Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Но все это еще ничего; это было пустяком, сдачей с карлина [94] Серебряный карлин равнялся по стоимости 120 медным монетам, называемым кавалло («конь»). , потому что на закуску был еще горох, а на сладкое — нелущеные бобы: ибо орк вернулся домой с охоты, нагруженный частями убитых людей, и сказал: «Ты не можешь меня упрекнуть, жена, что я о тебе не забочусь. Вот тебе хороший запас пищи: бери, наслаждайся и люби меня; пусть лучше небо упадет, но с пустым столом ты у меня никогда не останешься!»

Несчастная Порциелла, вскричав, как женщина в родах, отвернулась. Орк, увидав это ее движение, сказал огорченно: «Вот как бывает, когда свиньям дают конфеты. Ну что ж, ладно; тогда придется тебе потерпеть до завтра. Ибо меня позвали поохотиться на диких кабанов; принесу тебе парочку, и мы наконец сможем отпраздновать наш брак по-настоящему, вместе с родными, чтобы еще приятнее было нам перейти затем на супружеское ложе».

Сказав это, он двинулся напролом по лесу, а Порциелла осталась плакать у окна. И в это время проходила мимо дома одна заблудившаяся в чаще старушка, вся бледная от голода, и попросила у нее чего-нибудь съестного, чем подкрепить силы. Бедная молодая отвечала ей: «Добрая моя женщина, заверяю тебя Богом, ведающим сердца человеческие, что я здесь нахожусь во власти чудовища, которое не приносит мне в дом ничего другого, как только части людей и куски убитых, и не знаю, откуда у меня еще берутся силы смотреть на эти мерзкие дела. Так что живу я такой горькой жизнью, какой от века не живала ни одна крещеная душа. А ведь я королевская дочь и выросла среди лучших яств, видя себя во всевозможном изобилии!»

И, сказав это, она принялась плакать, словно ребенок, у которого отняли лакомство, и плакала до того, что старушка, весьма разжалобленная, сказала ей: «Живи и цвети на радость, милая моя красавица, и не губи плачем эту красоту, ибо встретила ты свое счастье; и я, верно, оказалась здесь не случайно, а чтобы помочь тебе и в нынешней твоей скорби, и во всем остальном. А теперь послушай: есть у меня семеро сыновей, что семь камней драгоценных, семь дубов крепких, семь великанов — Мазе, Нардо, Кола, Микко, Петрулло, Аскадео и Чекконе, и каждый имеет больше достоинств, чем цветок розмарина [95] Цветок розмарина с древности применялся как ароматический компонент для вина, приправа и заменитель соли. Из него выделывали эфирное масло для смягчения кожи, заживления ран. Обладает широким кругом медицинских свойств. Кроме того, считался цветком очищения и волшебства. . А коль по отдельности взять, то Мазе — только приложит ухо к земле, так слышит все, что на тридцать миль вокруг делается; Нардо — где только плюнет, там море мыльной пены разольется; Кола — где кинет какую железку наземь, там вырастает поле бритв наточенных; Микко — где воткнет деревяшку, там вмиг чаща лесная поднимется; Петрулло — где прольет воды хоть каплю, там бурная река потечет; Аскадео — коль подбросит камень вверх, так сразу крепкая башня встанет, а Чекконе только из арбалета прицелится, так за милю курице в глаз попадет. С их помощью — а они все у меня благородны и услужливы, и каждый посочувствует твоему горю — попробую вырвать тебя из когтей орка, ибо ты — кусочек на радость разборчивому человеку, а не для глотки этого чудовища».

«Нет лучше момента для этого, чем теперь, — отвечала Порциелла, — ибо это страшное привидение, которое называется моим мужем, ушло сейчас из дому и до завтра не воротится, так что самое время мне обрезать веревку да удрать от него». «Нет, нынче вечером невозможно все это сделать, — ответила старушка, — потому как живу далековато. Но завтра утром приду вместе с сыновьями, чтобы избавить тебя от беды».

Сказав это, она удалилась, и у Порциеллы чуть-чуть отлегло от сердца, и она уснула на всю ночь. И как только птицы прокричали: «Да здравствует Солнце!» — старушка вернулась с семью сыновьями; взяв с собой Порциеллу, они все вместе направились в сторону города. Однако не успели пройти и полмили, как Мазе, приложив ухо к земле, закричал: «Тревога, беда! Орк вернулся домой, не нашел девушки, схватил шапку в охапку и бежит за нами следом!» Услышав это, Нардо плюнул наземь, и сделалось море пены. Орк увидел, побежал обратно домой, принес мешок опилок и стал сыпать себе под ноги, пока наконец с большим трудом смог преодолеть это препятствие.

Снова прильнул Мазе ухом к земле и говорит: «Ребята, опять бежит — вот-вот догонит». Тут Кола бросил железку на землю — и выросло целое поле бритв. Увидал орк, что нет ему ходу, снова побежал домой, и оделся весь в броню с головы до пят, и так миновал и эту помеху.

Приложил опять Мазе ухо к земле и кричит: «Скорее, ребята, тревога, тревога! Орк по пятам бежит, что на крыльях летит!» А тут уже Микко наготове со своей палкой: воткнул ее — и выросла чаща преужасная, попробуй продерись через нее. Но орк, дойдя до этого нового препятствия, схватился за нож, что носил всегда за поясом, да как пошел махать: туда махнет — тополь трещит, сюда махнет — дуб валится, еще туда — кизиловый куст срежет, еще сюда — дерево земляничное. И в четыре взмаха повалил всю чащу на землю и таким образом одолел и эту преграду.

И Мазе, у которого слух был как у белки, снова кричит: «Не мешкайте, ребята, а то устроит он нам хорошее бритье! По земле летит, как по воздуху, вот-вот нагонит!» Услыхав это, Петрулло пригнулся к малому родничку, что по капле сочился из каменной раковины, набрал в рот воды на один глоток, вылил на землю, и потекла многоводная река. Тогда орк, видя, что у них на каждую его дырку есть затычка в запасе, разделся догола и вплавь переплыл реку, а одежду на голове нес.

Мазе, что к каждой ямке ухо прикладывал, услыхал топот орковых ног и говорит: «Дела наши плохи: пара шагов орку до нас! Готовьтесь к этой буре как умеете, иначе пропадем». «Не бойся, — говорит Аскадео. — Я этой страхолюдине сейчас умою рожу». Сказав это, он подбросил камень, и выросла башня, где они укрылись, запершись за железными дверями. Орк прибежал и, увидав, как они надежно укрепились, побежал до дому взять стремянку, с какой виноград собирают, и, взвалив на плечо, помчался снова к башне.

Мазе, что всегда ухо держал наготове, слышит, что орк приближается, и говорит: «Вот уж и догорает светильник надежды, остался Чекконе нашей жизни последним прибежищем. Ибо орк бежит в страшной ярости. Ох как бьется мое сердце, чуя недоброе». «Быстро же ты обосрался, братец, — отвечает Чекконе. — А ну-ка, дайте место моему дружку. Сейчас увидите, что мы стрел зря не пускаем». Пока говорил он, орк лестницу приставил и вот уж забирается по ней. Чекконе наладил арбалет, прицелился и — раз, орку в самый глаз; и долго-долго он летел, как груша, до земли. Тут Чекконе вышел из башни и тем самым ножом, что орк носил за поясом, срезал ему голову так легко, будто была то головка сливочного сыра.