Лайош Надь - Избранное

Пока Надьреви шел из «Фиуме» по проспекту Музеум к проспекту Ракоци, такие мысли, никогда не покидавшие его, смутно шевелились у него в голове.

Он шагал при свете фонарей без всякой цели, только чтобы убить время и устать. На улицах еще царило оживление. Довольные с виду люди возвращались домой или с веселыми лицами спешили туда, где ждали их развлечения.

Развлечения найти нетрудно, были бы деньги. Можно, например, пойти в ресторан и великолепно поужинать за несколько крон. Крону стоит шницель по-венски иди кусок вкусной жареной телятины, обвалянный в сухарях с яйцом, да такой большой, что едва помещается на тарелке. Если ты успел уже поужинать, неплохо бы выпить пивка. Семнадцать филлеров кружка пива, чистое наслаждение потягивать его. У молодого человека в кафе всегда есть возможность полюбоваться хорошенькими женщинами, а при наличии денег и завязать знакомство с кем-нибудь из них. Лишь ни на что не годные мужчины дают в газетах подобные объявления: «Обращаюсь с вопросом к красивой даме, которую в кафе Э. просил я следить за газетой…» А еще можно спокойно почитать венгерские и иностранные журналы и газеты. Там есть и газеты, и журналы, и подходящая атмосфера для приятного чтения. «Заканчивается отделка Будайского королевского дворца», — пишут в газете, и тут же приложена фотография с видом дворца. Интересна и такая новость: «Визит американских военных кораблей в порт Фиуме к губернатору барону Эрвину Роснеру».

А в кафешантанах цыганские оркестры играют. В «Эмке» — оркестр Йошки Домбовари Бабари, в «Миллениуме» — Кароя и Арпада Толла. Любители развлечений до утра просиживают там. Или отправляются в Будайскую крепость, в разные увеселительные заведения с французскими названиями, где танцуют, поют и предлагают себя разные красотки. Кто зарабатывает тысячу крон в месяц, тому доступны чувственные наслаждения, утонченные блюда, вина, женщины; на рассвете в пролетке прикатывает он домой. И таких немало, а бывает и больше зарабатывают. Коммерсанты, масса маклеров, не говоря уж о настоящих богачах: о помещиках, домовладельцах, фабрикантах и рантье. Адвокаты и врачи тоже, случается, преуспевают. К примеру, адвокат Ш. Э., у него в конторе Надьреви служил целый год, когда учился на втором курсе. Ш. Э. происходил из бедной семьи, но стал адвокатом и в пятьдесят лет, помимо процветающей конторы, владел двумя доходными домами. В его конторе Надьреви познал, что сулит обеспеченная жизнь, материальный достаток. Зимой — путешествия в Татры, летом — в Аббацию. Элегантные костюмы. Ш. Э. носил шляпу, которая стоила триста крон, — пятимесячное жалованье его конторщика… Конечно, не один Ш. Э. служил для Надьреви примером. Многим хотел бы он подражать; всевозможные желания кипели в нем, противоречивые и даже взаимоисключающие. Он мечтал стать математиком, ученым; отказавшись от больших заработков и радостей жизни, посвятить себя науке и влачить жалкое существование на скромное учительское жалованье. Ему нравилось решать математические задачи и уравнения. Он хотел стать врачом, но понимал, что не сможет, потому что болезни, раны, смерть и трупы внушали ему отвращение. Хотел стать известным шахматистом. Он хорошо играл в шахматы; без доски, в уме разыгрывал целые партии. Потом и от этого намерения он отказался. Итак, примерами для подражания служил ему гроссмейстер Мароци, терапевт Ференц Тауск, к которому он не раз обращался с жалобами на нервы и жжение в желудке, математик Липот Фейер, в двадцать пять лет читавший уже лекции в университете. Иштвану Надьреви хотелось быть красавцем и вызывать восхищение женщин, как артист Имре Часар. И хотелось быть силачом, как борец Лурих… Рано понял он огромное значение денег. Нет денег, нет и здоровья; они наделяют красотой, властью, силой, гарантируют безопасность, защиту от бесчестных посягательств ближних, а, значит, порой и защиту от так называемого правосудия. Деньги — средство для завоевания симпатии и любви. У кого нет денег, тому нечего помышлять о связи с порядочной женщиной, поскольку бедняку не по карману хорошая квартира, дорогие развлечения, элегантная одежда, — необходимые условия любовной связи. Надьреви очень хотелось красиво одеваться. И… тоже тщетно.

Он выбрал неверный путь и не сознавал, что заблуждается. Ведь кто гонится за деньгами, тому нельзя тратить время на чтение «Преступления и наказания», с дешевым билетом в кармане в десятый раз слушать «Кармен», спорить с другом о философии Герберта Спенсера или, на худой конец, томно поглядывать на женщин, — ведь не заговоришь же с ними, если в кошельке у тебя всего несколько крон, — а кроме того, безнадежно вздыхать по Ирен Ш. Ирен Ш. из чистого любопытства не отказала Иштвану в одном или двух свиданиях.

Надьреви не сознавал, что он угнетенный и униженный, обездоленный, отрешенный от жизни, обреченный на подневольный труд пария, и, лишь обзаведясь деньгами, может он избавиться от своей злополучной участи. Не знал, что деньги добываются иным путем. Что надо, погасив ко всему интерес, заняться торговлей: покупать, продавать, посредничать в коммерческих делах; скопив по грошу кругленькую сумму, открыть какое-нибудь предприятие и других заставлять там работать. Не понимал, например, что обогащается не поэт, а его издатель. Что владелец магазина готового платья на проспекте Ракоци Мор Имхоф зарабатывает намного больше, чем профессор, читающий курс философии права. Он не знал, что Эдэ Харкани [8] Харкани Эдэ (1879—1909) — венгерский социолог. получил за свой труд «Против суеверий» гонорар в триста крон, а торговец Шандор, продающий книги из библиотеки общественных наук, имеет ежемесячный доход в тысячу крон. Перед глазами у Надьреви не было таких примеров, как, скажем, господин Ш. Б., который, приехав в Пешт из провинции, ходил по квартирам и торговал сыром, сельдями, а потом приобрел три пятиэтажных дома. Не знал он законов той жизни и среды, где ему приходилось двигаться и дышать. Он лишь терзался, страдал от беспомощности, принимал питьевую соду при повышенной кислотности, иногда при сердцебиениях пил бром и мало-помалу приходил к выводу, что мир несправедливо устроен и надо его изменить. Он не разделял точку зрения эгоистов, что мир всегда был и будет несправедливо устроен и нужно выстоять в борьбе с ним. Не имея представления о жизни, не подозревал он, какие возможности таит она в себе. Люди и недалекие, и искушенные опытом, считали, что проспект Музеум вечно останется проспектом Музеум, что марка местного письма, непременно зеленая, стоила и будет стоить шесть филлеров, иногороднего, непременно красная, стоит и будет стоить десять филлеров, что в кафе ставят и будут ставить по утрам на столики рожки Штефания, разные булочки с маслом, что вечный символ нищеты — бедняк, ужинающий на улице из кулечка шкварками за десять филлеров и хлебом на четыре филлера.