Василий Потапов - Марфа Васильевна. Таинственная юродивая. Киевская ведьма

Молодой сиделец. Истинная правда! И торговля на ум нейдет, горе за горем. Лишь только успели отпраздновать свадебный пир, да молвить: слава богу, есть на Руси матушка-царица! А ее уже и не стало, и вот мы сиротеем снова… Эх! Как подумаешь, зачем мы собрались теперь, так сердце слезами и обливается! Провожать государыню, провожать общую мать, а куда? В такой путь дальний, откуда уже нет возврата.

Крестьянин в пониточном кафтане. Не погневитесь, почтенные, на том, что я спрошаю у вашей милости: от чего это скончалась матушка-царица? Говорят, вишь извели люди недобрые?..

Замятня ( пробираясь сквозь толпу и услышавши последние слова крестьянина ). Держи, молодец, язык на привязи! Непригоже середи площади, государь ты мой милостивый, при таком многолюдстве говорить слова противные; и думать-то нам о делах царских не подобает. Одному Господу известны пути его! Могут ли быть в царстве русском люди недобрые к своим государям? Творцу угодно было призвать матушку-царицу в Свои селения, а нам следует молиться о упокоении невинной души ее и плакать о сиротстве своем. Остальное все, государь ты мой милостивый, в руце Божией!

Фома Фомич ( кланяясь Замятне ). Здравия желаем, батюшка Прокоп Петрович! Вот опять Господь привел свидеться. Уж теперь мы у вас в гостях, только куда гостить невесело, когда ехали в Москву на пир, а приехали на похороны.

Замятня ( снимая шапку ). Что делать, государь ты мой милостивый, видно, такое уже счастие наше. Давно ли ваша милость из Новгорода?..

Фома Фомич. Четвертый день, батюшка Прокоп Петрович! Все собирался известить приятеля, да вот экая несчастная оказия, руки отняло, на ум нейдет и ноги ходить отказываются. (На ухо Замятне.) А что, Прокоп Петрович, на меня, чай, ты по старому хлебосольству не осерчаешь, ведь в самом деле дивное диво… то есть кончина-то государыни! Не слыхать, что за причина? Вам это известнее: неужели правда, как болтает народ, что ее извели люди недобрые? Кажись, Марфа Васильевна дороги никому не перешла и зла ни единой душе не сделала.

Замятня ( также на ухо и пожимая плечами ). Бог весть как сказать, Фома Фомич! Дело, государь ты мой милостивый, темное; болтают много, и между боярами толк идет, будто государя изведанные разными зельями; подозревают вишь в этом деле дядю покойной супруги государя, Марии Темрюковны, князя Мамстрюка и многих еще князей и бояр; у некоторых делали обыски и нашли мешки с зельем; некоторые захвачены и рассажены порознь; поговаривают, что без пытки, без суда и без расправы на Лобном месте не обойдется. Да бог весть как верить этому, государь ты мой милостивый! По-моему, скорее справедливо то, что Марфа Васильевна издавна имела в себе недуг, который зовут сухоткою , ну а остальное вам известно: с первого дня брака ей сделалось еще тяжелее, государь ты мой милостивый, немочь усилилась, и Богу душу отдала… да смотри, Фома Фомич, будь поосторожнее, знаешь, я ведь разболтался только так по-дружески.

Фома Фомич. Э! Батюшка, Прокоп Петрович, да разве мы не смыслим пословицы: ешь пирог с грибами, а язык держи за зубами. (Вслух.) Благодарим, батюшка, на умном слове. (Потом опять на ухо Замятне.) А не слыхать, где теперь, батюшка, суженый изреченной дочери Василья Степановича, Натальи, которая, говорят, вышла замуж, да за другого?

Замятня ( вслух ). Сын ладожского наместника и племянник вашего тысяцкого? Не могим знать, государь ты мой милостивый, об нем речи не было…

Тысяцкий ( пробираясь в парадном кафтане сквозь толпу к Вознесенскому монастырю и услышав последние слова Замятни) . Старинный приятель! Прокоп Петрович, спасибо, брат, люблю за обычай, не забываешь нас и заодно! Как поживаешь, старинушка? (Замятня и Фома Фомич кланяются; многие в толпе снимают шапки.)

Замятня. Челом бьем милостивцу! Как Господь Бог милует? Верно, изволишь пожаловать разделить с нами горькими печаль-кручину аль по наказу государеву?

Тысяцкий ( вздыхая ). Ох уж и не говори, Прокоп Петрович, едва ноги таскаю! Общая горесть сердце гложет; старик-брат свалился, лежит при смерти. Бог весть, успею ли, приехавши из Москвы, застать в Ладоге живого; да и ехать-то не с чем: четвертый день ищу племянника, и слуху нет; прошла молва, что он поступил в дружину государеву на службу, вестимо с горя. Говорят, царь-батюшка полюбил его и посылал его с дарами к болящей государыне, племянник скакал сломя голову, да уж в живых ее не застал, и как услыхал это, дары бросил, вскочил на лошадь, ускакал неведомо куда; в Александровскую слободу не явился и с тех пор как в тучку канул, вот какое горе-то. (Отирает слезу.) Да вот уж и бояре начинают в монастырь собираться, скоро обедня начнется и государь приедет; пора и нам пробираться. Не хочешь ли, Прокоп Петрович, проведу тебя.

Замятня. Сделай милость, батюшка! (Замятня и тысяцкий уходят.)

Стражники ( расталкивая толпу ). Дорогу, дорогу, расступитесь!..

В толпе голоса. Кто это? Никак тесть государев. Так и есть он – Василий Степанович. Дорогу, ребята!..

(Василий Степанович Собакин показывается. Он идет тихо, грустный, и кланяется народу, который, снявши шапки, расступается и кланяется ему).

Незнакомец в черном охабне ( вполголоса ). Небось теперь опустил голову, а кто виноват? – сам, честолюбие, гордость: хочу быть тестем государевым! Так и сбылось, сам добился почестей, а где дочь?

(Народ с любопытством оглядывается на незнакомца; некоторые смотрят на него подозрительно и перешептываются) .

Псковский купец ( который давно уже вглядывался в черты незнакомца, кричит ): Слово и дело, слово и дело!

(Является земский ярыжка с обхожими, купец шепчет Земскому на ухо, он отдает приказание обхожим, те бросаются и хватают незнакомца, который хотел скрыться в толпе; его уводят. Любопытные окружают купца и расспрашивают).

Псковский купец ( отвечая на вопросы ). Да, узнал я его! Это был сам Атаман-Гроза, который нагнал страх на весь Новгород, разбойничал со своей шайкой и в прошлом году ограбил меня, я его тотчас узнал. (Шум в народе увеличивается; между тем Владимира увели.)

Один из толпы ( старику ). Дядя Пантелей, да что же за девушка идет за тем, как бишь его, Гроза, что ли? Вишь какая пригожая и как, голубка, плачет, что река течет, знать его разлапушка. Благо не видят обхожие, как она рюмит по разбойнике, а то не миновать бы и ей…

Старик. Полно болтать, Андрюха, что нам за нужда, над ними бы это и деялось…

(Молва в народе продолжается).

Первый из толпы. Ах ты господи, смотри-ка, какой смелый, идет при таком многолюдии и не боится! Знать сорвиголова.

Второй. А какой ражий! Ну, брат, этот гусь задаст тулумбаса, так не опомнишься.