Лайош Надь - Избранное

— Чего-нибудь надо сварить нам, хоть супа немного.

— А ты сказал, что и не собирался хворост уносить.

— Смилуйтесь, сударь, заклинаю вас.

— На хуторе потолкуем. Если не соврал, получишь дрова. Не сырой никудышный валежник, а сухие хорошие дрова. Сможете суп варить. Ступай! Иди вперед!

Шуньо по-прежнему стоял, вздрагивая всем телом. У него, видно, мелькнула мысль удрать.

— А ну, цыган! Не заставляй долго просить, иначе…

Тут в отдалении, на опушке леса, Крофи заметил лесничего.

— Эй, ты! Слышишь? Лесничий!

Тот обернулся на голос. Увидел приказчика верхом на лошади и рядом какого-то человека. Поспешил к ним.

— А ну, быстрее сюда, не то я тебя…

Лесничий помчался со всех ног.

— Отпустите, пожалуйста, сударь, да благословит вас господь бог! Ничегошеньки я не сделал. Отработаю я… расплачусь. Вот хворост, не брал я его, сударь.

Подбежав к ним, лесничий остановился и выжидающе посмотрел на приказчика.

— Свяжи этого цыгана.

— Веревка… — Лесничий порылся у себя в карманах. — Вряд ли у меня найдется веревка.

— Черт бы тебя побрал! Поищи хорошенько.

— Нет у меня, господин приказчик.

— Обыщи его, может, у него найдется.

Лесничий подошел к цыгану. Тот отпрянул назад. Набросившись на него, лесничий схватил его за руки. Шуньо попытался вырваться. Началась драка. Лесничий изо всей силы ударил его по лицу. Парень заплакал. Дал обыскать себя. В кармане его брюк нашлась веревка.

— Прекрасно! — хохотнул Крофи. — А теперь свяжи ему руки. Потуже. Не так, не так, растяпа ты этакий. Чтоб он не развязал их.

Цыган сопротивлялся, стараясь высвободиться из пут.

— Пошелохнись только у меня, пристрелю! — закричал на него приказчик. — Егерь, отойди в сторону!

Егерь, то есть лесничий, не отошел в сторону, а с яростным усердием в два счета скрутил руки цыгану.

— Ай-ай! — завопил Шуньо, когда веревка врезалась ему в запястья. — Паралик вас расшиби.

— Ты еще ругаешься? — У Крофи дергались уголки рта и крылья носа. — Ну, погоди! Доберемся до хутора… Привяжи его к хвосту лошади. — Пораженный лесничий медлил. — Чего ты ждешь, недотепа?

— Господин приказчик, воля ваша…

— Не болтай! Делай, что тебе говорят.

— Но, господин приказчик, я…

— Делай, что тебе говорят! Я за все отвечаю.

— Только при этом условии, господин приказчик.

— Давай, давай! — Лесничий больше не возражал. — Покрепче! — После короткой паузы: — Готово?

— Я привязал его, господин приказчик.

— Ну, поехали. А ты следом иди.

Лесничий сокрушенно покачал головой; теперь он жалел, что выполнил приказание. Хорошо бы освободить цыгана. Ну, да уж будь что будет, шут с ним.

— Иди следом, я же сказал. Чтоб не сбежал этот прохвост, иначе ты ответишь.

Они тронулись в путь. Приказчик ехал верхом, за ним тащился привязанный к конскому хвосту цыган, последним шел лесничий. Шуньо молчал, лесничий чертыхался себе под нос. Крофи подстегнул лошадь, которая тут же затрусила. Цыган теперь бежал; дергались руки его, прикрученные к конскому хвосту.

— Ай-ай! — кричал он.

Приказчик, не оборачиваясь, стегнул его хлыстом. Удар пришелся по лицу. Лесничему неохота было бежать, он отстал, а потом и вовсе остановился. Взбешенный Крофи опять подхлестнул лошадь. Она перешла на галоп. Шуньо едва поспевал за ней, потом упал, и лошадь поволокла его за собой. Так несся Крофи со своей добычей к хутору. Когда он приехал туда, цыган был уже еле живой. Его ободранные руки покрылись кровоточащими ранами. На лице остался широкий красный шрам от удара хлыстом. Одежда его, вся в пыли и грязи, висела на нем лохмотьями. Несколько женщин с хутора при виде такого зрелища застыли от изумления. Ребятишки, притихнув, разинули рты.

— Что ж это такое? — запричитала одна батрачка. — Господи Иисусе, что они делают? — И убежала домой.

Быстро распространилась весть о случившемся. Перепуганные насмерть женщины переговаривались шепотом:

— Господин приказчик взбесился.

— Да, вконец взбесился. Вот оно что.

— Безбожник.

— Убить его мало.

— Вот был бы дома мой муженек, он бы разделался с ним.

— Боже упаси. Поплатится и так приказчик.

— Поплатится. Рано или поздно кто-нибудь прикончит его.

— Уж давно пора. Разве цыган не человек? Вот бедняга.

Спрыгнув с лошади, Крофи закричал на старика Варгу:

— Что ты, как пьяный, выписываешь здесь кренделя? Открой поскорей эту дверцу.

— Дверь в сарайчик?

— Да, да. Открывай, старый хрыч!

Варга с приказчиком отвязали цыгана от лошади. Старик хотел высвободить ему руки.

— Что ты делаешь? Не трогай!

— Руки все уже в ранах.

— До свадьбы заживет.

Шуньо поднялся на ноги, приказчик втолкнул его в сарайчик. Варга нехотя помогал ему. Крофи закрыл дверцу.

— Есть к ней ключ?

— Не знаю.

— Как так не знаешь? Из-под земли достань.

— Не могу, ваше почтение.

— Бес тебя возьми! Разбойники все вы. Ужо погоди у меня…

Крофи снова открыл дверцу, затолкнул в угол цыгана, который сел там на перевернутую кадку.

— Варга, отыщи кусок веревки.

Старик пошел к навесу. Между тем цыган охал, стонал, непрерывно молил:

— Ради господа бога, сударь, развяжите мне руки.

— Не вопи.

— Веревка впивается прямо в тело…

— Пусть впивается!

— Ну, хоть чуток ослабьте ее… Ай-ай!

Пришел Варга с веревкой.

— Скрути ему ноги, чтобы он не удрал отсюда. Пусть сидит здесь, пока я не передам его жандармам.

Общими усилиями они связали цыгану ноги.

— Добрый человек, да вознаградит тебя бог… — молил старика Шуньо, надеясь, что сердце у него мягче, чем у приказчика.

Выйдя из сарайчика, Крофи счел необходимым слегка разъяснить Варге суть дела:

— Напал на меня, негодяй! Ударить хотел. Такой и зарезать может. — Закрыв дверцу, он приказал старику: — Отсюда ни шагу! Понял? Стой здесь и стереги этого вора, пока его не заберут жандармы.

— Слушаюсь.

Сняв шляпу, приказчик достал из кармана пестрый носовой платок и вытер им вспотевший лоб. Бросил последний взгляд на дверцу сарайчика, вскочил на лошадь и ускакал. Помчался в ноле, где распахивали залежь.

Как только Крофи подъехал к паровому плугу, на дороге, ведущей от деревни, появилась коляска, в которой сидели Андраш и Надьреви.

— Вот проклятие! Им тоже приспичило сунуть сюда нос, — проворчал приказчик.

Свернув с дороги, фаэтон по перелогу покатил прямо к плугу.

— Эй, ты что, спишь? — закричал Крофи на парня, управлявшего плугом. — Сейчас пропустишь борозду!

Но теперь голос его был с хрипотцой, и прозвучал он глухо, без обычных грозных нот.

Коляска остановилась. С козел спрыгнули Андраш, потом Надьреви. Приказчик издали поздоровался, сняв шляпу, слез с лошади и пошел к молодому графу.