.

Все комнаты наполнены были сыростию и зловонием, мебели заплесневели и почти до половины сгнили; но все было в таком порядке, как будто бы они еще обитаемы. В одном месте кресла расставлены вокруг камина, в коем видны остатки погасших угольев; в другом же около стола, на котором поставлены блюда, покрытые наростом, составившимся из влажности, с пылью смешавшейся. В некоторых из сих комнат на потолке приметны трещины и следы проходившего сквозь них дождя. Герцог с своими сотоварищами проходили сие пустое здание, не видя и не примечая ничего, могущего оправдать народную молву. Потом достигли обширной залы, где увидели стол, окруженный креслами, на котором наставлено множество кушанья, покрытого наростом из пыли. Многие из сих яств совершенно высохли, другие сгнили, так что никак не можно было распознать свойства их, и сей стол казался приготовленным для какого ни есть великолепного пиршества, где намеревались также жертвовать и Бахусу, ибо приметно было великое число закупоренных бутылок; но напитки, в них заключавшиеся, по-видимому, совсем иссохли или выдохлись.