Франсиско Веладо - Кокосовое молоко

— Пойдем, Лупе, сядем. Мне хочется выкурить сигару из тех, что ты делаешь…

— Хорошо. Вы побудьте с моей наной [7] Нана — разг. «мама». . Видите, вон она зовет вас. Принести вам стопочку «Молока тигрицы»?

— Да, дурнушка, все, что тебе захочется…

И вот я уже под покровительством сеньоры Томасы, которая ведет со мной приятнейший разговор. Ну и хитра же эта старушка! В присутствии дочерей она говорит, как Геродот, а когда они ее не слышат, превосходит самого Аретино.

Мы беседуем. Я, конечно, склонен говорить о сельских новостях, она же, наоборот, только о том, что происходит в Сан-Сальвадоре.

— Ваше здоровье, дон Феде!

— Ваше здоровье, мама Томаса!

Пение незнакомой птицы, давно привлекшее мое внимание, теперь слышится ближе.

— Сеньора Томаса, скажите, что это за птичка поет время от времени?

— Ах, как хорошо! Словно горный ручеек. Похоже на уроплан, а?

— Нет, нана, — объясняет Лупе. — То, о чем говорит дон Федерико, это пенье сигуамонты.

— Сигуа… как?

— Сигуамонты. Не прикидывайтесь простачком.

— Пусть будет по-вашему, мне все равно. Так что же это за птичка, сеньора Томаса? Вы знаете столько историй, что и тут, должно быть, можете кое-что рассказать. Расскажите же.

— Сигуамонта — птица волшебная; она напоминает мне уроплан. Вот послушайте. В прошлом году я вышла во двор покормить кур и вдруг слышу: где-то близко журчит ручеек. Прислушиваюсь. Ручеек как будто все ближе. Ну, хорошо… «Что же это такое?» — говорю я себе. Вышли дочери, тоже услышали и, показывая на небо, кричат мне: «Посмотрите, нана!» И что же мы увидели, пресвятой Иисусе! Летят три огромные птицы — уропланы!

— И вы испугались? — спрашиваю я.

— Немножко… — отвечает Лупе и безудержно смеется.

Но старуха, та с амбицией, и отвечает не сразу.

— Испугались, мы? Уропланов? О нет!.. Мы же знали, что это такое. Кто этого не знает!

Сеньора Томаса говорит с апломбом, и я действительно верю в ее осведомленность об этих стальных птицах.

— И близко пролетели эти аэропланы?

— Ну прямо над головой!

— Много их было?

— Много.

— Должно быть, вы их хорошо разглядели?

— Ну еще бы! — с серьезным видом громко восклицает старуха. — Представьте себе, один из них немножко устал и собирался отдохнуть на ветке бальзамного дерева.

— Нана!

— Ну что ты знаешь! Я же видела. Да, он хотел усесться на ветку. Но тут на него залаяли собаки, и он испугался.

— Дай мне сигару, — говорю я Лупе, чтобы позабыть эту галиматью, ибо чувствую, что вот-вот взорвусь.

Но чему удивляться? Эта старая лгунья права. Все люди на земле, будь то политики или литераторы — крупные или мелкие, неважно, — разглагольствуют о вещах, в которых ни йоты не смыслят. Я сам только что говорил вам о Геродоте и Аретино, хотя никогда и в руки не брал их сочинений.

— Сейчас я принесу вам ваши тамали, — говорит мне с прелестной гримаской Лупе.

— И дай нам чего-нибудь выпить, — распоряжается сеньора Томаса.

— Мне только один тамаль, Лупе.

— Только один? Они же малюсенькие, а какие вкусные! Те, что для вас, я сама делала…

— Тогда я все их съем. Но ведь мы же договорились ужинать вместе.

— Конечно. Вы думаете, что у меня нет рта?

— Рта? Да у вас целый ртище с огромными собачьими клыками и…

— Так точно, сеньор насмешник, — и она убегает на кухню за тамалями.

Мы ужинаем. Во дворе гости — группы и неразлучные парочки — тоже едят тамали. Юноши говорят вполголоса, и глаза у них блестят. Девушки слушают их, нежные, улыбающиеся, робкие.

Здесь царит искренность, доверие, скромность, но самое главное — жизнерадостность.

От «Молока тигрицы» сеньора Томаса становится откровенной. Воспользовавшись случаем, я прошу ее:

— Расскажите же мне ту историю!

— Какую?

— Про волшебную птицу.

— Про сигуамонту? Уж будто вы не знаете… Ну и хитрец!

— Нет, сеньора, для меня все это ново.

— Ну, тогда слушайте. Сигуамонта — птица нехорошая, но некоторым мошенникам она приносит пользу. Мой тата [8] Тата — разг. «папа». рассказывал мне, что он видел эту птицу; она похожа на птицу гуаусе и прилетает петь к дорогам. Ну, а еще рассказывал он мне то, что вам очень понравится. Если девушка не уступает своему возлюбленному, он знает, что ему нужно делать: поухаживать за сигуамонтой.

— Как это?

— Да очень просто, как за женщиной. Он долго улещает ее словами, а если нужно, то и угощением. Да вы это лучше меня знаете, сеньор соблазнитель. Ну, хорошо! Сигуамонта сначала не обращает на него внимания и продолжает петь, точно ее эти ухаживания вовсе не касаются. Но постепенно она начинает немножко кокетничать и согреваться. И, наконец, уступает, и в доказательство спускается с ветки. Тогда мужчина должен расстелить на земле новый платок. Сигуамонта полетает, а затем сядет на платок и с ужимками дурной женщины выбросит любовный камешек. Этот-то камешек и нужен мошенникам для соблазнения девушек. Мужчину, который носит в кошельке камень сигуамонты, любят все женщины. Теперь вы понимаете, в чем тут дело? Вас это устраивает?

— Да, неплохо. Но скажите, знаете ли вы хоть один случай, который бы подтвердил это?

— Что?

— Правдивость того, что вы рассказываете.

— Ну еще бы! Не кто иной, как моя племянница Кармен, попалась таким образом.

— Как?

— Да так. Кармен на того парня, который ей достался, и внимания не обращала. Как этот болтун Леонардо за ней ни увивался, ничего. Кармен на него и смотреть-то не желала. И вот колдунья Бенита Пинтин посоветовала ему достать камешек. Этот парень — будь он проклят! — раздобыл его. И Кармен, такая честная, вскоре стала настоящей распутницей. Сначала сошлась с Леонардо, а потом и с другими. Но не будем говорить об этом, мне неприятно.

— Вы правы, сеньора, не будем говорить об этом.

Во дворе все еще играет музыка. Кажется, парочки готовы танцевать до петухов.

Я смотрю на часы. Два часа ночи.

— Сделай одолжение, дружок, — говорю я Лупе, — распорядись, чтобы привели моего мула.

— Вы уже уезжаете?

— Уезжаю. Когда мы увидимся снова?

— Завтра. Моя нана, как всегда, побеспокоит вас, чтобы вы подсчитали, сколько она продала кофе.

— С большим удовольствием буду ждать ее. Но, послушай, почему бы тебе не прийти вместо нее?

— Да вот потому.

— Дикарка! Придется мне купить камешек сигуамонты. Не знаешь ли, кто его продает?

— Сумасшедший!

Я прощаюсь со всеми. С грустью говорю «до свидания!» в ответ на сердечные и искренние слова.

Мул хорошо знает дорогу; он везет меня самой короткой тропкой. И вскоре я теряю из виду дом этих хороших людей.

На повороте кофейной плантации до меня долетают, как бы догоняя меня, хрустальные нотки женского голоса. Я останавливаюсь, чтобы послушать. Звучат аккорды гитары. Хорошо знакомый мне милый голос приносит на крыльях своей восхитительной музыки слова романса «Старая любовь».