Джамбаттиста Базиле - Сказка сказок, или Забава для малых ребят

Последней ступенью карьеры Базиле стал пост управителя его родного города Джульяно, находившегося в феоде герцогов Пинелли (1631). Базиле исполнилось шестьдесят пять, но он, по-видимому, был еще бодр и энергичен. Его синьор Джан Галеаццо Пинелли, бывший тридцатью годами моложе, относился к нему с почтением, как к одному из признанных поэтов Юга Италии. Заседания «Академии досужих» теперь были перенесены из Неаполя в Джульяно и устраивались во дворике местного монастыря. Покровительство герцога и солидный пост могли обеспечить Базиле безбедную старость, но в следующем 1632 году он умер во время жестокой эпидемии гриппа. В рукописях остались незаконченная героическая поэма «Теаген» (переложение романа Гелиодора «Эфиопика») и произведения на неаполитанском диалекте, которые автор не отдавал в печать при жизни. Это были цикл поэтических картин «Неаполитанские музы» и сборник из пятидесяти сказок, которым и суждено было составить славу Базиле у потомства. Их народный язык, неистощимый юмор и сильные ноты социального обличения резко контрастировали с обликом феодального администратора и ловкого придворного. Деньги на издание — а речь шла, напомним, о пяти томах — пожаловал герцог Пинелли. Подготовку текстов к печати и все издательские хлопоты взяла на себя Андреана, оказав брату последнюю и самую главную услугу.

Практически все, в чем Базиле полагал свой литературный успех, вскоре оказалось забыто. И лишь оставленная в рукописи книга сказок не только обеспечила ему бессмертие, но стала ярким, поистине символическим явлением в культурной истории Неаполя, едва ли не впервые открыв миру — точно, сильно и достоверно — его неповторимый и не стареющий в веках облик.

Есть одна пословица из старинных, — что называется, прежней чеканки: «Кто ищет, чего не подобает, найдет то, чего не хочет». Коль обезьяна в сапог влезет, потом не сможет ногу вытащить. Это и случилось с одной оборванкой, что никогда на ногах башмаков не носила, да захотела носить корону на голове. Но как водится, шлифовальный круг все огрехи стачивает; если хоть один имеешь — со всех сторон тебя отчистит; так вышло и здесь: обманом присвоив принадлежащее другим, она кончила как колос в молотилке; и сколь высоко забралась, столь худо было ей падать. И вот как это было.

Рассказывают, что некогда у короля страны, называемой Валле Пелоса [14] Название переводится как «Мохнатая долина». , была дочь по имени Зоза, и была она задумчивой, словно некий Зороастр или Гераклит, так что вовсе никогда не смеялась. И бедный отец, который прямо-таки дышал единственной дочкой, чего только не делал, чтобы избавить ее от грусти. Желая ее развлечь, он приводил к ней то ходунов на ходулях, то скакавших через обруч, то шутов, то знаменитого маэстро Руджеро [15] Легендарный музыкант, от чьего имени якобы получил название тип ритмических и энергичных танцевальных мелодий «руджеро», очень популярных в XVI–XVIII вв. Впрочем, вероятнее, что наоборот — популярность мелодии породила представление об авторском единстве. , то жонглеров, то Силы Геркулесовы, то танцующую собаку, то Браконе-прыгуна [16] Неаполитанский уличный акробат с таким прозвищем неоднократно упоминается в стихах поэтов первой половины XVII в. , то осла, что пил из кружки, то «Лючию-сучку» [17] Сольный женский танец-пантомима с ярко выраженным эротическим характером. Восходил к языческим культовым обрядам; неоднократно запрещался церковными властями. , — сегодня одно выдумывал, а завтра другое. Но все было впустую: ибо ни лекарства маэстро Грилло [18] Лекарь на все случаи жизни, персонаж городских анекдотов. , ни сардинская трава, которая, как известно, вызывает неудержимый смех, ни даже такое испытанное средство, как укол шпагой в диафрагму, не могли заставить ее хоть чуточку улыбнуться. И тогда, делая последнюю попытку и не зная, что еще придумать, повелел король построить перед воротами своего дворца большой фонтан, который брызгал бы маслом на людей, сновавших по той улице, точно муравьи, и прохожим, чтобы не запачкать одежду, пришлось бы подскакивать, как кузнечикам, прыгать, как козам, перелетать с места на место, как белкам, то скользя, то сшибая друг друга. Тут-то, по мысли короля, и могло случиться однажды что-нибудь особенно потешное, что уж наверняка развеселило бы его дочь.

Итак, соорудили этот фонтан. И в один из дней Зоза, стоявшая у окна до того серьезная, будто ее замариновали в уксусе, увидела, как некая старуха, опустив губку в масло фонтана, выжимает ее в кувшинчик, который принесла с собою. И когда старуха была полностью погружена в свое дело, один дьяволенок-паж из дворца запустил камешком столь метко, что попал в кувшинчик и разбил его на куски.

Тогда старуха, у которой язык был не шерстью поросший и которая никому не позволяла влезть себе на шею, обернулась к пажу и говорит ему:

— Ах ты, грязи комок, шалопай, засранец, горшок ночной, попрыгунчик на чембало, рубашка на заднице, петля висельника, мошонка мула! Смотри, нынче и блохи яд имеют. Так пусть тебя паралич разобьет, пусть матушка твоя дурные вести получит, да чтоб тебе до первого мая не дожить [19] Первое мая — во многих странах Западной Европы традиционный, идущий от язычества, праздник весны, обновляющейся природы, магии и эротики, сопровождавшийся веселыми гуляньями молодежи, играми, кулачными боями. , да чтоб тебя копье каталонское достало, да чтоб тебе на веревке ногами дрыгать; как кровь даром не льется, так мои слова исполнятся, и придет на тебя тысяча бед и еще кое-что! Раз уж ты в такой путь пустился — ветер тебе в паруса: и пусть твое семя зря прольется и плода не принесет, пропойца, рвань, сын той девки, что по списку в магистрате в месяц два карлина платит [20] В Неаполе проституток регистрировали в специальной книге, обязывая ежемесячно вносить в городскую казну по два карлина. , разбойник!

Парень, у которого еще почти не было волос на подбородке, а смысла в голове и того меньше, услышав столь сочную речь, постарался отплатить старухе той же монетой:

— А ну-ка, прикрой свою сточную канаву, бабка чертова, рвоты-вызывалка, младенцев-душилка, дерьма кусок, говенный рот!

Услыхав эти новости, старуха до того рассвирепела, что полностью сбилась с компаса самообладания и вырвалась из стойла терпения: на глазах у пажа высоко задрав занавес своего убранства, она показала такую пасторальную сцену, что тут и Сильвио было самое время воскликнуть: