Александр Дюма - Дюма. Том 45. Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии

Следующий день прошел как предыдущая ночь, а следующая ночь — как день, и не произошло ничего такого, что дало бы Жоржу повод подумать, будто его предали. Всего лишь несколько часов оставалось до начала осуществления его замысла.

Около девяти утра появился Лайза; Жорж провел его в свою комнату. Ничего не изменилось в плане восстания, лишь преданность Жоржу, вызванная его щедростью, возрастала. В девять часов на берегах реки Латаний должны были собраться десять тысяч вооруженных повстанцев; в десять заговорщики должны были приступить к действию.

В то время как Жорж расспрашивал Лайзу о расположении отрядов и обсуждал с ним возможности успеха этого рискованного предприятия, он издали увидел своего посланца Мико-Мико: держа через плечо корзины на бамбуковом шесте, он приближался к дому обычным своим шагом. Его появление было как нельзя более кстати. Со дня скачек Жорж даже мельком не видел Сару.

Как ни владел собой молодой человек, он все же открыл окно и подал знак Мико-Мико поторопиться, что учтивый китаец и сделал. Лайза хотел удалиться, но Жорж задержал его, потому что еще не все успел ему сказать.

Действительно, как и предвидел Жорж, Мико-Мико явился в Моку не по собственному желанию: войдя, он тут же подал Жоржу записку, сложенную необычайно аристократично, узкую и длинную; на ней женским почерком были надписаны его имя и адрес. При виде записки у Жоржа бешено заколотилось сердце, он взял ее из рук посыльного и, чтобы скрыть свое волнение — бедный философ, не осмеливающийся быть человеком, — отошел к окну.

В самом деле, письмо было от Сары. Вот что в нем содержалось:

«Дорогой друг,

приходите сегодня к двум часам после полудня к лорду Уильяму Муррею и Вы узнаете новость, о которой не скажу Вам ни слова, настолько я счастлива. Посетив его, зайдите ко мне, буду Вас ждать в нашем павильоне.

Ваша Сара».

Жорж дважды прочитал записку, но так и не понял, какую цель преследуют эти два свидания. Что за новость собирается сообщить ему губернатор и почему эта новость осчастливила Сару? И как может он, выйдя от лорда Муррея, появиться в доме Мальмеди в три часа после полудня, средь белого дня, на глазах у всех?

Один лишь Мико-Мико мог бы ему все это объяснить; Жорж стал его расспрашивать, но достойный торговец знал только то, что мадемуазель Сара прислала за ним Вижу, которого он не сразу узнал, потому что после битвы с Телемахом бедняга Вижу лишился кончика носа, и без того достаточно вздернутого. Мико-Мико последовал за ним и встретился в павильоне с девушкой, там она передала ему письмо для Жоржа, и сообразительный посланец сразу угадал, кому оно предназначено.

Затем она дала ему золотую монету, а больше он ничего не знает.

Жорж все же продолжал свои расспросы, его интересовало все — писала ли девушка письмо при Мико-Мико, была ли она при этом одна, радовалась она или грустила. Да, она писала письмо при нем, никого больше в комнате не было, а лицо ее сияло от счастья.

В это время послышался стук копыт — то прибыл курьер от губернатора; он вошел в комнату Жоржа и вручил ему письмо от лорда Муррея, в котором сообщалось:

«Мой дорогой попутчик!

С тех пор как мы не виделись, я был занят устройством Ваших дел; мне представляется , что они идут успешно. Будьте любезны прийти ко мне сегодня в два часа. Надеюсь сообщить Вам приятные новости.

Ваш лорд У. Муррей».

По содержанию письма были сходны, и потому, как бы ни было для него опасно появляться в городе при существующем положении и сколько бы благоразумие ни нашептывало ему, что отправиться в Порт-Луи, а особенно к губернатору, — это чересчур большое безрассудство, Жорж, со свойственной ему гордыней, все же счел, что отказаться от назначенных свиданий было бы проявлением едва ли не трусости, в особенности потому, что его призывали единственные из всех людей, отозвавшиеся: одна на его любовь, другой — на его дружбу. И он обратился к посыльному с просьбой приветствовать милорда и сообщить, что прибудет к нему в назначенный час.

Получив этот ответ, посланец удалился.

Жорж сел за стол и стал писать Саре.

Встанем же у него за плечом и посмотрим, что он ей писал:

<<���Дорогая Сара!

Да будет благословенно Ваше письмо! Это первое письмо, которое я получил от Вас, и хотя оно очень короткое, Вы сказали все , что я хотел знать: Вы меня не забыли, Вы любите меня, Вы принадлежите мне, как и я принадлежу Вам.

Я пойду к лорду Муррею в указанный Вами час. Будете ли Вы там? Об этом Вы умолчали. Увы! Радостные для меня новости могут исходить только из Ваших уст, так как единственное счастье в этом мире для меня — стать Вашим мужем. До сих пор я делал для этого все, что мог;

все, что я буду делать впредь, направлено к той же цели. Будьте же твердой и верной, Сара, как буду тверд и верен я; но каким бы близким ни казалось Вам это счастье, я очень боюсь, что нам, прежде чем обрести его, придется пережить мучительные испытания.

И все же я убежден: ничто на свете не может противостоять могучей и незыблемой воле и глубокой и преданной любви. Будьте такой любовью, Сара, а я буду такой волей.

Ваш Жорж ".

Написав письмо, он вручил его Мико-Мико, и тот, взяв бамбуковый шест с корзинами, привычным своим шагом отправился в Порт-Луи, разумеется, не без нового вознаграждения, столь им заслуженного за его преданность.

Жорж остался с Лайзой. Тот почти все слышал и все понял.

— Вы идете в город? — спросил он Жоржа.

— Да, — ответил тот.

— Это неосторожно, — заметил негр.

— Да, я знаю, но я должен идти, я был бы трусом в собственных глазах, если бы не пошел.

— Согласен, идите, но если в десять часов вас не будет на реке Латаний?..

— Значит, я арестован или мертв, тогда идите на город и освободите меня либо отомстите за меня.

— Хорошо, — произнес Лайза, — положитесь на нас.

И эти два человека, так хорошо понимавшие друг друга, что одного слова, одного жеста им было довольно, чтобы проникнуться взаимным доверием, расстались, ничего более не пообещав и не посоветовав друг другу.

В десять утра к Жоржу пришли осведомиться, будет ли он завтракать с отцом. Вместо ответа, Жорж направился в столовую: он был спокоен, как будто ничего не случилось.

Пьер Мюнье посмотрел на него с отеческой заботой, но, увидев, что сын его выглядит хорошо и приветствует отца с обычной улыбкой, успокоился.

— Хвала Господу, дорогое дитя! — воскликнул этот славный человек. — Наблюдая, как тебе несут одно письмо за другим, я боялся, что ты получил плохие известия, но твой вид успокаивает меня, значит, я ошибся.