Франсиско Веладо - Кокосовое молоко

Рейсовый самолет авиакомпании «Панамерикен эйруэйз» уже глушил моторы, приземлившись на аэродроме Илопанго, близ Сан-Сальвадора, а я все еще раздумывал, благоразумно ли выходить на этой пятнадцатиминутной стоянке, променяв мгновенно накалившийся у земли воздушный «клиппер» на пышущие жаром камни аэропорта… И все же выйти пришлось, хотя у меня не было транзитной сальвадорской визы.

Совсем неожиданно мне повезло: я разговорился с молодым парнем-индейцем, по пути из ближайшей деревушки на столичный рынок заглянувшим на аэродром. В мешке у него оказались кокосовые орехи. Ловким ударом ножа наотмашь парень срезал верхушку еще не созревшего ореха и угостил меня чуть сладковатым, освежающим кокосовым молоком…

Рассказы Франсиско Эрреры Веладо живо восстановили в моей памяти эту уже давнюю встречу в аэропорту столицы Сальвадора. В жанровых картинках, написанных явно с натуры и насыщенных подлинной народностью, видный сальвадорский писатель сумел красочно передать своеобразие жизни и быта своих соотечественников. Эррера Веладо не рассказывает обо всем Сальвадоре. Он рисует портреты лишь своих земляков, жителей одного из четырнадцати департаментов республики — Сонсонате, повествует о разных событиях и случаях, в свое время здесь происшедших. Сонсонате — уголок старого Сальвадора, как раз тут больше всего осталось исконных хозяев сальвадорских земель — индейцев. И здесь есть все, чем богата республика: сахарный тростник и кофе, какао и ваниль, бананы и знаменитое бальзамное дерево. Сонсонате славится своими кокосовыми пальмами. Около сотни плодов приносит в год каждая пальма, и каждый плод — это «молоко» и ядро, это кокосовое масло, это сырье для ремесленных изделий. Цветы пальмы применяются в народной медицине, из сока соцветия гонят алкогольный напиток «туба». Листья годны на то, чтобы крыть крестьянские крыши и вить канаты, из жилок листа делают щетки. Ствол — превосходный строительный материал; из корней вырабатывают красную краску, а из золы добывают поташ… Вот почему довольны индейцы Сонсонате, что у них так много кокосовых пальм.

Рассказы Франсиско Эрреры Веладо, этого старого поэта и прозаика, первые стихи которого на заре нынешнего столетия печатал Рубен Дарио, подкупают пронизывающей их любовью к простому человеку, удивительно тонким юмором, непринужденностью изложения.

Франсиско Эррера Веладо рассказывает о Сальвадоре 20-х годов, о тех днях, когда в стране еще не наступило «черное тридцатилетие» военно-фашистских диктатур, начавшееся с приходом к власти генерала Максимилиано Эрнандеса Мартинеса, теософа и палача, ознаменовавшего свое правление расстрелом более тридцати тысяч крестьян.

Сальвадор наших дней — это «кофейная плантация Соединенных Штатов». Девяносто процентов экспорта страны составляет «коричневое золото» — около миллиона мешков кофе в год, отправляемых преимущественно в США. «Сорок семейств» кофейной олигархии благоденствуют при режиме военно-фашистских диктатур, сменяющих одна другую. А страна, народ? Сальвадор относят к государствам с чрезвычайно низким уровнем жизни населения. По свидетельству сальвадорского публициста Роберто Кастельяноса Кальво, жизнь крестьян Сальвадора настолько тяжела, что «приходится удивляться, как люди вообще могут существовать при таких условиях. Даже официальные эксперты вынуждены признать, что деревня живет в нищенских условиях… Нищенское положение крестьянства, составляющего большинство населения страны, является основной внутренней экономической проблемой». Сальвадорский литератор Маурисио де ла Сельва пишет в мексиканском журнале «Куадернос американос»: «Нищета, болезни, политический гнет — все это поставило народ Сальвадора на грань отчаяния».

Несмотря на репрессии, народ Сальвадора не прекращает борьбы за свои права, за свободу и независимость. Среди простых людей растут симпатии к Коммунистической партии, действующей в глубоком подполье. В стране происходят стихийные демонстрации в поддержку кубинской революции.

«Народ Сальвадора, — свидетельствует Маурисио де ла Сельва, — организует свои силы, готовясь взять свою судьбу в собственные руки».

Сплачивают свои силы для борьбы и индейцы Сонсонате. Их воодушевляет пример вождя индейского племени Фелисиано Амы, который несколько лет назад возглавил выступление крестьян Исалько, — земляков автора этой книги, — поднявшихся против помещиков. Самоотверженная борьба и героическая смерть Фелисиано Амы сегодня в сердце каждого сальвадорского индейца-бедняка.

Сальвадорцы говорят, что прославленный «Маяк Сальвадора» — активно действующий вулкан Исалько, каждые восемь минут напоминающий о себе извержением, как бы символически предупреждает: народ не усыплен, силы его накапливаются, растут…

О вулкане Исалько передает в этой книге другую народную легенду и Эррера Веладо. Хотя положение в Сальвадоре наших дней трудно сравнить с жизнью страны в 20-е годы, рассказы талантливого сальвадорского писателя представляют значительный интерес — они раскрывают душу народа самой маленькой из латиноамериканских стран, еще малоизвестной советскому читателю.

В Сонсонате до сих пор помнят тот ужасный период дождей, после которого жители города стали праздновать день святого Иосифа.

Это было опасное время. Девять дней и девять ночей лил такой дождь, что даже ничтожная речонка Хулупе, на которую прежде никто и внимания не обращал, вышла из берегов и грозила уничтожить поселок Сантисима-Тринидад.

И если бы вовремя не подоспел некий старичок, большой друг одного виноторговца, кто знает…

Жил в Мексиканском квартале известный виноторговец — сеньор Теодоро, по прозвищу Добряк. Все соседи любили его за благочестие и услужливость. Добрый человек! Его кувшины с гуаро [1] Гуаро — тростниковая водка. всегда были в распоряжении несчастных, которые мучились с похмелья.

И вот по предложению ньо [2] Ньо — разг. «сеньор». Добряка, доведенные до отчаяния грозящим наводнением, сонсонатцы обратились за помощью к святому.

— Пойдемте крестным ходом со святым Иосифом, — взывал Теодоро.

Так и сделали.

Из церкви под проливным дождем вынесли статую святого и с молитвами, с причитаниями понесли ее на носилках вдоль берега, вверх по течению реки. Святого, как плащом, прикрыли по местному обычаю суйякалем.