Мао Дунь - Избранное

Сунь Уян взглянула на Ши Цзюня своими красивыми глазами и, улыбнувшись, кивнула.

— Но, товарищ Ши, — сказал Чэнь Чжун, — владельцы лавок уже несколько раз собирались; говорят, они готовятся к активному сопротивлению и клянутся не соглашаться на требования приказчиков. Вчера вечером были разбросаны листовки; утром я сам их видел. Тухао и лешэнь также тайно действуют и вступили в сговор с торговцами. В нашем уезде тухао обладают большим влиянием и могут созвать до тысячи своих сторонников. Недавно они подкупили несколько сот хулиганов, чтобы создать трудности комитету партии и массовым организациям. Конечно, мы должны пойти на то, что предлагает товарищ Ши Цзюнь, но нужно учесть, что центр располагает крупными воинскими соединениями для подавления недовольства и там действовать легко, а здесь обстановка совсем другая. И если мы будем поступать с излишней поспешностью, мы можем вызвать сильное возмущение, с которым нелегко будет справиться.

Несколько человек одобрительно закивали.

— Сопротивление торговцев со вчерашнего вечера стало особенно активным, — вмешался Фан Лолань. — Видимо, они действуют по плану, который подготовлялся давно, но теперь окончательно созрел. Этим нельзя пренебрегать. К тому же запрет на прекращение торговли является чересчур строгим. Многие из владельцев лавок действительно не имеют достаточно денег на продолжение торговли.

Снова несколько человек кивком головы выразили свое согласие.

— Это только запугивание! С этим нечего считаться, — безапелляционно заявил Ши Цзюнь. — Если вы будете проявлять нерешительность и чересчур много размышлять, они постараются добиться победы, используя клевету и запугивание. В один прекрасный день они воспользуются вашей бездеятельностью и сами что-нибудь предпримут. Торговцы в других городах уже прибегали к подобным штукам.

— Чего бояться! — воодушевленно воскликнул и Линь Бупин. — Созовем еще человек триста вооруженных крестьян.

— В этом тоже нет необходимости, — небрежно бросил Ши Цзюнь. — Завтра на собрании объявим решения центра, затем договоримся о конкретных мероприятиях, и точка. А будут торговцы сопротивляться или тухао и лешэнь безобразничать — тотчас их арестуем!

Ши Цзюнь, видимо, считал дело решенным. Никто больше не выступал.

На следующий день открылось собрание. Как и предполагал Ши Цзюнь, после объявления решения ничего непредвиденного не произошло. Возникло лишь несколько организационных вопросов: нужно ли обследовать владельцев лавок, если их положение действительно скверно, и следует ли принимать соответствующее решение; как управлять лавками, владельцы которых скрылись; какую соблюдать пропорцию при надбавке жалования и т. д.

Для рассмотрения подобных вопросов избрали Фан Лоланя, Чжао Ботуна и Линь Бупина. Теперь уполномоченному Ши Цзюню осталось лишь проверить работу в массовых организациях. Шестнадцатого числа первого лунного месяца он по совету товарищей встретился с «революционером» Ху Гогуаном, который, само собой разумеется, в последнее время развил бурную деятельность.

Придя к Ши Цзюню, Ху Гогуан застал его беседующим с мужчиной и женщиной. Мужчиной был знакомый Ху Гогуану Линь Цзычун. Женщина, сверкавшая, словно большой слиток серебра, взволновала Ху Гогуана. Он еще не был знаком со знаменитой Сунь Уян. День выдался теплый, и Сунь Уян была одета в светло-зеленые блузку и юбку. Блузка была узка, и под ней четко вырисовывалась высокая грудь. Коротко подстриженные волосы девушки были обвязаны легкой косынкой, бледно-желтый цвет которой на фоне черных волос представлял резкий контраст с выделявшимися на напудренном лице ярко-красными губами. Блузка доходила до талии, а юбка спускалась на два цуня [21] Цунь — мера длины, равная 3,2 сантиметра. ниже колен. На полных, упругих, тонких в щиколотках ногах были желтые туфли на высоком каблуке. Даже не глядя на полные бедра и тонкую талию Сунь Уян, можно было представить, насколько гармонична ее фигура. В общем, подобной женщины Ху Гогуан еще не видел.

Ши Цзюнь, уже слышавший от Линь Бупина о революционной настроенности и способностях Ху Гогуана, не ожидал, что это окажется человек с худым желтым лицом, маленькими глазками и реденькими усиками, и потому был несколько разочарован. Но он тотчас вспомнил, что у председателя провинциального профсоюза — его непосредственного начальника — внешность почти такая же, и успокоился. Он любезно заговорил с Ху Гогуаном, а не более чем через десять минут уже хорошо знал этого «революционера».

— Вы где работаете, товарищ Ху? — спросил он. — Я чувствую, что в местных организациях не хватает предприимчивых и смелых людей. Они колеблются при решении любого вопроса и только мутят воду.

— Товарищ Ху сейчас не работает, — ответил Линь Цзычун.

— Какая жалость! — словно насмехаясь, вставила Сунь Уян.

— Я полагал, что у меня нет больших способностей, — проговорил Ху Гогуан. — Но я уверен, что могу выполнять определенные обязанности и отдавать работе все силы. Я вступил в революцию в тысяча девятьсот одиннадцатом году, но с тех пор изменились времена и нравы. И мне оставалось лишь выжидать в тени. Если представится возможность, я готов делать все для революции.

Ши Цзюнь был очень доволен. Он вспомнил слова своего близкого друга Ли Кэ: «Настоящие революционеры выковываются в беде». Он чувствовал, что Ху Гогуан является именно таким. Тогда Ши Цзюнь заговорил о положении в провинции, о современной революционной тактике, о значении рабоче-крестьянского движения и так далее. «Пушка» Ши Цзюнь стремительно выпаливал слово за словом, не только не давая возможности Ху Гогуану раскрыть рот, но даже не обращая внимания на проявлявшую нетерпение Сунь Уян.

— Ши Цзюнь! Уже три часа! — наконец не выдержала Сунь Уян.

— О, три часа? Мы уходим.

Ши Цзюнь оборвал свою агитационную речь и быстро вскочил. Он решил пока послать Ху Гогуана на работу в профсоюз приказчиков, а в будущем рекомендовать его в комитет партии.

Проводив довольного Ху Гогуана, он повернулся к Сунь Уян, взял ее за белую руку и хрипло сказал:

— Я заговорился и совсем забыл о времени. Почему ты раньше мне не напомнила?

— Еще нет трех часов, я обманула тебя, — отнимая руку, засмеялась Сунь Уян, — сейчас только два. У нас еще есть тридцать минут. Просто мне надоел этот человек с худым желтым лицом, и я захотела, чтобы он побыстрее ушел.

— Тебе нравятся только такие белолицые, как Чжу Миньшэн, — недовольно произнес Линь Цзычун.

Сунь Уян ничего не ответила и, запев «Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов!», закружилась по комнате. Ее короткая зеленая юбка поднялась, обнажая белоснежные ножки и край розовых трусиков.