Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести [litres]

– Я тоже люблю тебя, милорд, – сказала Стар чуть хриплым голосом. – Люблю с тех пор, как впервые увидела. Да, «странное щекочущее чувство», как будто у меня внутри все тает.

– Ну, у меня не совсем так, – признался я. – Скорее совсем наоборот, но означает оно то же самое. Щекотно, во всяком случае. Бросает в дрожь и в жар. Так здесь женятся?

– Но, милорд, любовь моя, ты, как всегда, меня поражаешь. Я знала, что ты меня любишь. Надеялась, что ты скажешь мне об этом до того… ну, в общем, вовремя. Дай мне услышать это еще раз. Но я никак не ожидала, что ты захочешь на мне жениться!

– А почему бы и нет? Я – мужчина, ты – женщина. Дело обычное.

– Но… О мой любимый, я же говорю тебе… На мне вовсе не обязательно жениться! По твоим представлениям я – сучка.

– Сучка, ведьма, ну и что? Да пес с ним, радость моя! Это твой мир, а не мой. Ты почти убедила меня, что правила, в которых я был воспитан, – варварские, а твои – первый сорт. Лучше высморкайся – погоди-ка, у меня где-то был носовой платок…

Стар вытерла глаза и высморкалась, но вместо ожидаемого «да, милорд» она устроилась поудобнее и без тени улыбки сказала:

– Милорд Герой, а не лучше ли вам попробовать вино, перед тем как покупать целую бочку?

Я сделал вид, что не понял.

– Пожалуйста, милорд, мой любимый, – настаивала она. – Я говорю серьезно. Вон там, по твою сторону дороги, чуть дальше по курсу, есть зеленая лужайка. Веди меня туда, и я тут же охотно последую за тобой.

Я привстал в кресле и притворился, будто внимательно изучаю лужок.

– По-моему, там колючки. Будут царапать.

– Тогда выбери место по своему вкусу, милорд, я хочу, я жажду, я не безобразна, но ты вскоре узнаешь, что я – всего лишь уличный живописец в сравнении с теми художниками, которых ты еще встретишь. Я деловая женщина. У меня не было времени заниматься глубоким изучением любви, как она того заслуживает. Поверь мне! Нет, лучше испытай меня! Ты не можешь быть уверен, что действительно хочешь на мне жениться.

– Значит, ты девица холодная и неумелая?

– Нет… я бы так не сказала… Кой-чего я умею, а энтузиазма хоть отбавляй.

– Ага, как твоя тетка со своей набитой спальней, это у вас в крови, ты говорила. Давай остановимся на том, что я хочу жениться на тебе, несмотря на твои очевидные недостатки.

– Но…

– Стар, ты что-то много стала болтать.

– Да, милорд.

– Нам нужно вступить в брак. Как тут это делается? Может быть, местный лорд по совместительству является и мировым судьей? А если да, то не пользуется ли он правом первой ночи? У нас нет времени на такие фривольности.

– Каждый сквайр действительно мировой судья, – в раздумье сказала Стар. – И он действительно заключает браки, хотя большинство жителей Невии обходятся без них. Но… да, он и в самом деле будет ожидать выполнения права первой ночи, и, как ты справедливо заметил, мы не должны терять времени.

– Да это и не входит в мои представления о медовом месяце. Стар, погляди на меня. Я не собираюсь держать тебя в клетке, знаю, ты воспитана иначе. Но сквайра мы искать не будем. А есть тут что-нибудь вроде священников? Только желательно таких, что хранят безбрачие.

– Видишь ли, сквайр – одновременно и священник. В Невии религия не занимает большого места. Все ограничивается ритуалами плодородия. Милорд возлюбленный, самый простой способ – прыгнуть через меч.

– Такова церемония в твоем мире, Стар?

– Нет, скорее, это в твоем:

Это очень древний обряд.

– Мм… Не очень-то по душе мне такой брачный гимн. Может быть, я и разбойник, но мне хорошо известно, что ты думаешь о шлюхах. А что еще имеется тут в таком плане?

– Дай подумать. В деревушке, которую мы будем проезжать после завтрака, есть Глашатай. Они иногда женят горожан, которые хотят, чтобы слух об их свадьбе распространился как можно шире. Брачная церемония включает распространение слухов.

– А что за церемония?

– Не знаю. Да и что нам до этого? Мы же все равно будем мужем и женой.

– Молодец! Вот это по-нашему! Не будем завтракать!

– Нет, милорд, – твердо сказала Стар. – Уж если я стану твоей женой, то постараюсь быть хорошей хозяйкой и не позволю тебе ходить голодным.

– Уже начинаешь пилить меня! Придется, видно, тебя поколотить.

– Как вам заблагорассудится, милорд. Но есть все же придется, ведь тебе потребуются все силы для…

– Ну еще бы!

– Для битвы. Ибо сейчас я в десять раз больше хочу, чтобы мы оба остались в живых. А вот и местечко для завтрака!

Стар повернула Виту Бревис к обочине. Арс Лонга последовала за ней. Стар глянула через плечо, на щеках у нее появились ямочки.

– Я тебе уже говорила сегодня, любовь моя, что ты прекрасен?

Многоножка Руфо последовала за нами на покрытую травой лужайку, выбранную Стар местом для пикника. Сам Руфо из-за своей вялости больше всего напоминал мокрый носок, но храпел громко. Я бы не трогал Руфо, но Стар крепко встряхнула его за плечо.

Он моментально проснулся и начал искать меч, крича:

– A moi! M’aidez! Les vaches! [22] Ко мне! На помощь! Полиция! (фр., жарг.)

К счастью, какой-то доброжелатель положил меч с перевязью подальше – на заднюю багажную полку вместе с луком, колчаном и новой раскладной шкатулкой.

Потом Руфо тряхнул головой и спросил:

– Сколько их тут было?

– Успокойся, мой добрый друг, – весело ответила Стар. – Мы остановились поесть.

– Поесть! – Руфо сглотнул, и его всего передернуло. – Ради бога, миледи! Избавьте меня от ваших непристойностей!

Он что-то сделал со своим поясом безопасности и выпал из седла. Я подхватил его.

Стар порылась в своей сумочке, вынула из нее флакон и протянула Руфо. Тот отшатнулся:

– Миледи!

– Ну что, мне самой зажать тебе нос? – ласково спросила она.

– Я сейчас буду в полном порядке… дайте мне только минуту… и чего-нибудь покрепче…

– Разумеется, ты сейчас будешь в порядке! Попросить милорда Оскара, чтобы он придержал тебя за руки?

Руфо жалобно посмотрел на меня. Стар открыла пузырек. Его содержимое запенилось, из горлышка бурно пошел дым.

– Ну же!

Руфо всего перекосило, он заткнул нос и выпил до дна.

Не буду утверждать, что из ушей Руфо пошел дым, но его затрясло, как разорванный парус в бурю, раздались какие-то ни на что не похожие звуки. Затем он как-то резко сфокусировался, словно телевизионное изображение. Теперь он стал явно больше по весу, на несколько дюймов выше ростом и несравненно более устойчивым. Его кожа приобрела ярко-розовый оттенок вместо прежнего мертвенно-бледного.

– Благодарю, миледи! – сказал он весьма живо, и голос его был чист и свеж. – Надеюсь когда-нибудь отплатить вам той же монетой.