Александр Дюма - Дюма. Том 45. Жорж. Корсиканские братья. Габриел Ламбер. Метр Адам из Калабрии

Затем Жорж обратился к губернатору:

— Благодарю вас, милорд, благодарю. Тому, что сейчас происходит, я обязан вашему великодушию и вашему дружескому расположению, но с того часа, когда господин де Мальмеди отказал мне в руке его племянницы, а господин Анри вновь оскорбил меня, я счел своим долгом отомстить за отказ и за нанесенное мне оскорбление, публично предав обидчика постыдному несмываемому позору, и тем самым я решительно порвал с белыми: отныне сближение между нами невозможно. Я не знаю, что входит в расчеты господина де Мальмеди, не знаю, каковы его намерения, но если он может пойти мне навстречу, то я не могу и не хочу идти навстречу ему. Если мадемуазель Сара любит меня, она свободна, она сама располагает своей рукой и сама распоряжается своим состоянием, только от нее самой зависит еще более возвыситься в моих глазах, снизойдя до меня, и я не хочу пасть в ее глазах, пытаясь возвыситься до нее.

— О господин Жорж! — воскликнула Сара. — Вы хорошо знаете…

— … да, я знаю, — прервал ее Жорж, — что вы благородная девушка, с безгранично преданным сердцем, чистой душой. Я знаю, Сара, что вы будете со мной, несмотря на все преграды, все препятствия, все предрассудки. Я знаю, что мне остается только ждать вас и вы однажды придете ко мне, знаю наверняка, что, поскольку жертва должна исходить от вас, вы уже великодушно решили принести ее. Что касается вас, господин де Мальмеди, и вашего сына Анри, отвергнувшего мой вызов, надеясь, что его друзья отстегают меня розгами, то — слышите! — между нами будет вечная борьба, смертельная ненависть, и ее погасит либо кровь, либо презрение: пусть же ваш сын сделает выбор.

— Господин губернатор, — возразил г-н де Мальмеди с таким достоинством, какого трудно было от него ожидать, — вы видите, я со своей стороны сделал все, пожертвовал своей гордостью, забыл нанесенные мне оскорбления, и старые и новые, но, соблюдая приличие, я не могу более чем-либо поступиться и вынужден ограничиться тем, что принимаю войну, объявленную нам господином Жоржем. Мы будем не только ждать нападения, но и защищаться. Отныне, мадемуазель, как объявил господин Мюнье, вы свободны, вольны распоряжаться своим сердцем и состоянием. Выбирайте же: оставайтесь с ним либо пойдемте со мной.

— Мой долг, дядя, следовать за вами, — промолвила Сара. — Прощайте, Жорж; я не понимаю вашего сегодняшнего поступка, но не сомневаюсь, что вы поступили так, как вам велит долг.

И, присев перед губернатором в реверансе, исполненная спокойствия и достоинства, Сара удалилась с г-ном де Мальмеди.

Лорд Уильям Муррей проводил их до двери, вышел с ними и спустя некоторое время возвратился.

Его проницательные глаза встретились с твердым взглядом Жоржа. Мгновение оба молчали, отлично понимая друг друга благодаря тонкости своих натур.

— Итак, — произнес губернатор, — вы отвергли предложение.

— Я посчитал своим долгом поступить так, милорд.

— Простите, не подумайте, что я допрашиваю вас; но не могу ли я узнать, какими побуждениями продиктован ваш отказ?

— Чувством собственного достоинства.

— Это единственная причина?

— Если есть другая, милорд, то разрешите о ней не говорить.

— Послушайте, Жорж, — сказал губернатор с той удивительной непринужденностью, которая придавала ему еще больше обаяния, хотя чувствовалось, что она совершенно чужда его холодному и сложному характеру, в то же время дополняя его, — послушайте! С того времени как я вас встретил на борту "Лестера", с тех пор как я смог оценить отличающие вас высокие качества, во мне возникло желание поручить вам важную миссию — объединить враждующие касты острова. Я начал понимать ваши убеждения, вы раскрыли передо мной тайну вашей любви, и я готов был стать по вашей просьбе вашим посредником, поручителем, секундантом. За это, Жорж, — продолжал лорд Муррей, отвечая на поклон Жоржа, — за это, мой дорогой друг, вы мне ничем не были бы обязаны, вы бы и сами поспешили исполнить любые мои желания, вы содействовали бы моему плану примирения, вы усовершенствовали бы мои политические проекты. Я ведь сопровождал вас, когда вы направились к господину де Мальмеди, я поддержал вашу просьбу значимостью своего присутствия и авторитетом своего имени.

— Я это знаю, милорд, и благодарю вас. Но вы сами убедились, что ни авторитет вашего имени, столь уважаемого, ни значимость вашего присутствия, сколь ни лестно оно должно было бы быть, не смогли предотвратить полученный мною отказ.

— Мне было так же тяжело, как и вам, Жорж, я восхищался вашей сдержанностью, ваше хладнокровие убеждало меня, что вы готовили грозное возмездие. Это возмездие совершилось на глазах у всех в день скачек, и тогда я понял, что, по всей вероятности, мне следует отказаться от моих проектов примирения.

— Прощаясь с вами, я предупредил вас об этом, милорд.

— Да, я помню, но послушайте меня: я не признал себя побежденным; вчера, придя в дом господина де Мальмеди, почти злоупотребляя влиянием, связанным с моим положением, я обратился с настоятельной просьбой и добился от отца согласия забыть былую вражду к вашему отцу, а от Анри — вновь возникшую ненависть к вам; мне удалось также добиться согласия их обоих на ваш брак с мадемуазель де Мальмеди.

— Сара свободна, милорд, — живо прервал его Жорж, — и, чтобы стать моей женой, благодарение Богу, она не нуждается в чьем-либо согласии.

— Да, это так, — продолжал губернатор, — но признайтесь, что есть разница, похитите ли вы девушку из дома ее опекуна или получите ее руку с согласия семьи. Спросите вашу гордость, господин Мюнье, и вы убедитесь в том, что я сделал все возможное, чтобы полностью удовлетворить ее, добился такого успеха, какого вы и сами не ожидали.

— Это верно, — ответил Жорж. — К несчастью, слишком поздно пришло это согласие.

— Слишком поздно? И почему слишком поздно? — спросил губернатор.

— Избавьте меня от ответа на этот вопрос, милорд. Это моя тайна.

— Ваша тайна, бедный мой юноша? Ну хорошо же, хотите, я раскрою вам эту тайну, которую вы от меня скрываете?

Жорж посмотрел на губернатора с недоверчивой улыбкой.

— Ваша тайна! — продолжал губернатор. — Вы думаете, что тайна сохранится долго, если она доверена десяти тысячам людей?

Жорж продолжал смотреть на губернатора, но теперь уже без улыбки.

— Послушайте меня, — сказал губернатор, — вы хотите погубить себя, а я хочу вас спасти. Я пришел к господину де Мальмеди, уединился с ним и сообщил ему: "Вы не оценили господина Жоржа Мюнье, грубо оттолкнули, вынудили его открыто порвать с нами всякие отношения, вы совершили ошибку, так как господин Жорж Мюнье — выдающаяся личность, с чувствительным сердцем и благородной душой; такой человек способен на многое, и доказательством служит то, что жизнь наша сейчас в его руках, он руководитель обширного заговора, и завтра в десять часов вечера господин Жорж Мюнье направится в Порт-Луи во главе десяти тысяч негров, — я говорил с ним об этом вчера. Дело в том, что мы располагаем гарнизоном всего в тысячу восемьсот человек, и если у меня не возникнет какой-либо план спасения, вроде тех, какие порою озаряют гениальных людей, то мы погибли; пройдет день — и Мюнье, которого вы презираете как потомка рабов, быть может, станет нашим властелином и, быть может, не пожелает иметь вас в числе своих рабов. Так вот, сударь, вы можете предотвратить эту беду, — сказал я ему, — можете спасти колонию. Забудьте прошлое, согласитесь на брак вашей племянницы с господином Жоржем, в чем вы ему прежде отказали, и, если он согласится, если он захочет согласиться, так как роли переменились и его намерения тоже могут измениться, — так вот, при этом вы сможете спасти не только вашу жизнь, вашу свободу, вашу собственность, но к тому же спасти жизнь, свободу, благосостояние всех нас". Вот что я ему сказал, и тогда на мою мольбу, на мои просьбы, на мои настояния и мои требования он согласился. Но произошло то, что я предвидел: вы слишком далеко зашли и не можете отступить.