Джеймс Джойс - Избранные произведения. Том II

Положив правую руку себе на яйца — по некоторым данным, бытовавший в Ирландии обряд присяги; ср. также Быт 24, 2–3: «Положи руку твою под стегно мое и клянись».

Habemus cameficem — игра слов: при избрании нового папы произносится:

Habemus pontificem — У нас есть папа.

Рубиновое кольцо — атрибут шотл. королей; Камень Предназначения — камень-реликвия, помещавшийся под королевским троном.

Бриллиант Кохинор в 102 карата принадлежал англ. короне с 1894 г., но не был, разумеется, в кольце.

Скакуна… Великим Визирем — вариация на тему Калигулы и его коня Инцитата, сделанного жрецом и позднее консулом.

При Дедисмите, в Южной Африке, сражение было 28 февраля 1900 г.; На пол-лиги вперед! — из стихотворения Теннисона «Атака легкой кавалерийской бригады» (1854) о Балаклавском сражении в Крымской войне; Плевна — эпизод Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., разумеется, без участия англ.

кавалерии.

Град златой — из средневекового гимна «Златой Иерусалим».

Леопольд Макинтош… поджигатель — возможна аллюзия на Джона Макинтоша, хранителя и изготовителя пороха для повстанцев 1798 г.

Блум скипетром сбивает маковые головки — по легенде, игрушечным скипетром в детстве сбивал маковые головки римский царь Тарквиний Гордый, что предвещало жестокость его правления.

Милостыня Великого Четверга раздавалась в Англии от монаршего имени, как след древнего обряда омовения ног беднякам в этот день; сорокадневные индульгенции — даваемые у католиков отпущения стольких грехов, сколько их было бы прощено за покаянные труды в течение определенного числа — в данном случае сорока — дней.

Мой более чем Брат! — вариация строки из стихотворения «In memoriam» Теннисона.

Алеф Бет Гимел Далет. — первые буквы евр. алфавита; Ханука, Рошгашана — иудейские праздники; Б'Найт Брит — евр. организация в Нью-Йорке; Бар Мицва — обряд совершеннолетия; Талиф — молитвенный убор иудеев.

Истинный Даниил — ср. «Венецианский купец», IV, 1.

К 11 — реклама брюк Кайноу, см. эп. 8.

Три акра и корову — лозунг ирл. земельной реформы.

Козел мендесский — в древнеегипетском городе Мендесе почитался Осирис в облике козла; бык белый — в Апокалипсисе отсутствует.

Мистер Фокс — одно из имен, которыми пользовался Парнелл в тайной переписке с возлюбленной.

Невинен я, как снег… — ср. «Цимбелин», II, 5; клевета, ужаснее змеи — «Цимбелин», III, 4.

Гипсоспадия — вид недоразвития мужских половых органов.

Образец… женственного мужчины — в пародийной форме высказана идея, действительно вкладывавшаяся автором в образ Блума; как и О.Вейнингер в знаменитой тогда книге «Пол и характер» (1903), Джойс считал женственными мужчин-евреев. Общество Содействия Обратившимся Священникам имело целью помощь священникам, ушедшим из католической церкви.

Мессия бен Иосиф или бен Давид — мессия, ожидаемый иудеями, должен быть из дома Давидова; по некоторым апокрифам, ему будет предшествовать мессия из дома Иосифова.

Сент— Леджер — ежегодные скачки в Англии.

Лорд Биконсфилд — Бенджамин Дизраэли (1804–1881), англ. государственный деятель; Генри Ирвинг (1838–1905) — англ. режиссер и актер; барон Леопольд Ротшильд — член банкирского дома Ротшильдов и первый еврей — член англ.

парламента.

Вот родословие Леопольда… — пародия на родословие Христа. Мф 1, 1-16;

Мейер Гуггенхайм (1828–1905) — глава семейства амер. финансистов; барон Морис Ле Гирш (1831–1906) — австр. финансист-еврей, активно поддерживавший евреев — жертв преследований; Смердоз — брат персидского царя Камбиза (VI в. до н. э.), казненный им; Ихаводоносор — видимо, склейка библ. имен Ихавод («бесславие», 1 Цар IV, 21) и Навуходоносор (царь Вавилонский, победитель иудеев); О'Доннелл Магнус — он же Рыжий Хью О'Доннелл в списке ирл. героев в «Циклопах»; бен Маймун — видимо, Моисей бен Маймун (Маймонид); Яспцс — яшма, камень, бывший на «наперснике судном» Аарона (Исх 28, 20); Сомбатхей — родной город отца Блума (эп. 17).

Рука мертвеца (пишет на стене) — аллюзия на «персты руки человеческой», писавшие на стене Валтасарово пророчество (Дан 5).

Перво— наперво мистер Блум смахнул основную массу стружек, вручил Стивену шляпу с тросточкой и вообще, на манер доброго самаритянина, постарался его подбодрить, в чем тот крайне нуждался. Нельзя сказать, чтобы ум его (Стивена) и впрямь, как говорится, зашел за разум, однако он был не совсем устойчив и когда Стивен выразил желание утолить жажду, мистер Блум, невзирая на время суток и на полную недосягаемость колонок с водою Вартри [1843], годною если не для внутреннего, то хотя бы для наружного употребления, сумел-таки изыскать выход, моментально сообразив, что их наверняка выручил бы так называемый «Приют извозчика», буквально рукой подать от Баттского моста, где наверняка нашлось бы что-то питейное, в духе минеральной воды или молока с содовой. Но как попасть туда, вот в чем была загвоздка. Некое время он находился в замешательстве, однако же долг настойчиво призывал его предпринять действенные шаги, и потому он начал усердно перебирать всевозможные способы и варианты, между тем как Стивен неудержимо зевал. Насколько он мог увидеть, смертельная бледность покрывала его лицо, так что было крайне желательно воспользоваться каким-либо средством транспорта, сообразно их состоянию, оба, не надо забывать, были измотаны до предела, в особенности Стивен, конечно, если бы таковое средство удалось отыскать. Соответственно, по совершении нехитрых прелиминариев, как, скажем, несколько пообчиститься, хотя он и позабыл забрать свой взмыленный носовой платок после того как тот верой и правдой послужил брадобрейному делу, они сообща направились по Бивер-стрит, то бишь Бобровой улице, которую верней бы называть переулком, дойдя до ветеринарной лечебницы и до весьма ощутимого зловония от извозчичьих конюшен на углу Монтгомери-стрит, а там повернули налево и влились в Эмьенс-стрит, обогнув лавочку Дэна Бергина. Однако, в чем он заранее был уверен, нигде и в помине не было ни единого Ииуя [1844], который подрядился бы ехать, только у «Северной Звезды» маячил какой-то шарабан, поджидавший, видимо, засевших в ресторане кутил, ибо никакие симптомы не выдали ни малейшего его шевеления, когда мистер Блум, весьма далекий от совершенства в искусстве свистеть, попытался привлечь к себе внимание, двукратно издав некое подобие свиста и дугообразно воздевая руки над головой.

То была незадача, однако, как подсказывал здравый смысл, теперь уже решительно ничего не оставалось, как, сделав хорошую мину при дурной игре, двинуть одиннадцатым номером, что они и исполнили. Итак, срезав наискосок мимо Маллета и мимо Сигнал-хаус, до коих добрались без труда, они волей-неволей проследовали в направлении вокзала на Эмьенс-стрит, причем мистера Блума чувствительно затрудняло, что одна из пуговиц у него на брюках, если употребить mutatis mutandis древнее изречение, отправилась путем всех пуговиц, хотя он геройски старался, учитывая положение вещей, не обращать внимания на помеху. Стало быть, уж коль скоро так вышло, что им обоим было некуда торопиться, а воздух был приятен и свеж после недавнего посещения Юпитера Плювия [1845], они, ничуть не спеша, брели мимо экипажа, стоявшего одиноко без возницы и без седока. Вышло при этом так, что одному из пескоразбрасывателей Дублинской Объединенной Трамвайной Компании как раз вышло возвращаться той улицею в депо, и по этому случаю старший из путников поведал товарищу о своем относительно недавнем и абсолютно чудесном спасении. Они миновали главный вход Большого Северного вокзала, откуда шли поезда на Белфаст и где, разумеется, не было никаких рейсов в сей поздний час, и мимо задних ворот морга (не слишком манящее местечко, чтобы не сказать довольно зловещее, особенно ночью) достигли, в конце концов, Портовой Таверны, а там, как положено, свернули на Стор-стрит, знаменитую полицейскими казармами участка К. Проходя между указанным пунктом и высокими, не освещенными в такой час складами на Бересфорд-плейс, Стивену вздумалось подумать об Ибсене, который связывался с мастерской камнереза Берда в уме у него каким-то образом на Толбот-плейс [1846], первый угол направо, а между тем его спутник, служивший ему как верный Ахат, не без приятствия вдыхал запахи пекарни Джеймса Рурка, находившейся совсем неподалеку, весьма надо сказать аппетитные запахи нашего хлеба насущного, первого и необходимейшего из всех предметов людского потребления. Основа жизни, хлеб, добывай хлеб свой. Где ж дивный хлеб, не умолчи [1847]? У Рурка-пекаря в печи.