Исаак Башевис-Зингер - Фокусник из Люблина

— Пане Вольский, не хочу я никакого доктора! — твердо сказал Яша.

— Вот еще! Почему нет? Всего шесть дней до премьеры. Люди уже заранее купили билеты. Полтеатра закуплено.

— Я готов к премьере.

— Нога не заживет сама по себе. И что это вы так боитесь доктора?

— Мне надо еще сегодня быть кое-где. А к доктору я после схожу.

— Куда это вы собрались? Да вы не доберетесь никуда с такой ногой!

— Он собрался к одной из своих потаскух! — прошипела Магда. Губы у нее дрожали. Глаза готовы были выкатиться из орбит. Это в первый раз тихая, робкая, застенчивая Магда произнесла такие слова, да еще при постороннем. Проговорила она тихо, но при ее деревенском произношении слова прозвучали резко, будто выкрик. Вольский стоял с кислой миной, будто проглотил какую-то гадость.

— Не желаю мешаться в ваши дела. Не желаю и не имею права. Всему свое время. Годы и годы ждали мы этого дня. Сегодня это ваш шанс стать знаменитым. Так нет же, вы, как гласит старая поговорка, бросаете ружье в сторону за час до победы.

— Ничего я не бросаю.

— Пшепрашам. Тогда позвольте вызвать доктора.

— Нет.

— Ну, нет так нет. Я уже тридцать лет или около того импресарио, и мне уж доводилось видеть, как артисты сами губят себя. Годы и годы взбираются наверх, а когда уже видна вершина, падают и разбиваются. Почему так происходит, не знаю. Может, им нравится барахтаться в грязи… Что сказать Кузарскому? Он спрашивал про вас. Там, в театре, против вас что-то такое… И что отвечать директору в Екатеринославе?.. Надо отправить депешу.

— Завтра дадим ответ.

— Когда завтра? Что вы такое узнаете завтра, что не знаете сегодня? И что вы все время ругаетесь? Вы оба? Из-за чего? Вам приходится работать вместе. Вам надо репетировать, как это было все годы. И сейчас тоже. Даже больше. Если, конечно, не хотите порадовать своих врагов и с треском провалиться.

— Все будет в порядке.

— Будет, если повезет. Ну, когда мне теперь прийти?

— Завтра.

— Буду здесь завтра утром. Но сделайте же что-нибудь с ногой, если не хотите ее совсем потерять. Ну-ка, сделайте шаг, я погляжу. Да вы же хромаете! И не морочьте мне голову. Или потянули ногу, или даже сломали что-то. Сделайте горячую ванну. Будь я на вашем месте, не стал бы ждать до завтра. Доктор может счесть нужным наложить гипс. Что будете тогда делать? Толпа разнесет театр. Вы же знаете, что за публика в летнем театре. Не лучшего сорта. Это вам не опера, где может на авансцене появиться импресарио и объявить почтеннейшей публике, что у примадонны заболело горло. Здесь не станут ждать. Забросают камнями да тухлыми яйцами…

— Говорю вам: все будет в порядке.

— Ну что ж, будем надеяться. Порою мне жаль, что я не торгую селедками…

И Вольский откланялся обоим: полупоклон Яше, полупоклон Магде. Идя по коридору, продолжал еще что-то бормотать. Наконец дверь захлопнулась.

Этот гой причитает и жалуется, как еврей, подумал про себя Яша. Хотелось рассмеяться. Но он осторожничал. Краем глаза поглядывал на Магду. Дома она не ночевала, понял он. Где-то бродила всю ночь. Где же она была? Где? На что она способна? На какую месть? Так и рвались из него эти вопросы. Обуяла ревность. И отвращение одновременно. Представлялось, что каждый прыщ у нее на лице становится больше и больше. Он еле сдерживал себя. Разжал кулаки. Опустил голову. Не отрываясь, глядел на голую ногу. Сердито глянул на Магду:

— Принеси холодной воды с колонки!

— Сам иди!

И она разрыдалась. Выскочила из комнаты. Хлопнула дверью так, что задребезжали окна.

Ну, видно, надо бы полежать еще с полчасика, решил Яша.

Вернулся обратно в спальню. Растянулся на кровати. Нога не сгибалась. Он едва мог ею пошевелить. Лежал, разглядывал небо за окном. Там, высоко в небе, пролетела птица. Отсюда она казалась крошечной, будто ягодка. Что будет, если это существо, эта крошка повредит лапку? Или крылышко? Наверно, ей останется только умереть. Так же, как и человеку. Смерть — это метла, которая выметает прочь все зло, все безумие, всю мерзость…

Яша закрыл глаза. Ногу дергало, что-то там давило. Хотел снять ботинок, но нечаянно затянул шнурок. Опухоль увеличилась! Возле пальцев нога отекла и раздулась, как подушка. Гангрена? Очень даже может быть. Ампутировать придется? Нет! Лучше уж смерть! Увы, мои семь лет удачи, все везение мое — все, все кончено! Ни на кого нельзя положиться, воскликнул он. И сам не понял, кого же он имеет в виду. Женщин? Гоев? Тех и других вместе? Конечно, в Эмилии сидит дьявол. Мысли разбегались. В голове пустота. Яша лежал так, пригревшись, в дремоте, как это часто бывает перед сном. Снилось ему, что Пасха сейчас, седер уже прошел, и отец говорит: «И о чем я только думал? Я деньги потерял!» — «Тателе! Что вы такое говорите?! Ведь Пасха сейчас…» — «Ох, правда! Я так опьянел от четырех бокалов!»

Сон продолжался лишь несколько мгновений. Он проснулся в мгновение ока: дверь отворилась, вошла Магда, неся таз с водой и салфетку, чтобы наложить компресс. Ненавидящими глазами смотрела она на Яшу.

— Магда, я тебя люблю…

— Мерзавец! Распутник! Убийца! — и Магда вновь разразилась слезами.

Что собирался сделать Яша — это было совершенное безумие: однако же пойти повидать Эмилию было совершенно необходимо. Он действовал так, будто в гипнотическом сне выполняет чьи-то приказания. Эмилия ждала его, и это ожидание притягивало, как магнит. Магда снова куда-то вышла. Ясное дело, надо идти сейчас. Назавтра может оказаться слишком поздно… Он поднялся. Не обращать внимания на ногу, игнорировать боль. Побриться, принять ванну, переменить белье. Нам с ней надо все обсудить, говорил он себе, не оставлять же ее в таком подвешенном состоянии… Сначала побриться… Но бритва куда-то делась. Магда имела обыкновение рассовывать вещи куда попало. Каждый раз после ее уборки что-нибудь пропадало. Она могла сунуть галстук на печку, тапки на подушку. Как была деревенщина, так и осталась! — посетовал Яша. Надел свежую рубашку, но куда-то закатилась запонка. Наверно, под гардероб. Нагнуться или же опуститься на колени Яша не мог. Надо бы поискать другие запонки, но где? Даже деньги Магда засовывала в такие странные места, что их потом месяцами приходилось отыскивать. Яша опустился на пол и шарил тростью под шкафом, отыскивая запонку. Нога заныла еще больше после этих его усилий. И живот разболелся. Ну вот, они уже здесь, эти черти, принялись за работу! — процедил он сквозь зубы. Теперь только и жди всяких пакостей.

Вернулась Магда. Она уже сняла выходное платье. Теперь он увидал, что она купила: из корзины торчали куриные ножки.

— Куда это ты собрался? Завтрак готов.

— Сама ешь. Без меня.

— Побежишь опять к своей шлюхе из Пяска?