Ким Ирён - История цветов

Лай на тех, кто внешне мягок, словно жир, а внутри злобен, на тех, кто принимает у людей правду за ложь, таит злобу и скрывает нападки, на тех, кто привык говорить гладко, обходя углы.

Кусай старого шамана и бесстыжую шаманку, если те постучат в дверь и попросят, чтоб их приняли. Это на них таращат глаза и косятся на их танцы с превращениями, влекущие за собой явление духов и тем самым вводящие в заблуждение и морочащие.

Лай, и как можно скорей, на лукавых духов и коварных чудищ, ищущих лазейки и дурачащих, дождавшись темноты.

Кусай и по возможности умерщвляй залегшего барсука и большую крысу, проделавших в стене дырку, укрывшихся в отхожем месте и косо посматривающих вокруг.

Если в мешке есть мясо, не воруй его. Если в жертвеннике есть соус, не лижи его. Не поднимайся в зал, не рой землю, не открывай ворота, не имей привычки спать.

Если произведешь на свет щенка, пусть он непременно будет с коротким щипцом и непременно злым, с грудью, как у леопарда, и с хвостом, как у безрогого дракона. Именно такой щенок подойдет внуку хозяина.

И вот, если будешь послушен и с почтением станешь внимать моим словам, уважу тебя угощением. И, если спустя тысячу лет твой хозяин обретет бессмертие, он и тебя напоит целебными травами и поведет за собой на Небо.

Кто там говорит: «Это не так»? С почтением внимай же, с почтением, и не пренебрегай моими словами!

Перевод Л. Ждановой.

В нашем доме никогда не держали кошек, поэтому там стали бесчинствовать мыши. Страдая от этого, написал заклинание от них.

В одном жилище престарелые родители почитались как хозяева дома. Все их поддерживали и помогали им. Каждый имел свои обязанности. За приготовление пищи отвечала рабыня Чоккак — Красные Ступни. Скот пас раб Коннюн — Куньлунь.

Каждый из шести домашних животных нес свою службу. Конь заменял труд человека. Погрузив на него поклажу, его знай себе погоняли. Вол перевозил тяжести либо возделывал целинные земли. Петух кукареканьем возвещал рассвет, а пес лаем охранял ворота. Тем самым все были заняты и помогали хозяину дома.

А спросите у мышей: «Какие у вас обязанности? Почему вы тоже считаете себя домашними животными?

И откуда вы беретесь и множитесь? Лезете из дыр и занимаетесь воровством. Только и рыщете, где бы что стянуть. Все так и говорят про вас: «Разбойники».

Являетесь со стороны, и неизвестно где поселяетесь в доме, постоянно нанося ущерб семье хозяина. Все время проделываете дыры в дверях его жилища, протискиваетесь боком, боком же и вылезаете обратно.

В темноте неистово вытаптываете своими лапами зерно из колосьев, всю ночь шуршите «шу-шу». Когда все крепко заснут, тут вы самочинствуете. Открыто безобразничаете и среди бела дня, шмыгаете из покоев на кухню, из открытого во двор зала — обратно в комнаты.

Все обычно преподносят жертвы Будде. Все жертвуют живых тварей духам. Вы же самочинно все пробуете на вкус первыми. Нет у вас ни духов, ни Будды.

Благодаря вашей способности точить стенки, легко проникаете в ящики и коробки. Из-за вашего же обыкновения попадать в дымоход дым скапливается в каждом углу дома.

Кормитесь тем, что воруете, и делаете это для того, чтобы заниматься чревоугодием. Но для чего вы грызете одежду? Ведь из клочков ткани платья не сошьешь. Для чего откусываете волокна пряжи, если вам все равно не соткать шелк?

Кто господствует над вами, так это кошка. Но я не держал ее как домашнее животное, потому что по своей природе милосерден и не терплю жестокостей. Короче, вам не понять моей добродетели. Но если вы будете лезть напролом и сопротивляться, объявляю вам, что вас ждет кара. Поскорее же убирайтесь из моего дома, а не то выпущу на вас злую кошку и та в один прекрасный день учинит кровавую расправу над всем вашим родом. И тогда морда кошки вымажется вашим жиром, а брюхо ее погребет ваше мясо. И даже если захотите вновь ожить, воли Неба на то не будет. Поскорее же уходите, уходите поскорей». Да исполнится мое пожелание немедленно!

Перевод Л. Ждановой.

Было у одного отшельника зеркало. Пыль покрыла его густым-прегустым слоем, словно облако, заслонившее луну. Однако отшельник с утра до вечера гляделся в него, как бы прихорашиваясь.

Однажды это увидел гость отшельника и заметил:

«Зеркало — предмет, при помощи которого удается увидеть свой облик. Если бы это было не так, настоящий муж не держал бы его в чистоте. У вас же зеркало как бы подернуто мглой, вроде как закрыто туманом. Раз вы не можете увидеть себя, значит, у вас нет того, что держат в чистоте. Однако вы все же без конца смотрите как бы на свое отражение. Почему это?»

Отшельник отвечал:

«Когда зеркало ясно, то те, кто красив, с любовью относятся к нему, те же, кто безобразен, питают к нему отвращение. Но красивых мало, а безобразных много. Если из последних хотя бы один увидит себя в зеркале, непременно его сломает. Лучше уж пусть оно будет тусклым. Тусклое, оно скорее испортится снаружи, чем утратит свою чистоту внутри. Если же из десяти тысяч людей встретится один красивый, он протрет зеркало. Сделать это никогда не будет поздно.

Увы! В древности зеркало содержали в чистоте. Мое же зеркало следует держать тусклым. Что вы находите в этом удивительного?»

Гость ничего не ответил на это.

Перевод Л. Ждановой.

Вблизи моего жилища, расположенного к востоку от столицы, есть верхний и нижний сад. Верхний сад тянется вдоль на тридцать шагов и на столько же поперек, а нижний едва наберет с десяток шагов. Шагами измеряли поля в древности.

Каждое лето, в пятую — шестую луну, в саду мощно разрасталась густая трава. Она доходила чуть ли не до пояса, и скосить ее было невозможно.

В доме жили три низкорослых раба и пять тощих отроков. Вид такого запустения вызвал у них стыд, и одной тупой мотыгой, сменяя друг друга, они начали полоть. Сделают три-четыре шага — и остановятся.

Прошло десять дней. И вот, пока они наводили порядок в другом месте, на прежнем, уже прополотом, трава не только выросла, но и успела заполонить все вокруг.

Прошло еще десять дней. И снова там, где они до этого боролись с буйной порослью, поднялась и густо разрослась трава.

Так они и не смогли довести начатую работу до конца. Я перестал наблюдать за ними, и рабы поленились напрячь все силы. В конце концов я отпустил их без лишних упреков.

Тогда я решил сам привести в порядок маленький нижний сад. Для этого сада сил моих было достаточно. Я напрочь отказался от помощи нерадивых рабов и принялся за дело. Очистил сад от сухостоя, выполол густую траву, потом засыпал низины и срыл возвышения — сделал сад ровным, как шахматная доска.