Ахмед Танпынар - Покой

Ответ Нуран его поразил:

— Когда есть большое дело, ощущаешь себя спокойнее!

Мюмтаз возразил:

— Но ведь тогда окружение становится неспокойным.

Наслаждаясь вечером, они дошли до Каваклара. Иджляль погрузилась в свои фантазии. Свой дом, работа, куча важных дел, ответственность, счета, долгое ожидание, детская одежда, кухня и еда… Иногда она отвлекалась от них и думала о Муаззез. Мюмтаз с Нуран полюбили друг друга. Она это поняла. Следовало ли сообщить об этом Муаззез? Внезапно ей пришло на ум, что девушка влюблена в Мюмтаза. Эта любовь стала единственным местом в ее душе, занятой исключительно чужими жизнями, которое она смогла уделить себе самой… «Нет, ничего не расскажу!» Однако известия были чудесными. «Хоть бы раз в жизни мне одержать победу».

Тем вечером Мюмтаз не смог увидеть дом Нуран, о котором он столько мечтал. По дороге Нуран, воспользовавшись тем, что Иджляль поправляла туфлю, тихонько сказала ему, что идти к ним в дом неудобно. Ее недавняя смелость, отвага испарились, когда они вернулись к себе в квартал.

— Я сама вам позвоню и приду… — шепнула она.

Лишь для того, чтобы еще побыть с ней, он предложил подняться к фисташковым деревьям, и там они подождали наступления ночи. Там Мюмтаз еще раз услышал от Нуран про «Махур Бесте» Талат-бея и «Султанское Бесте» великого Деде.

Нуран пришла в тот день, когда обещала. Впоследствии Мюмтаз вспоминал тот день много раз. Воспоминание о том дне было для него и кинжалом в груди, и золотым садом его жизни. Поэтому он всю свою жизнь помнил все до мельчайшей детали. В мучительные дни, когда он замечал безразличие Нуран к себе, он вспоминал каждое мгновение того дня и переживал его снова.

До того дня и после их прогулки он видел Нуран только издалека, словно пленительную мечту. Но с той минуты, когда по дороге к дому она прошептала ему: «Не приходите, я сама вам позвоню и приду», ее пленительный призрак, это недосягаемое создание внезапно изменило образ в мыслях молодого человека. И слова, влившиеся ему в ухо, словно волшебная тайна, чувства, которые еще секунду назад украшали, делали глубже и обогащали только то мгновение перед зеркалом, внезапно приобрели обжигающую силу.

Истина заключалась в том, что до того времени молодой человек был счастлив лишь присутствием этой прекрасной женщины, а когда удалялся от нее, предавался грусти; однако он еще не видел ее в своей жизни. Его чувства, связанные с ней, еще не познали жар фантазий. Все это были нежные грезы, маленькие восторги, простые устремления, невинные желания. С такими устремлениями можно было продолжать связь, с ними можно было и расстаться. Таких связей, когда ешь за общим столом, засыпаешь и просыпаешься в одном гостиничном номере, ездишь на одной машине или же смеешься на одном спектакле, на одном и том же фильме, гораздо больше, чем мы думаем.

Мюмтаз тоже поначалу испытывал такое отношение. Но в тот миг, когда губы Нуран оказались у его уха и когда он услышал ее голос, изменившийся от желания, так близко, все поменялось. С того момента заработала его фантазия. Огромный удивительный станок фантазии каждое мгновение выбрасывал в его воображение множество образов молодой женщины. Это была работа его тела, которая заключалась в том, чтобы обрести себя в состоянии бунта, растерянности или же в состоянии нового физического устройства и равновесия.

Сейчас дыхание Нуран пробудило в жилах молодого человека жаркую, ароматную весну и желание; жажда жизни, словно стая измученных жаждой животных, которая в полуденный зной стремится к прохладному источнику, понеслась стремительной рекой из его сердца к ней, его возлюбленной.

Тайные черви, о существовании которых мы даже не догадываемся, хранители тайны мироздания, внезапно зашевелились. Мюмтаз, эта капелька бытия, сейчас чувствовал себя широким, бескрайним морем, как Вселенная. Свое бытие он обнаружил благодаря бытию Нуран. Он жил во вселенной, созданной из мириад зеркал, и в каждом из них он видел лицо Нуран, которое было и его вторым лицом. Все: деревья, вода, свет, ветер, деревни на Босфоре, старые сказки, книга, которую он читал, дорога, по которой он гулял, друг, с которым он разговаривал, голубь, пролетевший над головой, летние цикады, голоса которых он слышал и о которых он не знал ничего, ни их размера, ни их цвета, ни их судьбы, — все это было от Нуран. Все принадлежало ей. Короче говоря, он находился под властью чар, созданных его телом и воображением. Ибо потрясающее и полное богатств создание, которое зовется женщиной с ее совершенно иной, но всеобъемлющей природой, за одно мгновение вместило в него через ухо жар своего существа.

Ночь он провел в удивительных грезах. Он женится на Нуран. Такую любовь нельзя поручать случаю. Он купит новую мебель в дом. Он найдет множество вариантов заработка. Глаза его закрылись только тогда, когда он заканчивал длительное путешествие по Европе, как раз на любовании красотой норвежского фьорда. Были ли они в настоящей Норвегии? Или где-то в другой части земного шара? Потом ему приснилось, что они плывут мимо Анатолийской крепости, и, вздрогнув от неуверенности, он проснулся. А после этого вновь провалился в сон, ему все время теперь снились такие сны, в которых он терял себя. Лицо молодой женщины, ее улыбка, ее неясный образ, сохранившийся в его памяти, то и дело встревали в беспорядочные видения начавшегося сна, и тогда Мюмтаз, вздрогнув, просыпался, а затем с того места, на котором уснул, вновь погружался в свои фантазии. Так он провел ночь, прожив любовную историю параллельно собственной жизни.

Иногда ему не лежалось, и тогда он вставал, принимался расхаживать по комнате, выкуривал сигарету, перечитывал страницу-другую какой-то книги. Потом вновь ложился, пытался уснуть. А потом начиналась новая фантазия, с уверенностью прерывая течение так и не осознанного им сна; Нуран внезапно вырывалась из зеркала в прихожей на нижнем этаже, и даже слива в саду внезапно принимала ее форму, или он встречал ее в одной из комнат дома, где прошло его детство, и, когда лицо ее приобретало определенность, он обнаруживал себя в кровати проснувшимся, с единственной мыслью: «Она завтра придет».

Прежде Мюмтазу было едва знакомо волшебное слово «завтра». Его жизнь проходила только в сегодняшнем дне. Даже мысли о прошлом, так отравлявшие ему жизнь после серьезной болезни, которую он перенес в Галатасарайском лицее, теперь почти исчезли. В его душе сейчас царило единственное слово, и оно сияло как бриллиант. Завтра … Мюмтаз ощущал в себе такую космическую полноту, словно бы солнце, которому предстоит взойти завтра утром, превратилось внутри него в золотой зародыш, из которого в его теле вскоре родится сама вселенная и ее свет.