Евдоким Тыртов - Анекдоты о императоре Павле Первом, самодержце Всероссийском

МОНАРХИНЯ!

Евдоким Тыртов .

Издатель с благодарностью примет замечания на сии «Анекдоты» почтенных читателей, которые, пламенея любовью к Отечеству и покойному императору, конечно, не оставят показать ему, чего недостает в них и что должно прибавить.

Можно ли, чтоб правнук Петра Великого и сын Екатерины Великой, — более, чтоб славный император россов, каков был Павел, оставался неизвестным? По крайней мере никто еще в нашем Отечестве подобного сему не писал о нем.

Кто только лишь имеет, говорит Вольтер, что касающееся до чести царя, основанное на истине и заслуживающее внимание общества, то должен издавать в свет. Сего требует польза и слава народов.

Все то, что я имел счастье слышать и читать о покойном государе, может быть не многим известное, все то выдаю в свет без всяких излишностей и пристрастия.

Внутреннее признание к достоинствам исполняет нас благоговением к тем мужам, которые, обладая миллионами людей, управляя скипетром с кротостью и правосудием, соделали из них многие тысячи счастливыми.

Павел Первый, ревностно к добру расположенный, по любви своей к народу и Отечеству, по добродетели и редким качествам, сохранил образ свой в душах, ему обязанных. Память его будет вечно благословляема потомством.

Издатель почтет себя счастливым, когда кто из читателей сообщит ему что служащее к продолжению сих анекдотов.

Какой государь в столь краткое время своего царствования прославил себя так, как император Павел Первый?

Не прошло и трех лет по вступлении на престол, как имя его стало известно самым отдаленным краям света. Звук его оружия прогремел на высочайших горах Европы и Азии. Народы Востока узнали его добродетель, предприимчивость, кротость и благосклонность; самые оттоманы, по вере и просвещению лютейшие враги России, были его друзьями.

Запад, удивленный победами, с изумлением взирал на победоносные его армии, которых совершенно он был достоин и которых рачительною, можно сказать, беспримерною дисциплиною приуготовил к той славе, какую приобрели они в его царствование. Он первый из российских государей прославил себя победами над народом, до наших времен почитаемым целою вселенною. Самые галлы были несчастною жертвою справедливой воли Павла Первого.

Север, сколько законами, столько и щедротами убежденный, признал его достойнейшим из царей своих. При имени императора всякий из нас ощущал в сердце своем трепет страха, любви и повиновения.

Павел Первый росту был невысокого, но походку имел гордую, вид величественный; сила и деятельность оказывались во всех его упражнениях; взор, исполненный живости и огня; голос громкий, произношение сановитое; мысли свои выражал с жаром, но свободно, кратко и сильно; словом: при первом на него воззрении всякой чувствовал к нему высокопочитание со страхом и любовью.

Как сын великих родителей он оказывал во всех делах своих прозорливость и добродетель, премудрость и умеренность. Его снисхождение и непринужденность в обхождении привлекали сердца всех к нему приближавшихся.

От выгод отличного воспитания имел он настоящее понятие о науках и потому всегда был щедрым покровителем ученых; он помнил уроки своих наставников. Едва принял присягу от армии и народа, как стал помышлять о воздаянии последнего долга скончавшейся своей матери; все жители столицы имели случай видеть истинное человеколюбие, смешанное с сыновнею любовью сего отличного государя. Он без всяких знаков отличия, приличных даже и в таких случаях самодержцам, в простом глубоком трауре со всею фамилиею провожал вынос до церкви Петропавловской крепости.

Любовь его к подданным превосходила всякие пределы понятия; она, можно сказать, была его душою. С какою неутомимою ревностью занимался он трудами правления! Кто бы другой захотел облегчить тягость его короны и подвергнуться тем законам, какие в рассуждении сего император предписывал себе!

Деятельность его была столько же беспримерна: он уважал ее как в себе самом, так и в других. Даже и во время обыкновенных отдохновений деятельный государь один труд переменял другим и после обеденного стола уходил в кабинет свой, в котором до тех пор занимался государственными делами, для вечера назначенными, пока час других упражнений не напоминал ему оные.

Добродетель его была столько же беспримерна, сколько и любовь к подданным.

Отличное рождение не есть тщетный предмет, если оно имеет в себе много существенного, что тогда бывает, когда предки были добродетельны. Павел приобрел сие двойное наследство славы и добродетели.

Милость, как говорит один писатель, хвалилась на суде и в самых тех случаях, когда многим его делам препятствующие злодеяния к строгости принуждали.

Но впадающие в преступление неумышленно или по стечению каких-либо обстоятельств всегда находили в нем отца.

В сомнительных делах страшился он оскорбить судимого и в таких случаях, как я от многих слышал верных людей, нередко, подобно великому прадеду своему, говаривал, что лучше десятерых винных простить, нежели одного невинного оскорбить.

Он знал, что добродетель есть мать умеренности и что она есть стража при дверях дома, дабы запереть вход толпе пороков. Неприятель праздности: жизнь строгая и заботливая утверждает непрестанно крепость души его.

Правосудие сего примерного императора было ко всем равное, без наималейшего послабления и лицезрения.

Разобрать заблуждение и неправду, которые нередко бывают затмеваемы судебным порядком; разрушить мрак, коим правда сама собою окружена и которым злость человеческая еще, так сказать, ее покрывает; выводить большие доводы, не пренебрегая и самыми малыми; дополнять рассуждением иногда медленное испытание; очистить производство дел от ябеды; соединить повсюду глубокое рассуждение с приятным красноречием; располагать весы правосудия так, чтобы движением оных истина превышала неправду, — таковы-то суть подвиги правосудного государя, и которые всегда были главными предметами Павла Первого!