Эрнст Гофман - Сестра Моника

Однако и тот человек, и мы должны так чувствовать и так наслаждаться, чтобы не забывать о жалком состоянии тысяч и еще тысяч, у которых для возвышения нету ни ума, ни чувств.

И средства, какими этого можно достичь, не зависят от общего мнения; без ответов остаются некоторые вопросы... Должны ли мы, придерживаясь строгой дисциплины моральных требований, наказывать и военных, делать их восприимчивыми к ценностям, которые они не признают?

— Ради бога и всех святых — нет! — воскликнула Люцилия. — Ты — жрица природы, наделенная одновременно красотой Евфросины и прелестями св. Женевьевы [200] св. Женевьева (420 — 500) святая покровительница Парижа. , кто же в Париже, Шантийи или Саранже потерпит тебя под твоими покровами догматизма?

— Ты права! — продолжала Аврелия, — меня способен принять лишь мир, избавленный от бессмыслицы, от деспотизма. Как и прежде, мы обязаны побеждать, образовывать и наставлять с помощью нашей красоты . Сила красоты одна может одолеть женское тщеславие; возвышенные, задушевные моменты любви восторжествуют над мужской тиранией законов. Когда же любовь снисходит на жестокий мир зверочеловеков, словно плодородный дождь на пустынные склоны — тогда женщина показывает, на что способна! Корде и Агриппина [201] Шарлотта Корде (1768 — 1793) — французская дворянка, убийца революционера Жана-Поля Марата, правнучка великого французского драматурга Пьера Корнеля. Агриппина (15-59) — мать императора Нерона, прославившаяся своей волей к власти. , Дидона и Елизавета Ангулемская — они одно ; они едины в осознании своей вечной карающей женственности.

Из твердого мрамора изваял Пракситель книдскую богиню [202] ... изваял Пракситель книдскую богиню — Пракситель — выдающийся греческий скульптор, живший в IV в. до н.э., выполненная им скульптура обнаженной Афродиты — самое известное изображение этой богини. , коринфские и дорические колонны благороднейшим образом несут на себе огромную нагрузку... Будь они из древесины, как бы противостояли они червям дурной совести и потокам превратных судеб и страданий? Поэтому в железный век и красота остается железной, неотразимо пронзает она сердца и почки, чувства и мысли...

Однако примирительно откроется наше сердце и чрево, если косое око приличий и презренная политика себялюбия, если подстрекаемые властью страсти начнут творить беззаконие, станут толкать несчастных на край бездны отчаяния.

Да, Люцилия! Раздевайся-ка!.. Фредегунда, помоги нам, травяная ванна должна привести нас в чувство. Добро и зло, законное и незаконное зачастую перепутаны настолько, что они меняются ролями и приносят ужасные несчастья...

Я стянул с Люцилии шелковые чулки... Ах, Моника, какой она была соблазнительной.

— И еще никогда, — продолжала Аврелия, — не жил на этой земле ни один человек, который мог бы сказать: я ничего не разрушил, не препятствовал добрым делам, никогда отплачивал злом за добро, не обращал добро во зло!..

Поэтому, дорогая Люцилия! я привыкла ко всему относиться по-философски, и сегодня я хочу вам показать, как я могу любить и как могу ненавидеть . Пойдемте!

Аврелия уже стояла передо мной нагая; Люцилия приспустила юбку; дрожащими руками снял я этот последний покров стыдливости с алебастрового тела.

Прелестные гетеры обняли друг друга, и Аврелия знаком приказала мне следовать за ними, мы шли через многочисленные комнаты в ванную.

— Повсюду торжествует физико-половое, нигде или редко — божественно-разумное, и это вменяется в вину свободному человеку. Materia genetrix является и Materia peccans [203] Materia genetrix (лат.) — порождающая материя, Materia peccans (лат.) — виновная материя. , поэтому не имеет смысла даже и думать о равновесии природы и религии, свободы и необходимости до тех пор, пока в здравомыслящем человеке животная душа торжествует над божественной душой, а законы делают из него разумную машину.

Мы пришли в купальный павильон; Аврелия запрыгнула в мраморную ванну и увлекла за собой медлительную Люцилию; мне намекнули, что я могу слушать либо их, либо птиц в саду. Я встал возле высокого окна и повернулся лицом к двум самым прекрасным грациям из всех, которых я когда-либо видел!

Аврелия продолжала:

— Во всем, что природа — из своей морали — дает познать нашей чувствительности, она выказывает себя простой и единой, сведенной в один элемент. Но в существе свободно действующего человека эта простота субстанции теряется; душа — самое простейшее из всех явлений — в каждой части тела является не тем, чем она была бы без него.

Природа рассеивается во всех своих бесконечных созданиях, устремляется от единства к простоте и соединяется лишь генетически в своем содержании; человек же соединяется и связывается физически и морально в однородности и усложненности своего опыта и знаний. Хотя это не значит, что не существует простых людей, характеров и существ, обладающих свойством смешиваться с другими, оставаясь при этом самостоятельными, могущих отдаваться другим всецело, не утрачивая при этом оригинальности. Эта способность, которая есть проводник на пути от духа к людям, и какою, в частном и общем, не обладает ни неорганическая, ни животная природа... может быть привита людям с помощью искусства.

Это замечательное искусство, посредством которого человек, словно Бог, сможет управлять природой и самовольно разрушать ее крепкие преграды, посредством которого он сможет связывать воедино различное, должно нас учить тому: „ Чем с помощью человеческого гения мы можем быть, коли того захотим“ [204] Мюнхгаузен таким способом даже вернул себе залетевший на Луну топор. пока остальным созданиям требуется сперва всемогущество создателя для того, чтобы себя преодолеть.

Но напрасно мы протягиваем руки людям; люди действуют без рук; нужда пожирает одну половину; порок жадно заглатывает другую половину этих двуногих существ на четырех ногах; и нам ничего не остается, как называть их обезьяньей породой. Хотя человек и возвысился над животными за счет своего разума, но нрав и свою самостоятельность он все еще должен искать среди них...

И поэтому, дорогая Люцилия! и мы стоим на том месте, на котором нас охотно видят мужчины. Доставим же им эту маленькую радость!.. Их власть — на земле, мы же облетаем небесные пространства, а на земле вместо нас остается, несмотря на воодушевление, инертное существо...

Поди сюда, Фредегунда, разденься и начни очищать наши тела, — закончила свою тираду Аврелия, и я повиновался. Вооруженный благоухающим мылом и полотенцами я прыгнул к ним в чуть теплую ванну, подготовленную по рецепту Хуфеланда [205] ... подготовленную по рецепту Хуфеланда — Кристоф Вильгельф Хуфеланд (1762-1836) — немецкий врач, один из основоположников бальнеотерапии. Хуфеланд активно пропагандировал телесную гигиену, а среди его постоянных пациентов были почти все значительные немецкие литераторы рубежа XVIII-XIX в. , и так рьяно принялся тереть роскошный низ Аврелии, особенно ее выпуклости и ложбинки, что не успел я и моргнуть, как она открыла розовые уста и велела мне попытать счастья с Люцилией. Я повиновался, Аврелия поцеловала Люцилию в грудь и приказала той лечь на спину и пошире раздвинуть ноги. Люцилия легла, а я принялся тереть ее между двумя самыми прекрасными точками жизни, между девственно-тугой розой и прелестнейшим отверстием выпуклого зада, с таким решительным благоразумием, с такой бережностью и знанием дела, что нежная невеста, когда я завершил работу, отблагодарила меня поцелуем. Во время этих искусных манипуляций и месмеристских растирок [206] месмеристские растирки — Франц Антон Месмер (1734 — 1815) — австрийский врач, создатель учения о природном магнетизме. Растирки и манипуляции с телом пациента были в магнетизме одним из средств передать целебные флюиды от магнетизера к больному. , Аврелия говорила вот что: