Евдокия Нагродская - Невеста Анатоля [Фантастические рассказы]

— Вы, тетенька, удивительно образованная: все-то вы знаете, — говорит Ваня с таким почтением, что я засмеялась.

— Ну, нашел образованную — прогимназию кончила.

— Что ж, что прогимназию, а вас о чем ни спросишь, вы все знаете.

— Глупый! Да что я «знаю»-то? Только то, что в книжках прочитала.

— А помните, тетенька, как вы подробно все про Иоанна Грозного нам рассказывали… А третьего дня дяденьке Петру Акимовичу объяснили, кто такие Мальтийские рыцари были.

— Так это я из исторических романов. Когда век свой читаешь, так как же таких вещей не знать.

Вечером пришли гости, и пришлось с ними сидеть.

Катерина Федоровна жаловалась, что не успела сливы вовремя сварить, и они сразу вздорожали. А я успела и сварить, и намариновать, и обрадовалась, а тут невестка вспомнила про рябиновую пастилу, и мне стыдно стало, что я ее, убогую, не порадовала… Завтра обязательно сварю пастилу… да заодно и настойку сделаю, рябина теперь морозом хвачена, отличная настойка будет.

Досадно, что Ваня сегодня сон досказать не успел, чудный сон.

В того самого принца, что меня любит, влюблена цыганка, а Ваня в эту цыганку…

Когда гости ушли, я хотела к нему пойти, да у него уж огня не было.

Утром братец Петр Акимович послал Ваню в банк, а потом в рощу на порубку. Приедет к ужину, или там заночует?

Очень уж дослушать хочется, чем там у него дело кончилось.

Ну и сон:

Цыганка-то хотела меня убить и, под видом гаданья, заманила меня в подземелье, а он, Ваня, в это время с принцем на дуэли дрался… Странно. Когда Ваня просто говорит, так двух слов связать не умеет, а как сны свои рассказывает — словно по книге читает. Я слушала… слушала и вдруг поняла.

— Ваня, — говорю, — да ведь ты это не во сне видел, а ты просто это, как сказку, выдумал.

Он сразу покраснел, даже до слез, голову опустил и тихо так говорит:

— А не все ли равно, тетенька, я как будто все это видел — как вам рассказывал… — и замолчал.

Сидим мы с ним тихо… ветер в печке шумит, лицо у Вани словно осунулось, грустное-грустное…

Смотрю я на него и так мне тоскливо стало, даже вздохнула я.

Ваня встал.

— Прощайте, тетушка.

— А чай разве пить не будешь?

— Нет, не хочется.

А слезы у него из глаз так и катятся…

Сварила рябиновую пастилу — очень удалась.

Невестка меня благодарила и даже со слезами сказала: — Бог тебя, Сима, не оставит за то, что ты ко мне, как родная сестра…

Я разревелась — к случаю придралась.

Мне со вчерашнего дня плакать хочется — Ваню жалко… Ну чего я ему сказала… Пусть бы рассказывал: ведь мне самой интересно слушать было.

Вернулась от всенощной. Лампадки затеплила. Села книгу почитать — пока, до ужина.

Входит Ваня.

Эти три дня он со мной не разговаривал, все рамки выпиливал.

Я посмотрела на него и опять книгу взяла.

Он стоит у двери, и слышу, как тяжело дышит.

— Что с тобой? — спрашиваю.

— Тетенька, вы на меня не сердитесь, что я про эти сны врал… Я ведь не совсем врал… Я, правда, вижу очень занятные сны… и потом от себя дальше придумываю…

Этот дворец у моря, я в самом деле во сне видел и праздник и фонарики… а дальше… дальше я, правда, сочинил — вы, тетушка, не сердитесь.

— Бог с тобой. Я и не думала сердиться… Мне даже интересно слушать. Только надо было сказать, что ты это сказку рассказываешь.

— Так ведь это не сказка вовсе. Ведь так все могло быть?

Правда — могло? — а сам смотрит на меня и руки сложил — словно я его судьбу решаю.

— Конечно — могло! Мало ли чего на свете бывает.

Помолчали…

— Тетенька, — опять начинает Ваня тихим голосом, — а вы сказали, вам интересно было слушать?

Я улыбнулась:

— Интересно.

— А если я вам буду и теперь рассказывать, вы захотите слушать?

— Рассказывай, — засмеялась я. — Ну, что у тебя там дальше было? Принц-то тебя ранил, а ты упал, и, падая, услыхал страшный крик…

Приехала к нам, в Кимры, наша двоюродная сестра, Варвара Тимофеевна. Вдова она. Женщина немолодая, постарше меня, а странные у нее разговоры. Все про мужчин… То офицеры, то актеры…

Перед братцами она стесняется, а при мне даже будто хвастает…

Вчера мы с ней долго просидели.

Болтала она, болтала про одного ротмистра, что за ремонтом приехал, а я на нее смотрю и думаю: а хорошо бы было посмотреть, как это ее свидание с этим ротмистром происходило… И так я себе ясно этого ротмистра вообразила: лицо у него красное, усы торчат, и он их вверх закручивает, и крякает, когда водку пьет… а папиросу вынет, постучит папиросой о портсигар… Ну совсем, как живой, представился.

— А большие у него усы? — спрашиваю.

— Нет, небольшие и бородка клинышком…

Что за глупый у меня характер. Чего мне досадно стало, что он не точка в точку такой, как я его вообразила?

И какое мне дело до этого ротмистра?

До настоящего-то мне дела нет, а вот того-то, выдуманного — я будто родного брата полюбила.

А почему полюбила? За что? Ведь выдумала я его и дураком, и пьяницей, и смешным, и даже очень нехорошим человеком… Встретила бы такого живого, противен был бы он мне. А вот выдумала и нравится, и мечтаю о нем. Сегодня, ложась спать, все о нем выдумывала: как он за дамами ухаживает и своей храбростью хвастает перед ними… А потом стала думать, что бы было, если бы его на Варваре женить… Как бы он ей предложение делал…

Надо будет Ване рассказать.

Вчера поймала Ваню на дворе, когда он покупателю рогожи отпускал.

— Ваня, — говорю, — а какой у меня есть смешной сон про одного ротмистра!

— Да что, тетенька, — отвечает — вы все с этой Варварой шепчетесь. Я за это время видел сон… то есть… не сон, а знаете… ну, сказку сочинил, — поправился он, — про одну женщину, которая мужа убила. Ах, тетенька, она была красавица, и косы у нее были рыжие, а глаза черные.

— Расскажи!

— Да когда же рассказывать, когда вы целый день с этой Варварой?

— Ну хорошо, когда все лягут, выходи на заднее крыльцо. Ты мне расскажешь про убийцу, а я тебе про ротмистра.

Просидели мы с Ваней на крыльце чуть не до рассвета. Андрон-приказчик домой вернулся поздно, часа в два. Увидел нас, остолбенел и даже перекрестился.

В темноте не мог разобрать, кто такой на крыльце сидит. Было холодно, так я Ване укрыться дала половину моей шали, ну, в темноте и кажется, точно кто толстый-претолстый сидит.

Когда мы расхохотались, он догадался, кто это, и очень удивился, что мы ночью на крыльце сидим.

Рассказала я Ване подробно про ротмистра и пока рассказывала, еще яснее себе его вообразила… И какая у него комната… и какой денщик… и на Варваре мы его поженили. Он после свадьбы стал денег требовать, а Варвара не дает — не таковская.

Ваня придумал, что интереснее выходит, если бы Варвара еще в актера влюбилась. Посмеялись мы, когда Варвара актера от ротмистра в шкафу прятала…