Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести [litres]

Мне предоставился огромный выбор – от полиэтиленового дождевика до железных лат. Последние я нашел малопривлекательными, так как само их присутствие говорило о возможности ситуации, когда они могут понадобиться. Кроме солдатской каски, раньше я никаких доспехов не носил, не думал носить и вообще не знал, как их носят, – и, честно говоря, не собирался связываться с теми грубиянами, от которых нужна такая защита.

Кроме того, я не видел нигде поблизости лошади, скажем першерона, а вообразить себя двигающимся пешим порядком в этой железной утвари я вообще не мог. Надо думать, я ходил бы как на костылях, гремел бы, как вагон подземки, а чувствовал бы себя точно в раскаленной телефонной будке. Пота сходило бы с меня фунтов десять на каждые пять миль пути. Стеганой длинной куртки, что полагалось поддевать под все эти железяки, и одной хватило бы за глаза при такой чудной погоде, а уж сталь поверх стеганки превратила бы меня просто в бродячую печь и сделала бы слабым и неуклюжим даже для сражения в очереди к билетной кассе.

– Стар, ты сказала, что… – начал я – и умолк.

Она, оказывается, закончила переодеваться, и результат был что надо! Мягкие кожаные туфли, вернее, мокасины, коричневые облегающие брюки, короткая зеленая куртяшка – среднее между жакетом и лыжной курткой… А на голове кокетливая шапочка. Костюм был опереточной версией костюма стюардессы – ловкой, изящной, толковой и сексуальной. А быть может, и костюмом девы Мариан, поскольку он дополнялся двоякоизогнутым луком, вдвое меньше моего, колчаном и кинжалом.

– Ты, – сказал я, – выглядишь как та штучка, из-за которой все передрались.

Стар продемонстрировала свои ямочки и сделала реверанс. (Она никогда не притворялась; она знала, что женственна, что выглядит чудесно, и ей это нравилось.)

– Ты только что сказала, будто в моем оружии в ближайшее время нужды не будет. Так есть ли смысл натягивать на себя один из этих скафандров? Мне лично они не кажутся комфортабельными.

– Сегодня я опасностей не жду, – медленно проговорила Стар, – но здесь не то место, где можно рассчитывать на помощь полиции. Ты должен сам решать, что нужно делать.

– Но… черт возьми, принцесса, ты же знаешь эту страну лучше, чем я. Мне нужен совет.

Она промолчала. Я повернулся к Руфо. Тот с подчеркнутым вниманием рассматривал что-то в кроне дерева. Тогда я приказал:

– Руфо! Одевайся!

Он задрал одну бровь:

– Что угодно милорду Оскару?

– Шнелль! Vite, vite! Давай пошевеливайся!

– О’кей! – Руфо быстро натянул костюм, который был мужским вариантом костюма Стар, с шортами вместо женских облегающих брюк.

– Оружие! – приказал я, начав одеваться в том же духе, хотя и решил включить в свой туалет сапоги.

Тут я, однако, заметил пару мокасин как раз моего размера и подумал – не попробовать ли, каковы они на ноге. Они обтянули ноги, как перчатки, да и подошвы у меня так затвердели за месяц хождения босиком на Иль-дю-Леван, что надобность в сапогах отпала сама. Выглядели мокасины вполне современно – с молнией спереди и этикеткой «Fabrique en France» [15] Сделано во Франции (фр.) . внутри.

Руфо взял лук, из которого только что стрелял, меч и вдобавок кинжал. Я вместо кинжала выбрал золингеновский охотничий нож. С грустью посмотрел на армейский пистолет сорок пятого калибра, но даже не дотронулся до него. Раз «они», кто бы они там ни были, приняли местный вариант закона Салливана, буду ходить без оружия.

Стар приказала Руфо паковаться, а затем присела со мной на песчаном пятачке у ручья и набросала маршрут нашего похода. Путь шел на юг вниз по течению ручья (кроме отдельных участков для спрямления дороги) вплоть до Поющих Вод. Там мы и остановимся на ночлег.

Я запомнил все детали маршрута.

– О’кей! О чем-нибудь еще я должен быть предупрежден? Следует ли нам стрелять первыми? Или надо ждать, пока в нас бросят бомбу?

– Сегодня я ничего такого не ожидаю. Ах да, тут есть хищники размером раза в три крупнее льва, но они жуткие трусы – на движущегося человека не нападают.

– Вот такие мне по душе! Ладно, в крайнем случае будем все время двигаться.

– Если же мы встретимся с людьми, чего я не предполагаю, разумно, пожалуй, положить стрелу на тетиву, но не поднимать лук без крайней необходимости. Впрочем, я ничему не должна тебя учить, Оскар. Все решаешь ты один. Руфо тоже не будет стрелять до тех пор, пока не увидит, что ты счел разумным применить силу.

Руфо кончил упаковывать наши пожитки.

– О’кей! Пошли! – приказал я.

И мы двинулись в путь. Шкатулка Руфо была закреплена у него за плечами, как рюкзак, и я не переставал дивиться, как это он волочит на своей спине более двух тонн груза. Может быть, это что-то вроде антиграва, как у Бака Роджерса? А может, у него в жилах течет кровь китайских кули? Или это черная магия? Ведь если рассуждать здраво, в рюкзаке не мог поместиться и один тиковый сундучок Стар, даже в масштабе один к тридцати, не говоря уже об арсенале и прочих причиндалах.

Не стоит, пожалуй, удивляться, что я не выжал из Стар сведений касательно того, где мы находились, как сюда попали, что собираемся делать, а также относительно тех опасностей, с которыми мне предстояло бороться. Слушай, приятель, если тебе снится самый роскошный сон всей твоей жизни и ты добрался до решающего момента, говоришь ли ты себе, что логически невозможно данной девице быть с тобой на сеновале – и будишь ли себя этой мыслью? Я знал , в полном соответствии с логикой, что все происходящее со мной после того дурацкого объявления не могло существовать в реальности.

Потому-то я и выбросил логику ко всем чертям.

Логика, дружище, – хрупкая штучка. «Логика» доказала, что аэропланы летать не могут, что водородная бомба теоретически невозможна и что камни с неба не падают. Логика – это способ выразить идею, что неслучавшееся вчера не может случиться и завтра.

Мне ситуация, в которой я находился, очень нравилась. И я вовсе не желал проснуться в собственной постели, а тем более в отделении какой-нибудь психушки. А особенно мне было бы противно, проснувшись, опять оказаться в джунглях, со свежей раной на лице и без вертолета в обозримом будущем. Может, шоколадный братишка довел свое дело до конца и отправил меня в Валгаллу. Если так, Валгалла мне нравилась.

Я тут прогуливался со славным мечом на боку, который постукивал меня по левому бедру при каждом шаге, рядом шагала еще более славная девица, а кто-то вроде раба-крепостного-слуги в поте лица тащил весь груз, да еще защищал нас с тыла. Пели птички, пейзаж был такой, что его, видимо, спроектировали лучшие специалисты ландшафтной архитектуры, а воздух пьянил и благоухал. И если мне никогда больше не светило прочесть заголовки в утренней газете или окликнуть такси на улице, меня это полностью устраивало.