Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

— Вполне возможно. Однако в Кодексе сказано: "Все французы равны перед законом" — а я такой же француз, как господин граф де Нуартер, и даже, может быть, как гражданин лучше его, потому-то я и сажусь, как это сделал он. Но поскольку мне тридцать четыре года, а ему семьдесят, то я сижу на стуле, а не в кресле.

Лицо нотариуса выражало все большее удивление.

Словно разговаривая с самим собой, он произнес:

— Очевидно, это какое-нибудь пари… Говорите, молодой человек!

— Совершенно верно! Я поспорил с одним из своих друзей, что вы охотно ссудите меня на сутки необходимой суммой.

— Ну наконец-то! — заметил метр Баратто с вызывающим смешком, который обычно вырывается у деловых людей, когда к ним обращаются с неожиданными предложениями.

— Вот именно! — подхватил Сальватор. — Это ваша вина, если мы не начали этот разговор раньше, согласитесь. Я был готов приступить к нему в любое время.

— Понимаю.

— Итак, я заключил пари…

— И ошиблись.

— …что вы ссудите меня суммой, необходимой моему другу.

— Дорогой мой! У меня сейчас нет свободных денег.

— Вы же знаете: когда у нотариуса их нет, он способен их сделать.

— Когда у меня есть деньги, я ссужаю их под залог недвижимого имущества, причем под первую закладную. У вас есть свободная от долгов недвижимость?

— По крайней мере, в настоящую минуту — ни пяди земли!

— Какого же черта вы сюда явились?

— Я только что вам об этом сказал.

— Друг мой! — начал метр Баратто, призвав на помощь все величие, какое он только был способен изобразить. — Прекратим эту шутку, прошу вас. Мои клиенты — люди осмотрительные и разумные, они не одалживают деньги первому встречному.

— Да разве я пришел просить деньги ваших клиентов? — отозвался Сальватор, нимало не смутившись под горделивым взглядом нотариуса.

— Уж не мои ли деньги вы хотите получить? — спросил нотариус.

— Несомненно.

— Да вы с ума сошли, милейший!

— Отчего же?

— Нотариусам запрещено спекулировать собственным состоянием.

— На свете так много всего, что запрещено и что нотариусы тем не менее делают.

— Э! Какой вы забавник! — бросил метр Баратто, поднимаясь и направляясь к звонку.

— Прежде всего, я вам не забавник! — отрезал Сальватор и протянул руку, преграждая ему путь. — И потом, я еще не все сказал. Извольте сесть на место и выслушать меня до конца.

Метр Баратто бросил на комиссионера испепеляющий взгляд; однако во всем облике посетителя, в его позе, выражении лица, взгляде чувствовалось столько силы и уверенности, что нотариус снова сел: Сальватор напоминал ему льва на отдыхе.

Однако когда он сел, на губах его мелькнула усмешка — было видно, что он готов нанести противнику сокрушительный удар. Вы сказали, — спросил он, — что пришли от имени господина Лоредана де Вальженеза. Как это понимать?

— Вам изменяет память, достойнейший метр Баратто, — ответил Сальватор. — Я вам не сказал, что пришел от господина Лоредана де Вальженеза.

— Как так?

— Я сказал, что пришел от господина де Вальженеза, не упоминая имени.

— По-моему, это одно и то же.

— Нет, совершенно не одно и то же.

— Объяснитесь, не то, должен вас предупредить, я начинаю терять терпение.

— Имею честь повторить, сударь, что если я до сих пор не изложил вам свое дело, то в этом виноваты только вы.

— Хорошо, давайте поскорее с ним покончим.

— Это мое самое горячее желание. Несмотря на свою превосходную память, сударь, — продолжал Сальватор, — мне кажется, вы забыли, что существуют два Вальженеза.

— Что значит "два Вальженеза"? — вздрогнул нотариус.

— Именно так; одного зовут Лоредан де Вальженез, другого — Конрад де Вальженез.

— И вы явились от…

— От того, которого зовут Конрад.

— Вы, стало быть, знавали его раньше?

— Я знал его все время.

— Я хотел сказать: "До его смерти".

— А вы уверены, что он мертв?

Этот вопрос, совсем простой на первый взгляд, заставил г-на Баратто подскочить на стуле.

— Что значит, уверен ли я?

— Да, я именно об этом вас спросил, — невозмутимо подтвердил молодой человек.

— Разумеется, я уверен.

— Вглядитесь в меня.

— В вас?

— Да.

— Зачем?

— Вот черт! Я вам говорю: "Мне кажется, господин Конрад де Вальженез жив"; вы отвечаете: "Я уверен, что господин Конрад де Вальженез мертв". Тогда я вам говорю: "Посмотрите на меня хорошенько!" Возможно, вы получите ответ на свой вопрос.

— Как этот осмотр может дать ответ на мой вопрос? —

продолжал недоумевать нотариус. *

— По очень простой причине: я и есть господин Конрад де Вальженез.

— Вы?! — вскрикнул г-н Баратто, и его щеки залила смертельная бледность.

— Я! — все так же флегматично ответил Сальватор.

— Это ложь! — пролепетал нотариус. — Господин Конрад де Вальженез мертв.

— Господин Конрад де Вальженез перед вами.

Во время этой непродолжительной беседы метр Баратто остановил затравленный взгляд на молодом человеке; очевидно, нотариус призвал на помощь свою память и действительно признал неоспоримое сходство посетителя с Конрадом де Вальженезом: от категорического отрицания он перешел к другой форме диалога.

— Предположим, это так; что дальше?

— Согласитесь, что это уже кое-что! — заметил Сальватор.

— Какая вам от этого выгода?

— Прежде всего, я жив, а это немало. Кроме того, это доказывает, что я вас не обманывал, когда сказал, что явился от имени господина де Вальженеза, поскольку я действительно господин де Вальженез. Наконец, это позволяет мне надеяться, что вы выслушаете меня с большим вниманием и большей вежливостью.

— Но ведь, господин Конрад…

— Конрад де Вальженез! — поправил его Сальватор.

— Но ведь, господин Конрад де Вальженез, вам лучше, чем кому бы то ни было известно, что произошло после смерти вашего уважаемого отца.

— Лучше, чем кому бы то ни было, это верно, — подтвердил молодой человек тоном, от которого застыла кровь в жилах нотариуса.

Однако тот решил идти напролом и добавил с насмешливой улыбкой:

— И все же не лучше, чем мне.

— Не лучше, но так же хорошо.

На мгновение наступила тишина; Сальватор остановил на служителе закона взгляд, каким змея завораживает птичку.

Но как птичка не падает без борьбы в пасть змеи, так и г-н Баратто попытался бороться.

— Так что вам угодно? — спросил он.

— Прежде всего ответьте: уверены ли вы, что я Конрад де Вальженез? — спросил Сальватор.

— Насколько можно быть уверенным в присутствии человека, в похоронах которого я принимал участие, — отозвался нотариус, надеясь вернуться на путь сомнения.

— Иными словами, вы приняли участие в захоронении тела, которое я купил в анатомическом театре и выдал за свой труп по причинам, которые мне нет нужды вам сейчас объяснять.