Н Ланская - Обрусители

- A как же наш вечер-то, Pierre? - Ведь повар уж крем приготовил! - всплеснула руками находчивая «пани», ни при каких случаях жизни не упускавшая из вида своих хозяйственных соображений.

Но Петр Иванович, чувствуя себя в эту минуту на всей высоте своего положения, только пожал плечами и велел подать чемодан.

Вечером, когда Мина Абрамовна снаряжала маленькую экспедицию в дальнею дорогу, к Петру Ивановичу собрались разные представители уездной администрации: пришел исправник, товарищ прокурора и, наконец, судебный следователь, только что приехавший из своего участка, к которому принадлежала взбунтовавшая волость.

- Слышали, господа, какова новость? - встречал гостей Петр Иванович, пожимая им руки с своею обычной торопливой манерой.

Н-да! - произнес прокурор, высокий, болезненного вида брюнет, вечно с пилюлями в кармане, - неприятный казус. Ведь это открытое возмущение, - прибавил он, кладя на окно свою темно-зеленую фуражку.

- Бунт! прямой бунт! - гудел басом старый исправник, с утра до вечера отдававший водкой, как старая, пропитанная сивухой бочка. И у когоже? - продолжал он, захохотав. - У образцового посредника Гвоздики! Извольте видеть: взбунтовались потому, что старшина не понравился, - каковы нынче мужички, а? Сегодня не понравился старшина, завтра не понравится исправник, a там, смотришь, и посредника по боку.

- По моему, тут надо искать причины глубже, - сказал следователь, молодой человек угрюмого вида в высоких, по дорожному, сапогах, которые видимо шокировали чопорного «пана маршалка».

- Вы когда из участка? - спросил Петр Иванович, косясь на сапоги.

- Третьего дня. Узнал все на дороге от станового.

- Да где же сам виновник... то бишь, посредник? Где наш Михаил Иванович? - восклицал, с лукавой усмешкой, любивший пошутить старый исправник.

- В Киев за велосипедом поехал, - с тою же угрюмой миной сказал судебный следователь, не замечая сердитого взгляда «пана маршалка».

- Та-та-та! - воскликнул опять исправник, обводя присутствующих своими добродушными, подслеповатыми глазами. Изволите видеть, какие вещи: он за велосипедом поехал, a мы тут расхлебывай кашу, которую он заварил.

Такое легкомысленное отношение к делу не нравилось Петру Ивановичу: оно словно умаляло важность того события, в котором он собирался играть роль, и «пан маршалок» дал это почувствовать.

- Послушайте, Кирилла Семенович, вам однако необходимо немедленно туда отправиться - сказал деловым хоном, озабоченно и несколько начальнически Петр Иванович. Дело серьезное и не терпит отлагательства.

- Ну, так что же? Поеду и усмирю... Когда я служил в Борисове...

- Я думаю, сначала мерами кротости, - внушительно произнес «пан маршалок», останавливая исправника взглядом.

- Нет уж, покорно благодарю! - воскликнул тот. Когда я служил в Борисове, так мне за эти меры кротости задали такого трезвона, что уж теперь слуга покорный...

- Что ж вы их расстреливать хотите? - спросил судебный следователь, смотря насмешливо из-под очков на расходившегося старика.

Но Кирилл Семенович ни на кого не обращал внимания:

- Мерами кротости? Как бы не так! На каторгу мошенников! нагайками, сквозь строй, по николаевски! - выкрикивал он, свирепо ворочая глазами и не замечая, что прокурор морщился от одного представления этих экзекуций - Нашли время, когда толковать о мерах кротости!...

- Послушайте, господа, - перебил его прокурор, - не поехать ли нам всем вместе, как вы думаете, Петр Иванович?

- Я непременно поеду! - поспешил сказать «пан маршалок», боясь, как бы не отнесли к кому другому почина его поездки.

- Непременно-с. Я только жду инструкции от Михаила Дмитриевича на посланную эстафету.

- Ехать, так ехать! Какие там еще инструкции? - И Кирилл Семенович потянулся за своею фуражкой.

- Ура! - раздалось в эту минуту за дверью и в залу вошел только что назначенный посредник Грохотов, кадет в отставке, пьяница и шут. - Слышал, слышал, знаю! - весело кричал он, здороваясь и швырнув на рояль свое кепи и хлыст. - Бесподобно! adorable! Ай да Гвоздика! ведь он их порол не на живот, a на смерть, закрепостил совсем!...

- Да откуда вы все это знаете? - спросил его холодно Петр Иванович, чрезвычайно раздосадованный разоблачениями Грохотова.

- Да уж секретничать-то теперь нечего: само наружу вылезло... Ай да Михаил Иванович! Нет Овсянский-то, Степан Петрович-то в каких дураках! ведь он мне Гвоздику-то образцом ставил: у Гвоздики, говорит, тишь да гладь да Божья благодать, ан благодати-то...

- Да полно вам паясничать! - остановил его прокурор.

- Ан благодати-то оказалось меньше всего. Петр Иванович! А ведь нам это с вами на руку, а? - подмигнул он ему. Медаль сорвали! каковы подлецы! ведь это, батюшка, по вашей части, - обратился он к прокурору, фамильярно хлопнув его по коленке.

Прокурор, только что проглотивший пилюлю, с неудовольствием от него отодвинулся.

- Откуда вы все это знаете? - повторил раздражительно Петр Иванович, видя, что административная тайна выброшена на улицу и вскоре, вероятно, станет достоянием толпы.

Грохотов захохотал.

- Вона! Откуда знаю? Да Колобов вчера на площади во всеуслышание кричал!.. Эк хватились; откуда знаю! Мне удивительно: как вы-то этого не знали?!.

Петр Иванович был почти сконфужен, не, не выдавая своего волнения, он произнес: - Итак, господа...

Затем он поднялся, как-бы давая этим понять, что говорить довольно и пора действовать.

Гости взялись за фуражки. Но Грохотов не унимался.

- Вы хоть-бы водки дали, Петр Иванович? - сказал он вдруг совсем серьезно, оглядываясь на пустой стол. - Этакое дело - да не выпить!..

- Пойдем ко мне, - сказал, взяв его под руку, исправник, - перед отъездом по маленькой пропустим.

- A разве вы, господа, едете? - освобождая свою руку и обращаясь ко веем присутствующим, спросил Грохотов.

- Едем, - коротко и сухо произнес Петр Иванович и заговорил с прокурором.

- A как-же я-то? возьмите, господа, и меня, - жалобно произнес Грохотов. Я еще в корпусе все эти экзекуции смерть любил.

- Вам туда зачем? ведь это не в вашем участке, - ответил ему «пан маршалок», пожимая руку уходившему прокурору и отводя к окну следователя.

- Ну, так, для процессии, для симметрии, черт возьми! Кому-же я помешаю? - говорил он обиженно и сердито, как школьник, которого лишали дано ожидаемого удовольствия.

- Поезжайте себе, коли есть охота тащиться за полтораста верст без всякой надобности... проговорил нехотя, с оттенком пренебрежения, Петр Иванович.

- Ну, так мы с вами, значит, Кирилл Семенович, - радостно воскликнул Грохотов и, подхватив исправника за руку, продолжал: - и знаете как? возьмем с собой лафиту, портвейну...

- Черта-ли в нем, в портвейне? Лучше коньячку...

-Это само собой... бутылочки три шампанского... Петр Иванович велит своему Михаилу захватить сельтерской воды, - распоряжался Грохотов, будто собираясь на пикник... Ведь водки там, конечно, достанешь... как там на счет этого? вы должны знать, Петр Иванович! - И, не обращая внимания на нахмурившегося «пана маршалка», он весело надел свою фуражку и, помахивая хлыстом, вполголоса запел: «Tres jolie, peu polie, possedant na gros magot...»