Михаил Коцюбинский - Повести рассказы. Стихотворения. Поэмы. Драмы

Видишь,
Ты отвечаешь мне, как ясень розе.

По-вашему я должен научиться, —
Все лето с вами жить придется…

Правда?

Да, завтра здесь и строиться начнем.

Шалаш хотите?…

Может быть, лачужку.
А может быть, и хату.

Вы, как птицы:
Хлопочете и строите гнездо,
Чтобы потом оставить.

Нет, мы строим
Навеки.

Как навеки? Ты ж сказал,
Что только лето проживешь здесь с нами.

Да… я не знаю… Дядя Лев сказал,
Что даст он мне и землю здесь и хату
И осенью меня, наверно, женит.

На ком?

Не знаю. Дядя не сказал,
А может быть, невесты не наметил.

Ужели ж сам ты не найдешь невесты?

Нашел бы, может, только…

Что?

Да так…

Скажи мне, люди сходятся надолго?

На целый век.

Вот так у голубей…
Я иногда гляжу на них: так нежно
Они воркуют… Я же ничего
Не знаю нежного, — одну березу,
Которую сестрицей называю,
Но только очень уж она грустна,
Бледна, понура, все скорбит о чем-то, —
Я часто плачу, глядя на нее.
Ольхи вот не люблю — она шершава;
Осина ж чем-то все меня пугает,
Да и сама боится — все дрожит.
Дуб слишком важен. А лесная роза
Задириста, как и терновый куст.
А клен и ясень слишком горделивы.
Своей красой упоена калина
И ничего кругом не замечает.
Сдается, что и я была такою,
А вот теперь мне почему-то грустно…
И если хорошенько пораздумать, —
Совсем я одинока здесь…

А верба?
Ведь матерью ее ты называла.

Да верба что?… В ней хорошо зимою,
А летом… глянь, она почти засохла
И все скрипит, напоминая зиму…
Нет, я совсем, совсем я одинока…

Но не одни ж в лесу живут деревья, —
Здесь, кроме них, полно различной твари.
(Немного колко.)
Да что скрывать? Мы много раз слыхали
Про ваши пляски, игры да затеи.

Но это все, как тот внезапный вихрь, —
Он налетит, покружится и сгинет.
У нас не так, как у людей: «Навеки».

Ау, Лукаш, ау!
Го-го-го-го! Где ты?

Сейчас иду!

Иди скорей!

Ишь ты, нетерпеливый!
(Откликается.)
Иду, иду!
(Хочет уйти.)

Придешь опять?

Не знаю.

Не тронь меня!

А почему?

К чему мне эти всходы?

Да ведь там же
Твоя Русалка полевая в жите.
Она давно уже плетет, наверно,
Ярко-зеленый для тебя венок.

Ее забыл я.

И меня забудь.

Не смейся надо мной! Летим вперед!
Я понесу тебя к горам зеленым, —
Ведь ты же видеть пихты так хотела!

Теперь уж не хочу.

Но почему?

Так, расхотелось.

Вот еще причуды!
С чего бы это?

Просто нет охоты.

Полетим мы в горы! Там мои сестрицы —
Горные русалки — вольные, как птицы,
Будут в хороводе танцевать, резвиться,
  Словно те зарницы.
Папоротник сыщем для тебя огнистый,
С небосклона снимем звездные мониста,
Покрывало снегом выбелим мы чистым —
  Горным, серебристым.
Чтоб тебе лесную раздобыть корону,
Мы Змею-царицу властно свергнем с трона,
Сделаем мы горы нашей обороной.
  Будь моим желанным
  Счастьем долгожданным!
  Я нарядов груду
  Для тебя добуду,
  Подарю веночек
  Краше дня и ночи,
  Унесу, коль хочешь,
К тем морям багряным, где скрывает солнце
  Золото литое, где ложится день.
После мы заглянем к звездочке в оконце,
И она, что пряха, даст нам волоконце, —
  Из него мы выткем голубую тень.
А потом, с рассветом, когда тучки рядом
Станут в ясном небе, как овечье стадо,
Что в реке широкой воду пьет привольно,
Мы заснем с тобою на цветах…

Довольно!

Как ты обрываешь речь мою сердито!
(Грустно и вместе с тем лукаво.)
Разве уж и лето прошлое забыто?

То, что было летом, так давно минуло!
Что в ту пору пело, все зимой заснуло.
Все я позабыла.

А в лесу что было?…

Что ж там? Я искала ягод да грибов.

А быть может, кстати и моих следов?!

Там еще рвала я и пахучий хмель.

Чтобы постелить мне пышную постель?

Нет, затем, чтоб хмелем волосы убрать.

Думала, что милый будет обнимать?

Нет, меня береза нежно приласкала.