Лайош Надь - Избранное

— Воевать-то воюют.

— Поскольку и газеты пишут, так ведь?

При этом замечании Краус опять засмеялся. Но на сей раз не погладил себя по подбородку, а, положив руки на колени и наклонившись вперед, снова поощрительно посмотрел на Надьреви.

— О войне, впрочем, в газете нет ничего. Значит, и там, на краю света, мир. Или хотя бы мирная передышка.

— Ничего подобного. Идет осада Порт-Артура.

— Идти-то идет, но это на краю света. Что нам до Азии, до русских и японцев, — все это далеко.

— Может быть, когда-нибудь дойдет до нас…

— Что дойдет? Желтая опасность? Японская армия?

— Нет, война.

— До тех пор мне предстоит еще немало попутешествовать.

— Почему? Вы много путешествуете?

— Я вечно в пути.

— Ах, так. Может быть, вы…

— Да, я коммивояжер. Представитель фирмы В. и Ф. Пряности, бакалейные товары.

На этот раз он с вопросительной улыбкой посмотрел на Надьреви, словно осведомляясь, удовлетворен ли его собеседник.

— А сейчас куда вы едете?

— И не спрашивайте. В десять мест. Из одного села в другое. На этот раз и воскресенье проведу я в провинции. Не могу иначе, дела не позволяют.

— Значит, вы хорошо зарабатываете.

— Пожаловаться не могу. Зарабатываю, слава богу, прилично.

— И у вас приятное занятие.

— Что вы имеете в виду?

— Без конца путешествуете. Немало видите. Побывали во многих провинциальных городах, в разных местах.

Коммивояжер выпрямился и, откинувшись назад, даже нахмурился.

— Вот как? А вы не путешествуете?

— Нет. Но хотел бы. Путешествовать, наверно, очень приятно и интересно.

Слегка склонив голову набок и прищурив один глаз, точно прицелившись, Краус поглядел на Иштвана Надьреви.

— Вы так считаете? А мне сдается, счастливчик тот, кому, как и вам, не приходится путешествовать.

— Вот как? — в свою очередь, спросил Надьреви. — Может быть, вы не любите путешествовать?

— Не люблю — не те слова. Ненавижу путешествия. Испытываю к ним отвращение.

— Не понимаю. Разнообразие, красивые виды…

— Красивые виды? Где они? Красивые виды мне уже осточертели. На что мне смотреть? Когда я еду в Альфёльд, без конца равнина. Равнина да равнина.

— А здесь, в Задунайском крае?

— И Задунайский край — холмы да холмы. Или холм и равнина, холм и равнина. Ну, что тут интересного?

— К примеру, Балатон. Я никогда еще его не видел.

— Не видели? Дело другое. Тогда он бы вам понравился.

— Мы мимо проедем.

— Да, но ночью. Будет темно. Если только луна не покажется… Знаете, как я смотрю на Балатон? Отворачиваюсь от него, когда поезд проходит мимо. Вообще я всегда отворачиваюсь от окна. И сижу на этом месте не для того, чтобы глазеть в окно, а чтобы отвернуться от него. Уже тридцать лет не смотрю я на красивые виды.

— Тридцать лет?

— Да. Уже тридцать три года я езжу. Представьте.

— Значит, вы исколесили всю страну.

— Да. К сожалению. Вы хотели бы попутешествовать?

— К сожалению.

— Вот видите. А я хотел бы целыми днями сидеть дома, в своей берлоге, и оттуда ни шагу. Ну, не обязательно в своей берлоге, можно и в прокуренном кафе, в задней комнате, где играют в карты. И следить за игрой. Но не путешествовать.

— Разве не интересно объездить столько городов, сел?

— Представьте, нет. Сначала, признаюсь, в этом было еще нечто привлекательное, но потом… Надоело за несколько лет. Все деревни, знаете ли, похожи одна на другую, как две капли воды. Что такое деревня? Навоз, мухи и пыль. Если идет дождь, то грязь. И крестьяне. Ах, оставьте! На худой конец один говорит «овин», другой «клуня». Один «вишня», другой «вышня». А в остальном все едино. Деревня, изволите видеть, это церковь и грязные лачуги, вот и все. А постоялые дворы! В городах во всех гостиницах клопы, а в деревнях и блохи. Вонючее постельное белье. Поверьте…

— Но в городах вы же бываете, не так ли? — перебил его вдруг Надьреви, слушавший с удивленной улыбкой. — В больших городах. Разве там не интересно? В Кашше, Коложваре [15] Коложвар — ныне Клуж. , Шопроне…

— Нет, что и говорить, Коложвар прекрасный город. Но если нравится в городе, то лучше сидеть в Пеште. Поймите, и в городах и в селах проводишь полдня, от силы день. Поскольку вечно в пути. Примешь заказы, и надо ехать дальше. В поездах проходит вся жизнь. А это самое скучное дело. Хуже, чем жить в деревне.

— Да что вы! Мне очень приятно ехать в поезде.

Коммивояжер насмешливо улыбнулся.

— Куда вы едете, разрешите полюбопытствовать?

— В Берлогвар.

— В Берлогвар? Знаю эти места. Ничем не отличаются от прочих. Не в гости ли?

— Нет. У меня там кое-какие дела…

— Прошу прощения, если мой вопрос оказался нескромным…

— Вовсе нет, просто ничего интересного меня там не ждет.

— Я и спросил-то лишь потому, что Берлогвар и его окрестности знаю как свои пять пальцев.

— Верю вам. Но я еду не в деревню, а…

— Догадываюсь. Значит, в имение.

— И оно вам знакомо?

— Понаслышке обо всем знаю. Там поместье графа Андраша Берлогвари. И красивая усадьба недалеко от деревни. Вы, случайно, не к тамошнему управляющему в гости?

— Нет.

— Извините. Я просто так спросил.

— Тут нет никакой тайны. Я буду заниматься с молодым графом.

— Вместе готовиться к экзаменам на аттестат зрелости? Простите, но вы выглядите старше.

— К экзаменам на юридическом факультете.

— Вместе готовиться?

— Я буду давать ему уроки, — неохотно пробормотал Надьреви.

— Вот как! — И лицо коммивояжера стало серьезным, он почувствовал уважение к своему ученому молодому спутнику.

— Давно ли изволите знать графов Берлогвари?

— Я их не знаю. У меня временная работа. На два месяца. Им рекомендовали меня.

— Хорошее место! — со значительным видом воскликнул коммивояжер. — Графы Берлогвари! Знаете, сколько у них земли? Тридцать тысяч хольдов! Земля первоклассная. Леса, стада коров, табуны лошадей, стаи гусей, рыбная ловля, — все что угодно… Моя специальность, правда, бакалейные товары, и я только по деревенским лавкам таскаюсь, но один мой коллега всегда покупает у графов Берлогвари лес. Он рассказывал мне о них. Белая кость! В деревне как огня их боятся. Они здесь, изволите видеть, вроде Матэ Чака [16] Чак Матэ (около 1260—1321) — шталмейстер, затем наместник венгерского короля. Здесь: олицетворение богатого феодала. . Чистое средневековье.

— Поглядим.

— Вас они обижать не станут. У них вы даже сможете устроить свою судьбу.

— За два-то месяца?

— Сделайте так, чтобы прожить там подольше, — высокомерно улыбнулся коммивояжер.

— Это не от меня зависит.

— Подладьтесь к господам.

— Я не умею.

— Вот это беда. Настоящая беда.

— Возможно.

— Будь я на вашем месте, попади я в Берлогвар, меня бы оттуда никакими силами не выгнали.