Каролина Светлая - Дом «У пяти колокольчиков»

Сконфуженная дама заикаясь отвечала, что приказала, дескать, вынести колыбель на чердак, ибо ее малютка спит уже в кроватке.

— Тем лучше! Да постой, я сам пойду посмотрю, что у тебя там на чердаке. Может, кроме колыбельки, отыщу еще кое-что полезное для того семейства, куда я позвал тебя быть крестной матерью.

И господин инспектор, призвав кухарку и велев ей принести ключи от чердака, сам карабкался с ней на самый верх, под крышу. Само собой разумеется, что там он находил не одну, а целую кучу вещей, которые могли сгодиться для новорожденного.

А спустя час перед домом, на чердаке которого он проводил осмотр, останавливается тележка, владелец коей подает хозяйке письмо от господина комиссара — в нем предписывается отправить колыбель, стол, матрас, комод, несколько стульев и еще кое-какие предметы в дом, где спокойно спит ее будущий крестник.

— Этот комиссар просто невыносим, день ото дня он делается все более дерзким, — жалуется жена своему возвратившемуся домой супругу.

— Помолчи лучше, чтобы тебя не услышала прислуга, — пытается утихомирить ее муж. — Разве тебе не известно, что у него повсюду шпионы и доносчики? Потому-то он и чувствует себя всюду как у себя дома. Не показывай виду, что тебе оскорбительна его бесцеремонность. Можно ли знать наперед, пойдет ли это нам на пользу или во вред?

И господин комиссар продолжал беспрепятственно мародерствовать на чердаках и в покоях своих знакомых под звонкий смех хозяек.

Мне тоже случилось несколько раз крестить с господином комиссаром детей ниточницы, проживавшей в нашем доме. До самой смерти не забуду, в какое замешательство он привел отцов доминиканцев своими речами и выходками.

— Сколько людей повелела уничтожить святая инквизиция? — обратился он к настоятелю, который, услышав, кто будет крестным отцом, любезно пришел в ризницу, чтобы самому совершить обряд крещения. Его сопровождали несколько духовных братьев, прибывших засвидетельствовать свое почтение господину комиссару. — Вы, достопочтенные отцы, должны знать это лучше других, ибо ваш орден имеет более всего заслуг в сем святом деле. Взять, к примеру, Гуса {68} 68 Гус — См. примеч. к с. 82. . Вот был молодец! Дразнил вас до тех пор, пока вы его не сожгли. Да, жаль, что миновали те блаженные времена, когда неугодного бунтовщика можно было спокойно отправить на костер. Мне вы можете смело признаться, достопочтенные отцы, что весьма сожалеете об этом. Ведь и я скорблю о том же. Мне по моей должности оставалось бы только изловить сих пташек и препоручить их вашему справедливому покровительству, а при этом представился бы случай выловить и еще кое-кого.

Святые отцы доминиканцы проявляли большой такт и всякий раз до слез смеялись его смелым шуткам.

— Вы неутомимый шутник, господин комиссар, — говорили они при этом. — Нигде так не позабавишься и не повеселишься, как с вами. Да сохранит вам господь превосходное расположение духа до конца дней к вашей пользе и на радость вашим друзьям.

В доминиканском монастыре ни одна торжественная трапеза не обходилась без господина комиссара. Был он приглашаем и в другие монастыри, где, по отзывам званых гостей, вел себя точно так же, как, помню, в трапезной у доминиканцев, нигде и никогда не вызывая своими нескромными шутками ни малейшего неудовольствия, а одно лишь искреннее веселье.

В городе из уст в уста передавали любую остроту, которую позволил себе комиссар К. во время трапезы в том или ином монастыре, добавляя, какое она произвела впечатление. И добрые граждане утешались и немало гордились свободомыслием, процветавшим в среде духовенства и чиновничества.

Между тем господин комиссар, покинув меня, стремительно вошел в комнату, где вокруг моей матушки собралось общество прилежных дам, занятых рукодельем; среди них были и его родственницы.

— Благодарение богу, я снова с вами, милые мои дамы, — успокоил их господин комиссар, со свойственной ему деловитостью усаживаясь между ними. — Вы не поверите, как я скучал без вашего общества. Я весь сгораю от нетерпения поскорее узнать, почем были гуси на базаре в субботу и много ли сала натопила каждая из вас.

Дамы в ответ несколько принужденно посмеивались. В присутствии господина комиссара они обыкновенно чувствовали себя как цыплята, над которыми кружит ястреб. Никто не мог предвидеть, в которую из них пожелает он вонзить когти своей язвительности.

— Быть может, вы не покупали гуся к прошедшему воскресенью? — продолжал он спрашивать тем же доверительным и серьезным тоном. — Быть может, вы предпочли телячью ножку? Надеюсь, плут мясник не подбросил на весы еще и полголовы в придачу? С его стороны это был бы отвратительный поступок. А хорошо поднялись в пятницу блины? Не прогоркло ли тесто из-за плохих дрожжей, ведь это стало уже обыкновением? Негодники пивовары совсем совесть потеряли — делают никудышные дрожжи, да еще дерут за какие-то полмеры целый грош. Что только позволяют себе все эти мельники, пекари, мясники, пивовары! Но хуже всех обманщицы молочницы и продавщицы масла — они самым подлым образом подкрашивают свой товар шафраном и морковкой, да еще с невинным видом подсовывают лежалые яйца, выдавая их за свежие, только что снесенные. Бедные вы мои хозяюшки, никто вам так не сочувствует, как я.

Снова раздался тот же принужденный смех. Дамы переглядывались, приглашая друг друга взглядом дать достойный ответ неугомонному насмешнику, но даже если у которой-нибудь из них и вертелось на языке подходящее словцо, она ни за что не решилась бы произнести его вслух, дабы не сделаться мишенью для его нападок.

— Ну а как там ваши несчастные служанки? — начинал новую атаку господин комиссар. — Так и не желают вставать раньше четырех и ложиться после полуночи? Не лучше ли было бы, если бы они вовсе разучились спать, а по более верным соображениям, и есть? Однако, судя по всему, эти несносные создания до сих пор о сем даже и не помышляют, так что, сдается мне, вы и впредь вынуждены будете кормить их перловой сечкой, лепешками из ячменной муки, приправленной жиром, снятым с бульона, и прочими отборными кушаньями. Они еще смеют роптать, стоя у своей плиты! Но на это вы не обращаете внимания, мои милые дамы, не так ли? И правильно делаете — по крайней мере по моему разумению. До чего бы мы дошли, если б задумывались над тем, что им угодно, а что не угодно. И впредь заставляйте их стирать белье в щелоке, чтобы оно было белое как снег, и начищать оловянные кастрюли так, чтобы они блестели как серебро. Что из того, что у иной служанки кровавые язвы на руках не заживают? Для чего же еще бог дал им руки, как не затем, чтобы они у них болели и покрывались мозолями от усердной работы в вашем доме…