Чарльз Сноу - Наставники. Коридоры власти

Появился дворецкий и подал Винслоу список обедающих.

— Сегодня нас будет очень немного, — сказал Винслоу. — Мы с вами, Кристл, почтеннейший Браун да юный Льюк. — Он посмотрел на бутылку кларета и закончил: — Но зато нам, видимо, предстоит отметить какое-то радостное событие. Я уверен — и готов поручиться за это еще одной бутылкой, — что кларет заказал почтеннейший Браун. Хотелось бы мне знать, какой у него сегодня праздник.

Джего недоуменно покачал головой и спросил:

— Налить вам еще хереса, казначей?

— Это будет очень любезно с вашей стороны, мой друг. Очень.

Винслоу не спеша прихлебывал херес, а я украдкой наблюдал за ним.

В профиль его лицо казалось странно уступчатым — из-за длинного носа и выдвинутого вперед подбородка. Его полускрытые тяжелыми веками глаза, худые щеки и запавшие виски вдруг напомнили мне — по контрасту — полное, округлое лицо Ройса. Но движения краснолицего долговязого казначея были по-молодому живыми и проворными, хотя он был старше ректора на два или три года.

Казначей, несмотря на свою всегдашнюю язвительность, держался более чопорно, чем другие наставники. Он был богат и любил упоминать про своего деда — торговца тканями, — но умалчивал, что тот происходил из весьма уважаемой в своем графстве дворянской семьи, хотя и был лишь младшим сыном.

Винслоу никогда не ладил с Ройсом, однако леди Мюриэл изредка называла его по имени, — только он один и удостаивался этой чести, потому что ее снобизм не позволял ей признавать других членов Совета равными себе в социальном отношении.

Из-за яростной вспыльчивости и злого языка Винслоу перессорился почти со всеми коллегами. О его давней ссоре с Ройсом ходили разные слухи, и я не знал, которому верить. Он и Джего были совершенно несовместимы. Кристл не выносил его. В общем, похвастаться ему было нечем. Кончая университет, он специализировался по классической филологии, но не опубликовал ни одной интересной работы. Обязанности казначея выполнял добросовестно — и только. Однако коллеги смутно ощущали в нем незаурядного человека и как бы помимо воли бывали весьма уважительны с ним, если он удостаивал их своим вниманием.

Он уже допивал второй бокал хереса. Джего, пытаясь задобрить его, почтительно спросил:

— Вам передали мой отчет об израсходованных стипендиях?

— Передали, благодарю вас.

— Надеюсь, я ничего не упустил?

Глядя на него из-под тяжелых полуопущенных век, Винслоу секунду помолчал и ответил:

— Весьма вероятно. Весьма вероятно. — Потом снова помолчал и добавил: — Я буду вам чрезвычайно признателен, если вы при случае объясните мне, о чем, собственно, идет речь.

— Я приложил все старания, чтобы отчет был предельно ясным, — подавив раздражение, со смехом проговорил Джего.

— В том-то и дело, что ясность обыкновенно достигается размышлениями, а не стараниями.

Тут уж Джего рассвирепел.

— Меня пока еще никто не обвинял в том, что я не умею выражать свои мысли!

— Наверно, всему виной моя предельная тупость, — сказал Винслоу. — Но понимаете ли, когда я читаю ваши заметки, у меня туманятся мозги.

— Не кажется ли вам, господин казначей, — взорвался Джего, — что вы — директор школы, а я — нерадивый ученик?

— Иногда кажется, любезнейший старший наставник, иногда кажется.

Джего со злостью схватил газету, но в это время дверь открылась и вошли Кристл с Брауном. Браун — дородный и ладный, с широким румяным лицом — тотчас насторожился, его добрые, но зоркие глаза за стеклами очков мгновенно стали остро пронзительными, потому что, мимолетно глянув на Джего и Винслоу, он сразу же почувствовал назревающую ссору.

— Добрый вам вечер, — невозмутимо сказал вошедшим Винслоу.

Кристл кивнул и подошел к Джего; Браун спокойно заговорил со мной и Винслоу; вскоре пробил колокол, возвестивший обед. Когда дворецкий, распахнув дверь, объявил, что стол накрыт, появился запыхавшийся Льюк и пошел вместе со всеми в трапезную. Она встретила нас пронизывающим холодом, так что мы едва дождались конца молитвы. Сегодня трапезная выглядела по-особому неуютно-холодной, потому что продолжались каникулы и за студенческими столами сидело лишь несколько старшекурсников, а на возвышении, там, где обыкновенно обедают члены Совета, нас было всего шестеро.

Винслоу сел во главе стола, другие выбрали себе места так, чтобы оказаться рядом с единомышленниками; Джего не захотел быть соседом Винслоу, и справа от казначея пришлось сесть мне. Джего устроился возле меня, рядом с ним сел Льюк, а напротив нас расположились Браун — по левую руку от казначея — и Кристл: он тоже не хотел сидеть рядом с Винслоу.

Браун глянул на меня с почти неприметной, но грустной усмешкой — его огорчали ссоры между наставниками, хотя он мастерски умел их улаживать, — а потом заговорил с Винслоу о столовом серебре колледжа, хранением которого заведовал казначей. Я почти не слушал их и рассеянно рассматривал один из портретов на стене трапезной. Неожиданно мое внимание привлек резко изменившийся по тону голос Джего: теперь он обращался не к Винслоу, а к юному Льюку.

— По вашему победному виду, Льюк, — сказал Джего, — можно заключить, что вы у себя в лаборатории напали на какую-то золотоносную научную жилу.

Я скосил глаза вправо.

— Надеюсь, — ответил Льюк. — У меня тут родилась одна довольно интересная идея — сразу после рождества. — Льюк стал членом Совета всего несколько месяцев назад. Ему недавно исполнилось двадцать четыре года; когда он говорил о своей работе — торопливо глотая слова и гортанно раскатывая звук «р», — его одухотворенное и по-юношески свежее лицо покрывалось ярким румянцем. Он считался одним из самых перспективных физиков-ядерщиков в Кембридже.

— А вы могли бы объяснить сущность вашей идеи такому профану, как я?

— В общем виде, думаю, смог бы. Но мне еще и самому не все ясно. — Он радостно зарумянился. — Пока что я боюсь говорить об этом слишком определенно.

Льюк принялся растолковывать Джего, чем он сейчас занимается. Кристл перемолвился о чем-то с Брауном, а потом негромко спросил меня через стол, свободен ли я завтра утром. Винслоу, услышав этот вопрос, посмотрел на Кристла и ехидно проговорил:

— Трудолюбивые пчелы колледжа приступают, я вижу, к действиям.

— Через неделю начинается учебный триместр, — сказал Кристл. — У нас появится очень много забот.

— Ну, я думаю, студенты не помешают трудам пчелок. Таким, например, как взаимная поддержка.

— А я думаю, — сразу же, но вполне миролюбиво отозвался Браун, — что за обедом поддержка никому не нужна. Хотя вообще-то единомышленники всегда друг друга поддерживают.

Кто-то весело хмыкнул. Винслоу окинул взглядом стол и, резко меняя тему, сказал: