Николай Миклухо-Маклай - Путешествия на Новую Гвинею (Дневники путешествий 1872—1875). Том 1

Показалась из-за скалы пирога с большой платформой и высокой мачтой, на которой развевался голландский флаг. Несколько человек с пироги, сошедших на берег, завидя меня, выразили, по-видимому, намерение вернуться, и только громкие крики окружавших меня снова ободрили их. Двое шли впереди: один, одетый в красные штаны и куртку, был молодой радья Наматоте; другой — в желтом арабском жилете, с белым платком на голове, рослый, с большим носом и неприятной физиономией — майор Мавары. Радья Муда был довольно большого роста, с вдавленным носом и неприятным произношением в нос. Нос майора также отличался своей формой: внизу он был очень широк, крылья были расположены почти на одинаковой высоте с кончиком носа. Они оба были одеты в малайские костюмы. Я им указал место около себя и объяснил им, что намереваюсь поселиться здесь, между ними, месяца на три и что хочу видеть здесь горы, деревья, животных, людей и хижины их, что хочу также знать обо всем, что здесь делается.

Начались сейчас же жалобы на набеги, онимы и на войны между деревнями. Мне рассказали, что в январе жители о. Ади, чтобы отомстить за нападение людей Лакахии, наняли людей зал. Камрау, которые вырезали людей о-вов Каю-Мера и разогнали людей о. Айдумы. Радья Наматоте предложил мне осмотреть его дом, где я могу, если захочу, поселиться на время пребывания на этом берегу. Я согласился, и мы пошли сперва по лесу, по очень мокрой и неудобной тропинке, потом берегом. Обогнули мысок и оказались между двумя скалистыми стенами. Здесь, между кокосовыми пальмами, стояло несколько хижин, из которых большая принадлежала радье Наматоте. Недалеко от этой хижины стояли две полусожженные и одна полуразвалившаяся. Две другие, с резными досками, стояли по сторонам высокой платформы, сложенной из коралла. Эти последние оказались гробницами родственников радьи Наматоте. Кубическая куча кораллов оказалась также старой гробницей. В одной из хижин (гробниц) в траве лежали разные вещи умершего.

Дом радьи был сложен из досок и не отличался оригинальностью постройки. Все место с сожженными и развалившимися хижинами и могилами имело запущенный и непривлекательный вид. Затем отсутствие воды (есть один источник — очень плохой, полусоленой воды) и слишком малая величина островка, чтобы рассчитывать на успешную охоту, заставили меня совершенно отказаться от мысли поселиться здесь. Я сказал, что намерен отправиться в Айдуму. Видя, что нет возможности уговорить меня остаться жить в Наматоте, радья перешел к вопросам, есть ли у меня ром или джин, которые, по его словам, здешние папуасы очень любят. Я ответил на это, что пить ром нехорошо и для его людей будет лучше, если они никогда не будут пробовать этих напитков.

Отправились на о. Айдуму и бросили якорь к 4 часам около большой старой хижины. Около нее стояла другая, поменьше, как оказалось, тоже гробница. Ни души кругом не было видно и слышно. Большая хижина была слишком ветхой, чтобы жить в ней; поправить же ее было труднее, чем выстроить новую. Отправился далее. Прошли мимо трех шалашей, тоже покинутых. Солнце уже заходило, когда я снова отправился на другую сторону бухты Тритон, к о. Маваре. Эти острова очень скалисты. Скалы возвышаются стенами и башнями и покрыты местами роскошной растительностью. Когда взошла луна, мы бросили якорь у юго-западной оконечности о. Мавары. Маленькая хижина, окруженная зеленью, стояла между отвесными скалами, виднелся огонек на берегу, который сейчас же потух, как только заслышались голоса на урумбае. Очевидно, нас не сочли за желанных гостей. Я не захотел тревожить туземцев и приказал не съезжать на берег.

2 марта. Утром рано отправился к хижине. При моем приближении несколько женщин выбежало оттуда и бросилось в лес. Кучи раковин лежали в разных местах около хижины, как бы указывая собою, что богатство экваториальной растительности не дает еще человеку достаточно пищи. Ему приходится голодать или собирать по рифам мизерно-маленьких безвкусных моллюсков. После завтрака отправился в Лобо посмотреть на местность, где голландцы, 46 лет тому назад, думали основать колонию, так называемый форт Du Bus, которая просуществовала недолго и превратилась в кладбище со многими сотнями могил. Подъехала пирога, и вошедший из нее на урумбай худощавый длинноносый старик оказался радьей Айдумы, который должен был покинуть свой остров вследствие нападения людей Телок-Камрау. Он плаксивым тоном рассказал мне о своем несчастье. Чтобы иметь более определенное понятие о войнах между туземцами, я стал допытываться, — к сожалению, при помощи переводчика Сангиля, так как радья Айдумы почти не понимал малайского языка, — о числе нападавших. Оказалось, что людей Камрау было около 100 (даже и эта цифра, вероятно, преувеличена); убитых людей в Каю-Мере было 10, раненых 10 или 12. Из этого видно, что войны эти не что иное, как ничтожные стычки, но, несмотря на то, они — главная причина номадного образа жизни туземцев и мизерности их селений. Поселись они большим селением, оно скоро было бы разграблено и разорено соседями. Постоянные опасения быть убитыми и ограбленными принуждают туземцев жить преимущественно в своих пирогах, перекочевывая с места на место. Радья Айдумы пожелал сопровождать меня, и его пирога, в которой находилась его семья, состоявшая из двух жен и двух детей, последовала за урумбаем. Я приказал дать им рису и саго, чем радья и его жены остались очень довольны.

Почти совершенный штиль прерывался иногда довольно сильными порывами ветра. При одном из таких порывов, когда урумбай сильно и неожиданно накренило, Ахмат, сидя на невысоком борту и занятый едой, не успев удержаться, полетел вверх ногами в воду. Разумеется, он без труда был вытащен, весь мокрый, при общем хохоте. Около часу пополудни подъехали к берегу у самого того места, где был расположен форт Du Bus, основанный в 1828 г. Местоположение очень красивое: большой, глубокий бассейн, замкнутый со всех сторон горами, расстилается у подножия живописной, очень крутой горы Ламансиери. Горы здесь так круты и при сильных дождях с них стекает в море так много воды, что можно черпать пресную воду на его поверхности. Это мне сказал радья Айдумы и подтвердило несколько других туземцев. Берег был покрыт высоким лесом, и положительно нигде не было заметно ни малейшего признака колонии, существовавшей здесь 46 лет тому назад. Между туземцами, однако, сохранилось воспоминание о ней. Несмотря на полуденную жару, я высадился около рощи кокосовых пальм, и старик, радья Айдумы, взялся показать мне остатки «рума бату оран Голланда» (каменных домов людей Голландии), Пройдя несколько шагов, мы наткнулись на 4 могилы, состоящие из небольших построек из кольев и этапа, наподобие маленьких хижин (около 2 м длины, 1 м ширины и 1 м высоты). В одной из них находился еще «татумбу» (умерший). Тропинки никакой не было. Позвал Иосифа и Ахмата, которые, по указанию радьи Айдумы, стали прорубать парангами (большие малайские ножи) путь. Мы наткнулись скоро на каменный пьедестал, на котором стоял полусгнивший толстый столб. Подходя к пьедесталу, я почувствовал под ногой что-то твердое и гладкое, которое издало при соприкосновении с гвоздями каблуков металлический звук. Мои люди расчистили хворост и сухие листья, и под этим слоем оказалась овальная массивная чугунная доска, на которой, когда ее повернули на другую сторону, обозначилось изображение нидерландского герба. Сгнившее дерево столба не могло выдержать тяжести чугунной доски, которая, вероятно, уже много лет как упала и покоилась на земле. Я приказал очистить ее и приставить в полулежачем положении к остатку столба. Между тем Ахмат, следуя за радьей Айдумы, проложил дорогу к так называемым «рума бату». Это были два четырехугольных фундамента из кораллового известняка. Большие деревья росли посреди их, и фундаменты были почти скрыты растительностью. Несколько толстых пней когда-то срубленных деревьев пустили новые ростки, которые в свою очередь превратились в деревья: они также являлись остатками бывшей здесь колонии.