Чарльз Сноу - Наставники. Коридоры власти

— Я должен снять свою кандидатуру? — сломленно спросил он.

Улыбка Брауна засветилась дружелюбным облегчением, а его заботливая воркотня показала мне, как сильно он волновался.

— Нельзя кидаться из одной крайности в другую, — проворчал Браун. — Наша партия по-прежнему сильнее, чем кроуфордовская. К врагам переметнулся наш самый ненадежный союзник — и только. Но у вас до сих пор больше сторонников, чем у Кроуфорда. Вы просто утратили чувство реальности.

— Я согласен с Брауном, — холодноватым, но все же подбадривающим тоном проговорил Кристл. Джего улыбнулся нам — улыбнулся доверчиво и беззащитно.

— Мы должны изменить тактику, — заметно повеселев, сказал Браун. — Вам-то беспокоиться незачем, всю организационную работу мы возьмем на себя. В партии Кроуфорда тоже есть ненадежные люди. Калверт с Элиотом хотели предпринять кое-какие шаги, но Элиот, кажется, согласился со мной, что пока еще рано. Мы должны обезопасить самих себя от новых дурацких неудач. Не знаю, согласны ли вы со мной, но, по-моему, у нас остался только один не совсем надежный союзник.

— Вы имеете в виду старика Пилброу? — спросил Джего.

— Да, Пилброу — союзник ненадежный, — сказал Кристл. — Вечно он носится с каким-нибудь очередным чудаком.

— Правда, у Винслоу с Гетлифом так ничего и не получилось, когда они попробовали перетянуть его на свою сторону, — заметил Браун. — И я думаю, что мы вполне можем рассчитывать на его последовательность. Он, по счастью, относится к вам с искренней симпатией.

— Меня это, признаться, до сих пор удивляет, — вставил Джего. — Но как бы то ни было…

— Как бы то ни было, — перебил его Кристл, — других ненадежных союзников у нас нет.

Джего сказал:

— Вы трое по-настоящему надежные сторонники именно потому, что знаете обо мне все самое худшее. Если кто-нибудь из вас перестанет меня поддерживать, я потеряю не только должность ректора. Я навсегда потеряю веру в себя.

— Короче, других ненадежных людей в нашей партии нет, — повторил Кристл. — Все остальные будут поддерживать вас до конца. Вы можете твердо рассчитывать на пять голосов. Мы вас не подведем.

Джего благодарно улыбнулся.

— Итак, — сказал Браун, — сейчас самое главное для нас — удержать Пилброу. Если он останется нашим союзником, Кроуфорд в ректоры не пройдет. Большинство — хотя и не абсолютное — у нас. Тем более что Кроуфорд решил не голосовать за себя. Я, правда, человек земной, грешный, и не удивлюсь, если он передумает. Вам, кстати, вскоре предстоит договориться с ним, как вы распорядитесь своими собственными голосами. И учтите — они могут оказаться решающими.

— Да, теперь вам обязательно придется об этом договориться, — сказал Кристл.

— Как раз сегодня я получил от Кроуфорда записку — он хочет со мной встретиться. Меня это, признаться, удивило…

— Наши противники тоже наверняка понимают, что этот треклятый перебежчик сделал ваши собственные голоса решающими, — зорко и настороженно глянув на Джего, проговорил Браун.

— Мне придется с ним встретиться, — сказал Джего. — Отказаться было бы неприлично.

— Но будьте очень осторожны. Любое предложение, каким бы безобидным оно вам ни показалось, надо тщательно обдумать. Поэтому не связывайте себя обязательствами, не решайте ничего сразу. — Давая Джего подробнейшие наставления, Браун немного оживился, но потом снова помрачнел.

— И я опять вынужден вас предостеречь… — Браун нерешительно замолчал; Джего не смотрел на него. Через несколько секунд Браун заговорил снова — медленно, с трудом подбирая слова: — Мы были бы плохими сторонниками и друзьями, если б не решились вам сказать, что вы рискуете безнадежно проиграть еще до выборов. Или, говоря иначе, мы должны предупредить вас, что Найтингейл перешел на сторону Кроуфорда отчасти из-за вашего собственного поведения. И если вы не перестроитесь, то навредите себе еще больше.

Джего промолчал.

Браун заговорил опять:

— С Найтингейлом мы и сами наделали много ошибок. Он разозлился на нас с самого начала. Но одна наша ошибка — я уже намекал вам о ней — разъярила его вконец: ему показалось, что кое-кто из нас ведет себя так, будто считает результаты выборов заранее предрешенными. Излишняя уверенность чревата, знаете ли, серьезными опасностями. Мне очень неприятно, но я вынужден предостеречь вас еще раз… — Браун замялся, немного помолчал и закончил: —…что женские беседы за чашкой чая тоже не всегда бывают безвредными.

Брауну было неловко, но говорил он решительно и твердо. Джего сидел, опустив голову, и молчал. Браун, разумеется, еще помнил то утро, когда Джего, при намеке куда менее определенном, чем сегодняшний, ответил ему с резкой и враждебной отчужденностью. Брауну потребовалось все его дружелюбие, вся решимость и мудрость, чтобы заговорить об этом снова — заговорить именно сегодня, когда Джего получил жестокий удар, потерял на время веру в свои силы и осудил себя.

— Спасибо за дружеский совет, — не поднимая головы, проговорил он. — Я постараюсь им воспользоваться… если смогу.

Внезапно он посмотрел на Брауна, и в его глазах вспыхнуло неподдельное волнение.

— Мне остается попросить моих друзей, — негромко сказал он, — чтобы моя жена не узнала об этих предостережениях. Она примет их исключительно на свой счет, и я просто не смогу вынести ее страданий.

— Но сами-то вы с ней поговорите? — настойчиво спросил Браун.

Мне показалось, что Джего не собирается отвечать. Но он сказал:

— Поговорю… если буду уверен, что это не причинит ей слишком сильного горя.

Слушая его, мы понимали, что перед нами приоткрывается глубокий и мучительный жизненный опыт. Никто из нас, даже Браун, не решился продолжать. Даже Браун не нашел в себе сил потребовать у Джего более определенного ответа.

Вскоре пришла с концерта миссис Джего и сопровождавший ее Рой Калверт. По иронии судьбы, она вернулась домой в превосходном настроении — я никогда еще не видел ее такой счастливой. Ей удалось попасть на концерт, где собралась вся элита Кембриджа, ее спутником был один из самых обаятельных молодых людей в нашем городе, и все знакомые разговаривали с ней необыкновенно дружелюбно.

Рой подошел к камину, а миссис Джего села рядом в кресло, кокетливо, снизу вверх посмотрела на него и сказала:

— Подумать только, ведь вы могли пригласить на концерт какую-нибудь совсем молоденькую женщину!

— Слишком молоденькие женщины, как правило, несносны, — отозвался Рой.

— Да, хотелось бы нам верить, что это правда, — проворковала миссис Джего.

— Вы прекрасно знаете, что это правда, — сказал Рой. — Признайтесь.

Он разговаривал с ней весело, чуть игриво и очень заботливо, так что она, ощутив на мгновение полную уверенность в себе, отказалась от своих обычных претензий и сварливых жалоб — я, пожалуй, ни разу не замечал в ней такой милой и наивно жизнерадостной привлекательности. Возможно, именно эти ее качества очаровали Джего двадцать пять лет назад.