Лев Гумилёв - Дар слов мне был обещан от природы

Отпусти, открой мне двери,
Дева нежная, как пери,
В ожерелье изумрудном.
Жить нам вместе очень трудно…

Ты еще женой не стала,
Но порок до дна познала.
Как у Лунан, эти взгляды —
Бед родник, а не отрады.
Очи гибелью чреваты
Для сердец, тобою взятых.
Ложны все твои обеты,
Хитрость — все твои приветы.
Мне твоей не надо славы,
Мне безвестность — честь и право.
Пусть блестят твои хоромы —
Лучше крыша из соломы.

Ты тщеславься блеском рода —
Мне милей моя свобода.
У тебя сокровищ груды,
Я ж и нищим счастлив буду.
Страстью пылкой опьяненный,
Предан был тебе влюбленный,
Но довольно…

Отпусти, открой мне двери,
Дева нежная, как пери,
В ожерелье изумрудном.
Жить нам вместе слишком трудно…

Находясь на гребне славы,
Не ищу путей лукавых.
Я шагну с ее вершины
В неизвестные долины,
Чтоб с обрыва вниз скатиться
И в ущелье очутиться,
Где кончаются дороги,
Где не думают о боге,
Где границ не пролагают,
Где об алчности не знают,
Где в свои не ловят сети
Нас ни храмы, ни мечети,
Где сравнялись все народы
В беспредельности свободы.

Чтобы птицей сердце пело,
Чтобы бабочка летела
И лобзала венчик розы,
Где по склонам вьются лозы,
Кедры шепчутся ветвями
Над прозрачными ручьями.
Там, где свод небесный шире,
Я бы жил, как в новом мире.

Отпусти, открой мне двери,
Дева нежная, как пери,
В ожерелье изумрудном.
Жить нам вместе слишком трудно…

Утром, вечером и ночью
Пусть цветов пестреют очи
В вечно юном ожиданье,
В голубом благоуханье.
Полюблю ли — пусть смеются,
Погублю ли — пусть смеются,
Я сорву их — пусть смеются,
Я их брошу — пусть смеются,
Но не плачут и не судят
И не злятся так, как люди.

Я хочу, чтоб птичьи стаи
Не пугались, прилетая,
И на плечи мне садились,
Чтоб тигрята вкруг резвились,
Чтобы лани прибегали
И лицо мое лизали,
Чтобы пчелы с мотыльками
Мне на грудь садились сами,
Соловьи мне песни пели
И в глаза б мои смотрели.
Чтоб слила нас всех свобода
В то, что мы зовем — природа.

Отпусти, открой мне двери,
Дева нежная, как пери,
В ожерелье изумрудном.
Жить нам вместе слишком трудно…

В неизвестности глубокой
Я бы умер одиноко
Без процессий погребальных,
Без стихов и слов печальных,
Без притворных причитаний,
Без пустых воспоминаний.
И не стал бы я золою.
Не истлел бы под землею.
И мое наследство даже
Не пошло бы в распродажу.
Я бы умер молча, скрыто,
Было б полностью забыто
Место, где я жил, а имя
Растворилось в синем дыме.

Отпусти, открой мне двери,
Дева нежная, как пери,
В ожерелье изумрудном.
Жить нам вместе слишком трудно…

О звезда в лучах восхода!
Ты зачем дрожишь в тумане?
Я грустней, мой милый, буду,
Если путь твой долгим станет.

О звезда в лучах восхода!
Кто твой светлый сон нарушил?
Свет зари закрыл твой облик,
Свет любви проник мне в душу.

О звезда в лучах восхода!
Ты легко летишь над бездной.
Как же я судьбу продену
Сквозь ушко иглы железной?

О звезда в лучах восхода!
Ты одна во всем просторе.
Поделись со мною счастьем,
Не дари мне, милый, горя.

О звезда в лучах восхода!
Стонет сердце в злой обиде.
Грусть твоя видна вселенной,
Кто же боль мою увидит?!

Встань, потому что подъем —
первое дело живого.
Двигайся, ибо во всем
мире движенье — основа.
Будешь работать с умом —
в камне засветится пламень,
Слаб ты в бессилье своем —
сам ты не больше, чем камень.

Надо идти, ибо бой —
жизни второе названье.
Смерти подобен покой,
жизнь — изменений желанье.
Капля в ракушке простой
только жемчужиной станет,
Капля в движенье — волной
будет в земном океане.

Томную лень разобьет
вечное к цели движенье.
Только в стремленье вперед
для каравана спасенье.
Палица дела пробьет
крепости тьмы бесконечной.
Сила разбудит восход
над простотою предвечной.

Дело — не чаша. Она
полнится влагой пьянящей.
Действие — отблеск вина,
светом багровым горящий.
Дело — не скал тишина,
дремлющих вечно и просто,
Нет, это воли весна,
сила бескрайнего роста.

Руки народов давно
трудятся тонко и мудро.
В мраке пробито окно
прямо в алмазное утро.
Рушить утесы дано
тысячам молотов прочных, —
Как молодое вино,
брызжет «молочный источник».

Только при помощи дел
времени нить золотится,
Только при помощи дел
в нас красота возродится,
Только при помощи дел
вложит крестьянин в ладони
Тот бриллиант, что блестел
долго на царской короне.

Философы древнего Рима учили:
«Ни видеть, ни слышать, ни мыслить не надо!»
Нам Буллхе сказал: «Только в будущей жизни
Настанут весна и для сердца отрада».

Одни говорили: «До смертного часа
Не стоит страдать нам в тоске безответной».
Другие: «Храните в душе безмятежность,
А горе и жизнь протекут незаметно».

Когда же обрушилась веры твердыня,
Учение кармы явилось в «законе»,
И змей нам тогда убивать запретили,
И мы перед ними склонились в поклоне.

Нас прошлое рвало, терзало и било,
Нам гнетом традиций дыханье сжимало,
Змею мы швыряли в открытые двери,
Она через окна назад приползала.

О нет, не скажу я в порыве гордыни,
Что я отрицаю значение веры,
Но следует нам средь руин заблуждений
Найти только искры достойных примеров.

Одежды былого нам малы и узки.
Естественно: сшиты они для ребенка.
Когда ж он становится юношей статным,
То сильной рукою отбросит пеленки.

Но если мы порознь за дело возьмемся,
Не сбросим закона отжившего иго.
Воззрения старые может повергнуть
Одна революции грозной мотыга.

Расчистим мы жизни заросшее русло,
Пробьемся, товарищ, сквозь плавни густые.
Когда же взметнется волна океана,
То выбросит на мель ракушки пустые.

Железо дотоль неразлучно со шлаком,
Пока не расплавится в пламени белом.
Народ, зараженный испорченной кровью,
Не будет здоровым общественным телом.

Чтоб стала земля для посева пригодной,
На поле бугры беспощадно срывают.
Мудрец говорит: «Мир почиет во мраке,
Покуда он ужаса тьмы не познает».