Александр Дюма - Записки учителя фехтования. Яков Безухий

С этими словами барин бросился майору в ноги.

Видите, любезный Иван Андреевич, что значит страх перед царем! Князь Алексей был важным барином, таким важным, что он не побоялся бы ударить кнутом самого губернатора города или даже министра, если бы кто-то из них его рассердил, но, перед лицом высочайшего и грозного царского гнева, наш хозяин почувствовал себя таким жалким и ничтожным, что пал ниц перед каким-то майором.

«Не губите бедного старика! — твердил князь жалобным голосом. — Поистине, жить мне осталось уже недолго, так как души тех, кто давно уже пребывает в мире ином, подали знак, что меня там ждут… Не губите старика! Я уйду в монастырь и постригусь там в схиму. Проявите милосердие, и я осыплю вас золотом; все, чем я владею, принадлежит вам. Только не губите меня!»

«Довольно! — вскричал майор. — Ну-ка, вставай! Не стыдно ли тебе вот так ползать у моих ног? Ведь ты дворянин, князь! Вставай же и отвечай на мои вопросы, согласно воле его величества».

Князь поднялся и, пытаясь принять уверенный вид, произнес:

«Раз вы хотите, чтобы я вам ответил, отвечаю: я не понимаю, о чем идет речь».

«Думай, что говоришь, князь, и берегись, как бы эта комната не стала для тебя камерой пыток! Если ты не скажешь правду по доброй воле, мы заставим тебя говорить силой, и у нас есть для этого действенные средства».

Услышав эту угрозу, князь Алексей побелел как мертвец и упал в кресло; взгляд его стал блуждающим, и он с трудом дышал.

«Теперь мне точно конец! — пробормотал несчастный. — Я теперь слишком слаб, чтобы вынести пытку. Я сойду с ума, если уже не сошел».

Посмотрев на старика, майор, в самом деле, увидел, что тот не в своем уме. Поэтому он перенес продолжение допроса на следующий день, распорядившись, чтобы к князю никого не допускали.

В глубоком унынии барин бродил как неприкаянный по огромным, разом опустевшим покоям собственного дома; бродил, рвал на себе седые волосы и скорбно стонал.

Блуждая так без всякой цели, он забрел в портретную галерею и невольно взглянул на портрет княгини Варвары.

Внезапно князь остолбенел; волосы на его голове встали дыбом, а взгляд его сделался неподвижным.

Старику показалось, что лицо княгини на картине ожило, и ее голова, только что неподвижная, делает ему знак легким покачиванием сверху вниз; затем ему почудилось, что княгиня тихо произнесла три раза своим нежным ангельским голосом:

«Убийца! Убийца! Убийца!»

Князь Алексей тут же рухнул на пол как подкошенный. У него отнялся язык, и он не мог вымолвить более ни слова, а руки и ноги отказывались ему повиноваться.

Барина нашли лежащим в галерее и перенесли в его комнату на кровать. И тут князь стал страшно бредить. При этом он бормотал бессвязные слова, которые никто не мог понять, а глаза его сверкали зловещим огнем.

Майор сжалился над стариком и послал за врачом; кроме того, он разрешил слугам ухаживать за своим хозяином.

Врач пустил больному кровь, вследствие чего тому стало гораздо легче. Теперь князь начал говорить, хотя язык слушался его с большим трудом.

Барин пригласил своего управляющего и, подозвав его поближе, промолвил шепотом:

«Прикажи замазать черной краской лицо на портрете княгини Варвары».

Управляющий исполнил распоряжение князя и доложил ему об этом.

«Хорошо, — ответил тот, — теперь она не скажет майору то, что сказала мне».

Мы решили, что барин снова бредит, но ошиблись: он уже испустил дух.

Когда князь умер, дознание потеряло смысл, и обыск так и не состоялся.

Поэтому останки княгини Варвары были найдены не майором и двумя судейскими, а князем Данилой, после того как я открыл ему эту тайну.

Роман Дюма «Записки учителя фехтования» («Mémoires d’un maître d’armes»), в основу которого легли воспоминания известного французского фехтовальщика О.Э.Ф.Гризье о его пребывании в России в период восстания декабристов, впервые печатался в газете «Парижское обозрение» («Revue de Paris») с 26.07 по 27.09.1840 г. В книжном виде он вначале был издан в Бельгии — под названием «Записки учителя фехтования, или Полтора года в Санкт-Петербурге» (Mémoires d’un maître d’armes ou dix-huit mois à St-Petersbourg): Bruxelles, Méline, Cans et compagnie, 1840, 16mo, 2 v. Первое его французское книжное издание имело более короткое название — «Учитель фехтования» («Le Maître d’armes»): Paris, Dumont, 1840–1841, 8vo, 3 v.

Публикуемый нами перевод, фактически новый, сделан специально для настоящего Собрания сочинений с издания: «Le Maître d’armes», «Maisonneuve & Larose», 2002. Наш читатель впервые получает возможность познакомиться с полным текстом этого замечательного романа, который был запрещен в царской России (первый его перевод на русский язык вышел лишь в 1925 г., к столетию восстания декабристов) и с гех пор издавался, в сущности говоря, в пересказе — с искажениями и огромными купюрами (скорее всего, снова по идеологическим соображениям, но уже диаметрально противоположного характера), сокращенный почти что наполовину. В подготовку публикуемого нами перевода значительный вклад внес ВЛьвов, начавший по предложению нашего издательства неблагодарную работу по редактуре прежнего перевода (при написании настоящих комментариев были также частично использованы предоставленные им материалы).

7 … воскликнул Гризье, увидев меня на пороге фехтовального зала… —

Гризье, Огюстен Эдм Франсуа (1791–1865) — знаменитый французский фехтовальщик и учитель фехтования; по профессии перчаточник, он, тем не менее, уже в нач. XIX в. прославился как искусный мастер владения шпагой, одерживая многочисленные победы в самых престижных состязаниях Франции, а затем Бельгии; в 1819 г. уехал в Россию, где первым организовал публичные состязания по фехтованию и даже выступал в паре с великим князем Константином Павловичем; ему же было поручено основать в Санкт-Петербурге первую школу плавания; его воспоминания о десятилетнем пребывании в России послужили Дюма великолепным материалом для романа «Записки учителя фехтования», написанного в форме мемуаров их героя; по возвращении в Париж он открыл свой знаменитый фехтовальный зал, который посещали многие известные люди того времени; с 1839 г. стал преподавателем Национальной консерватории музыки и декламации, а позже — Политехнической школы; в 1846 г. в Париже была опубликована его книга «Оружие и дуэль» («Les armes et le duel»), которая носила как исторический, так и несколько дидактический характер (в ней автор пытался доказать всю бессмысленность дуэлей) и предисловие к которой написал Дюма.

… с того самого вечера, когда Альфред де Нерваль рассказал нам историю Полины, я не появлялся больше в доме № 4 на улице Предместья Монмартра. — Альфред де Нерваль — персонаж повестей Дюма «Полина» (1838) и «Габриель Ламбер» (1844); собирательный образ друга Дюма, посетитель фехтовального зала Гризье.