Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 36. Исаак Лакедем. Актея

— Что вы хотите от меня? — спросила Пречистая Дева почти что в ужасе.

Иоанн объяснил: время уходит, недалек первый час дня субботнего, и поэтому пора расстаться с телом возлюбленного сына.

Руки Марии упали, голова ее откинулась назад.

— Так возьмите же его, — сказала она.

Затем, воздев сложенные ладони к небу, воскликнула:

— О сын мой, богоданный сын мой! Дай мне силы сказать тебе "прощай"…

Тем временем Иосиф и Никодим бережно подняли тело Иисуса с материнских колен и унесли вместе с платом, на котором оно лежало.

Когда Богородица почувствовала, что ее колени более не отягчены божественной ношей, она вскрикнула как от боли, уронила руки наземь и голову на грудь.

Так она оставалась недвижною, пока на тело изливали ароматы и спелёнывали саваном, и очнулась, лишь когда к ней подошел Иоанн и сказал, что она может сопровождать бренные останки божественного чада своего до гробницы.

Гробница принадлежала Иосифу Аримафейскому; он некогда приказал высечь ее в камне для себя самого. Она имела восемь ступней в длину и помещалась в его саду, расположенном на одном из склонов Голгофы в сорока шагах от места, где был распят Христос.

Похоронная процессия тронулась, Христа положили на носилки, покрыв их плащом Иоанна; Иосиф и Никодим стали в ногах Иисуса, а Иоанн и Лонгин — в изголовье; воины шли впереди с факелами, потому что уже настала ночь, а под каменным сводом гробницы темнота должна была еще сгуститься.

За носилками шла Мария, поддерживаемая Магдалиной, за ними — Саломия и Мария Клеопова. Вероника и Иоанна, жена Хуза, а также Сусанна и Анна, племянница Иосифа, присоединились к ним по пути.

У входа в сад Иосифа Аримафейского все остановились, поскольку он был обнесен частоколом. Пришлось вынуть из ограды несколько кольев, чтобы процессия смогла пройти внутрь.

Уже открытый склеп ожидал своего бесценного обитателя.

Благочестивые жены остались у входа, внутрь с мужчинами вошла одна лишь Богоматерь, а Магдалина принялась рвать в саду самые красивые цветы.

Пречистая Дева усыпала благовонными травами и полила ароматами выемку, высеченную в скале, сделала в ней подушку из пахучей листвы там, где должна была лежать голова Спасителя. Мужчины поставили носилки на землю, расстелили в могильной выемке плат, положили на него тело, завернув свободный конец ткани сначала на ноги, потом на голову, а затем подвернув ее с боков.

Все это время Богоматерь плакала в глубине склепа.

Когда же стали двигать могильный камень, вошла Магдалина с огромной охапкой цветов.

— Подождите, подождите! — сказала она и усыпала цветами саван, шепча:

— Счастливы эти цветы!..

Тут Иосиф, Никодим, Иоанн и Лонгин вчетвером надвинули тяжелый камень на могилу, крышкой которой он стал, бережно, почтительно вывели из склепа Богоматерь и Магдалину и вышли сами, закрыв за собой дверь.

Возвращаясь в город, они встретили Петра, Иакова-старшего и Иакова-младшего; все трое плакали, но Петр рыдал горше других: он не мог утешиться, что не был при последних часах и на погребении учителя и поминутно шептал, бия себя в грудь:

— Прости, что я отрекся от тебя, божественный учитель, прости, прости!..

Мужчины, вернувшись в дом Илия, переоделись и в спешке доели остатки пасхальной еды, ожидавшей их со вчерашнего дня; в это время благочестивые жены проводили Марию в домик у подножия Давидовой крепости, где их встретила Марфа, прибывшая из Вифании с самарянкой Диной и вдовой из Наина, чьего сына вернул к жизни Христос.

Что касается Лонгина, то он направился прямо к Пилату, чтобы доложить о происшедшем. Хотя прокуратор уже выслушал отчет Авена Адара, тем не менее, он отнесся со вниманием и к рассказу Лонгина.

Римский наместник чувствовал себя разбитым: беседа с женой в предыдущую ночь, увиденное собственными глазами днем, то, что поведал ему Лонгин, — все это составляло одну непрерывную цепь сверхъестественных происшествий и чудесных событий, поселивших в его душе сильнейшее сомнение.

И все же прокуратор попытался улыбнуться.

— Послушай, — обратился он к Лонгину, — сейчас отсюда вышли начальники иудейские, фарисеи и книжники. Так вот, они объявили мне: "Господин, этот самозванец, преданный смерти по твоему приговору, не постеснялся утверждать, что воскреснет через три дня после своей кончины. Повели же, чтобы гробницу его охраняли, а то мы боимся, как бы под покровом ночи ученики не выкрали тело, иначе они потом скажут, что произошло новое чудо". Тогда я им ответил: "У вас есть ваша собственная стража, поступайте как вам угодно, ибо полагаю, что ваши воины будут стеречь истовее моих…"

— Действительно, — подтвердил Лонгин, — идя к тебе, господин, я повстречал центуриона Авена Адара и шесть солдат, которые шли в сторону Голгофы.

— Вот-вот, — сказал Пилат. — Так присоединись к ним, и, если случится нечто необычайное, тотчас поспеши доложить мне, когда бы это ни произошло.

— Но если Авен Адар отошлет меня? Я ведь не вхожу в число тех, кого послал первосвященник. Что мне тогда делать? — спросил Лонгин. — Авен Адар выше меня по должности, и, следовательно, я обязан ему подчиниться.

— Ты скажешь, что пришел от меня. К тому же я назначаю тебя центурионом, теперь вы равны. Иди, облачись соответственно новой должности и ступай к гробнице.

Лонгин поклонился и вышел.

Придя к гробнице, он нашел там Авена Адара и с ним шестерых стражей: двое сидели в пещере, четверо сторожили вход. Для большей надежности приглашенный кузнец наложил цепи и пломбы на камень, служивший крышкой Иисусовой могиле.

Весь следующий день, суббота, по израильскому обычаю, прошел в отдыхе и молитве. Что делали Мария и благочестивые жены? Ответ прост: они плакали.

Затем, когда начался день воскресный, они раздобыли новый запас мастик, благовоний и мирры, пожелав в последний раз умастить тело Иисуса.

Было почти три часа утра, когда они собрали и сложили все, что нужно для этого, и покинули маленький домик. Но, убоявшись, что Древние ворота охраняются и стража не пропустит их, они прошли из града Давидова в Нижний город, проследовали по долине Тиропеон, вышли через Рыбные ворота, обошли вдоль всей восточной стены города между горой Гион и Долиной мертвых. В час, когда первые лучи осветили вершину Масличной горы, они достигли подножия Голгофы. Богоматерь несколько отстала, собираясь присоединиться к ним позже.

Ворота, вернее проход в сад, был свободен. Благочестивые жены вошли. Их вела Магдалина, шедшая первой. За ней робкой и дрожащей кучкой двигались остальные. Они остановились перед дверью склепа, а Магдалина ступила внутрь…

Но вдруг из склепа донесся крик. Женщины бросились туда. Кричала Магдалина. Она глядела на солдат, лежащих уткнувшись лицом в землю, на отодвинутую крышку гроба, в котором никого не было. У изголовья стоял прекрасный, весь в белом, подросток с ангельскими крылами и сиянием вокруг головы!