Пио Бароха - Алая заря

Дон Алонсо написал Соломону, но тот ему не ответил. Он несколько раз наведывался в полицейское управление, и вот однажды важный господин сказал ему:

— Хотите служить в полиции?

— Видите ли…

— Отвечайте, да или нет? Если вы не согласны, я предложу это место другому.

— Разумеется — да! Не знаю только, сумею ли я…

— Но вы твердо решили? Да или нет?

— Да, сеньор.

— Тогда через несколько дней вы получите назначение.

Вот при каких обстоятельствах дон Алонсо стал полицейским.

Через несколько месяцев после вступления в армию блюстителей порядка дону Алонсо пришлось участвовать в одной операции. Однажды ночью на пустыре Мигаскальентес, что неподалеку от церкви св. девы Марии дель Пуэрто, был обнаружен труп женщины, убитой ударом ножа в живот. Это была уже немолодая женщина, по прозвищу «Гончая», одна из тех несчастных, которые зарабатывали хлеб насущный на улицах в этом глухом районе города.

На следующий день в одной из таверн задержали мошенника и вора по кличке «Малый». Парня часто видели вместе с Гончей, и все улики говорили против него.

Поначалу он решительно отрицал свою причастность к совершенному преступлению, но в конце концов рассказал все как было. Он не убивал женщину. У Гончей было два любовника: он и Кривой. Кривой не раз угрожал ему расправой в случае, если он не отступится от Гончей. Однажды они решили драться, но когда пришли в условленное место, Кривой сказал ему, что Гончая водит их обоих за нос: ее видели в таверне с парнем по прозвищу «Бродяга». Тогда Кривой и Малый сговорились проучить Гончую, и Кривой назначил ей свидание на пустыре.

Был холодный пасмурный день. Как только Гончая появилась на пустыре, Кривой и Малый двинулись ей навстречу. Кривой набросился на нее, ударом кулака в лицо сбил ее с ног, вытащил нож и всадил ей в живот. Вот как все было на самом деле.

Дон Алонсо и Ортис получили задание выследить Кривого. По их сведениям, преступника видели один раз на Пуэнте—Вальекас, а в другой — на улице Калифорнии.

— Будете действовать по моим указаниям, — сказал Ортис дону Алонсо.

— Хорошо.

— Чем скорей мы его поймаем, тем лучше.

В первый же день они обошли два небольших квартала, прилегающих к площади Лаваньес, а также дома Каса–дель–Кура, примыкающие к улице Сантьяго–эль–Верде, обшарили все закоулки Уэрты–дель–Байо и все таверны от улицы Пенья–де–Франсия и улицы Посланников до самой Пико–де–Панюэло. Когда уже совсем темнело, они зашли передохнуть в одну из таверн на Черной улице.

— Вы знаете, почему эту улицу назвали Черной? — спросил Ортис дона Алонсо.

— Нет.

— Очень просто. Сюда приходит много народу, пьют дрянное вино, их потом, конечно, рвет, и рвота у них черная. Сначала только таверна стала называться Черной, а потом и вся улица.

Этим важным сообщением и закончился первый день поисков. На следующий день с самого раннего утра они отправились на Южную улицу.

— Посмотрим, может быть, здесь удастся что–нибудь разузнать, — сказал Ортис, указывая на невзрачную таверну рядом с кладбищем.

Они вошли. Ортис был знаком с хозяином, и между ними завязался разговор о добром старом времени, когда контрабандное вино удавалось перевозить целыми фурами.

— Вот это была торговля! — воскликнул Ортис.

— Да, было времечко, — подхватил хозяин. — Кое–что звенело в карманах. Деньги гребли лопатой.

— И все было тихо.

— А как же? Контрабандисты запросто здесь останавливались, а таможенники сами помогали им переправлять товар. И без всяких потерь. Случалось, сюда свозили по тридцать бочонков.

— Вы тоже погрели на этом руки? — спросил дон Алонсо.

— Какое там! Все это было до меня. Когда я приобрел таверну, таможенники устроили настоящий кордон между дорогой и домами: теперь и кварты не пронесешь без пошлины.

Разговаривая с хозяином, Ортис, как бы между прочим, спросил о Кривом, но тот не только его не знал, но даже никогда не слышал о таком.

Полицейские покинули таверну и, вместо того чтобы следовать по улице Йесерос, пошли берегом Аточского ручья, дошли до того места, где он сливался с речушкой Аброньигаль, миновали железнодорожный мост и вскоре среди поля заметили белую лачугу с зеленым навесом. На свежепобеленной стене можно было прочесть надпись, сделанную не очень умелой рукой: «Таверна Хромого».

— Зайдем, может, здесь клюнет, — сказал Ортис.

Площадка перед домом была выложена каменными плитами, а посредине росло одинокое дерево. Они вошли. В передней комнате на скамье сидел какой–то мрачный детина с злыми глазами. Увидев Ортиса, он вздрогнул и явно забеспокоился.

Ортис сделал вид, что ничего не заметил, и, обратившись к худой чернявой женщине, стоявшей за стойкой, попросил два стакана вина.

Принимая стаканы, он скосил глаза на мужчину и спросил его:

— Как идут дела в кабачке Барана?

— Хорошо идут.

— Там собирается, наверное, теплая компания?

— Как и везде.

— А Кривой все еще захаживает туда?

— Что за Кривой?

— Кривой, разве не помните? Рыжий. Вы его отлично знаете.

— Он никогда и не ходил к Барану. Он ходит в кабачок, что около Пуэнте—Вальекас.

Ортис допил свой стакан, вытер рот тыльной стороной ладони и попрощался с хозяйкой.

— Этот тип, — сказал он шепотом дону Алонсо, когда они уже были на улице, — убил одного крестьянина. Удивляюсь, как ему удалось отделаться от каторги.

— Кажется, он идет за нами, — пробормотал дон Алонсо, опасливо оглядываясь.

— Ну, нас ему вряд ли удастся укокошить, — громко сказал Ортис и, остановившись, стал вынимать пистолет из кобуры.

Притаившийся за косогором парень из кабачка Барана, поняв, что его обнаружили, быстро ретировался.

— Идем отсюда.

Оба прибавили шагу и скоро оказались на Пуэнте—Вальекас. Они зашли в кабачок. Толстая немолодая женщина низенького роста, скуластая, повязанная красным платком, возилась у пианолы.

— Однорукий здесь? — спросил ее Ортис.

— Должен быть здесь.

Несколько пар, танцевавших под звуки пианолы, остановились, чтобы взглянуть на Ортиса и дона Алонсо.

Однорукий двинулся им навстречу. Это был высокий плечистый блондин с округлой женской шеей и лицом.

— Ищете кого–нибудь? — спросил он высоким бабьим голосом.

— Да. Человека по прозвищу Кривой.

— Сюда он давно не заходит,

— Где же он обретается?

— В Лас—Вентас.

Они вышли из кабачка и снова направились вдоль реки. Несколько чумазых мальчишек плескались в воде.

Когда они добрались до квартала Донья Карлота, уже начало темнеть. Над зеленым массивом парка Ретиро высились крыши Мадрида. Неподалеку позванивало колокольцами стадо.

За последними домами квартала тянулись каменные карьеры. Кое–где горели костры. От них шел густой едкий дым (это жгли навоз) и, низко стелясь над зелеными посевами, наполнял воздух такой вонью, что было трудно дышать. Вдали, над горизонтом, бледные струйки дыма сливались с облаками, расцвеченными пурпурным заревом заката,