Орхан Кемаль - «Преступник»

Не чувствуя холода, Адем стоял на задней площадке трамвая, следовавшего в Эдирнекапы. Из носа и изо рта у него вырывались клубы белого пара.

Может быть, уже начался суд над Джевдетом и выяснилось то, что совсем не входило в его расчеты. Заподозрили его, Адема. Да ведь и Шехназ могла выдать! «Да, да могла! — испугался он. — Подумала: купил машину и сбежал!»

Адем тяжело вздохнул.

Свинцовый груз давил ему грудь, становясь все тяжелее и тяжелее.

«…Шехназ могла так подумать! — размышлял он. — К тому же она трусиха и болтлива… Вдруг сказала в полиции правду? Тогда мне крышка! Зайду-ка я лучше к матери. Не знает ли она чего? Может, полиция устроила у Шехназ засаду? Какой смысл самому лезть в ловушку?»

На остановке «Фатих» он соскочил с трамвая. По переулкам, по тайным ходам, известным только мальчишкам, добрался до своего дома и вошел в него с черного хода.

Мать штопала носки. Увидев бледное, взволнованное лицо сына, старуха тоже перепугалась. А что, если Шехназ и в самом деле по глупости или из страха проболталась?

— Скажи мне, где она живет, я сбегаю к ней!

Адем был в нерешительности. Конечно, можно дать адрес матери, и та сходит к Шехназ. Это было бы неплохо. Но вдруг дом находится под наблюдением? Мать могут задержать, спросить, у кого она взяла адрес.

— Нет, туда идти нельзя, — сказал он.

Старуха развязала под подбородком узелок белого платка и, помешкав, завязала снова.

— Что же ты будешь делать?

— Не знаю, — ответил Адем.

В комнате горел мангал, но было холодно. Адем закурил и, сломав с раздражением спичку, бросил ее в угол.

Он действительно не знал, что делать. Что, если Шехназ и вправду проболталась?

«…Буду все отрицать, — наконец решил он. — Скажу, ничего не знаю. Она, мол, вешалась на меня еще когда был жив старик, только я не обращал внимания. А после его смерти предложила пожениться, но я отказался. За это ненавидит меня. И наговаривает. Пусть бьют, другого ничего не скажу!»

— Вот что, — сказал Адем, — сходи к ней. Что случится — ты меня не видела. Я спрячусь в «Перили Конаке». Никому не говори, где я. Если дела плохи, ворота во двор закрой. Ничего опасного — оставь открытыми. Я увижу и приду. Только не ищи меня. Ну, иди!

Старуха накинула на плечи старенькое черное пальто и, взяв у сына адрес, вышла через двор на улицу.

Мюфит-эфенди, опираясь на палку, медленно брел в кофейню. Заметив бегущую куда-то старуху, он остановился, недоуменно посмотрел ей вслед и побрел дальше.

Мать Адема, изнемогая от усталости, поднялась по улице Хайдар и добрела до памятника Фатиху [54] Фатих (буквально — завоеватель) — так называют султана Мехмеда II, овладевшего в 1453 году Константинополем. . Села в переполненный трамвай, шедший к Эдирнекапы. Тревога не оставляла ее ни на минуту. Она даже не стала спрашивать сына, почему он задержался в Анкаре и где его красный автомобиль. Ну конечно, ему грозит большая опасность. Наверное, Шехназ проболталась, и полиция уже разыскивает его. Что тогда будет? Что она станет делать, если Адема посадят в тюрьму? Нет, отвечать должен не только ее сын. Пусть получит свое и эта проклятая баба. Ведь если бы она не согласилась, Адем никогда бы не совершил преступления. Грязная шлюха! Если только она проболталась…

Старуха сошла с трамвая в Эдирнекапы. Долго искала нужную улицу. Наконец оказалась перед старым, почерневшим от времени домом с красной черепичной крышей, поросшей кое-где зеленым мхом.

Увидев тетушку Мухсине, Шехназ догадалась, что Адем вернулся. Только он знал, где она жила.

— Заходите, — пригласила Шехназ.

Они поднялись наверх. Минули переднюю, по которой взад и вперед ходила худенькая старушка, и вошли в небольшую комнату.

Шехназ закрыла дверь.

— Рада вас видеть, тетушка Мухсине!

— Это правда то, что я слышала? — сердито спросила старуха.

«Она, наверное, имеет в виду мой разговор в Сиркеджи с Тайяре и Демпсеем», — подумала Шехназ.

— Что вы слышали, тетушка?

— Ты проболталась приятелям моего сына?

Так, значит, Адем не бросил ее, не убежал? Он приехал наконец!

Шехназ вдруг покраснела до корней волос.

— Я ничего не говорила. Я только спросила у них, где Адем.

— Хорошо… Ну, а как узнала полиция?

— Полиция? — удивилась Шехназ. — Кто же сказал?

— Не знаю, кто сказал! Если ты не заткнешь свой рот и будешь болтать, то так и знай — загремит не только мой сын, но и ты вместе с ним!

Шехназ вспомнила разговор с молодым адвокатом. Может, это он сообщил полиции? А ведь говорил, что не выдаст, что все останется между ними. А если надо будет — защитит. В кабинете были и другие люди. Они тоже говорили, что не дадут ее в обиду.

— Почему не пришел Адем?

— Думал, что полиция устроила здесь засаду.

— Засаду? — Шехназ схватила старуху за руки. — Ты что говоришь, тетушка?

— То, что слышишь!

— Но ведь я тогда ничего не сказала адвокату!

— Адвокату?.. О чем же вы с ним говорили?

— Вот слово в слово! Спрашивает: «Где Адем?» Я ответила: «Не знаю… Бросил меня и убежал». А он: «Весь квартал заявляет, что автомобиль куплен на деньги твоего мужа». Тут уж я не вытерпела: «Откуда им знать, ведь они не пили с ним вместе». Потом он сказал: «Хорошо, ну, а что ты будешь делать, если Адем сюда не вернется?» А я…

Шехназ осеклась, вспомнив свой ответ адвокату: «А я тогда все расскажу и засажу его в тюрьму!»

— Ну? — старуха не спускала с нее глаз.

— Я сказала: «Дай бог ему счастья!»

— Не ври, ишь, покраснела как рак! Если выдала его — сама тоже погоришь. Надеешься, выручит твой адвокат? Все они мошенники. Выудят у человека, что им нужно, и до свидания. Там как хочешь! Аллах свидетель, и ты поболтаешься по тюрьмам, я больше в это дело не вмешиваюсь!

— А за это здорово накажут? — наивно спросила Шехназ.

— Да уж будь спокойна, не поздоровится.

Шехназ тяжело вздохнула, опустила взгляд в землю. Мрачные мысли охватили ее. Теперь она понимала, что выболтала адвокату слишком много, сказала то, чего совсем не нужно было говорить. И потом… Этот разговор происходил в присутствии каких-то посторонних людей, сидевших в его кабинете. А что, если это были переодетые сыщики? В глазах у нее потемнело. Вдруг Адема арестуют? А потом он скажет: «Я не один совершил это преступление. Она тоже кое-что знает!»

Шехназ дрожала от страха.

Старуха не сводила с нее пристального взгляда. Она чувствовала, что Шехназ наговорила много лишнего.

— Погубишь свою молодость в тюрьмах, — причитала тетушка Мухсине. — Я не хочу вмешиваться в это дело. Но попадете вы оба — и Адем и ты! Мы должны знать, что ты сказала адвокату, чтобы найти выход. Говори, не бойся!