Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 33. Сальватор. Части 3,4

Это был последний удар. Нотариус не пытался больше спорить.

— Действительно, чем больше я на вас смотрю, — проговорил он, пытаясь оправиться от смущения и от всей души желая, чтобы Сальватор дал ему передохнуть, — действительно, чем больше я на вас смотрю, тем более знакомым мне кажется ваше лицо. Но, признаться, с первого взгляда я бы вас не узнал. Прежде всего — потому, что я в самом деле считал вас мертвым… И потом, вы сильно изменились.

— За шесть лет не мудрено измениться! — с оттенком грусти отметил Сальватор.

— Неужели уже шесть лет прошло?!. Просто ужас, как летит время! — вздохнул нотариус, пытаясь за неимением лучшего перевести разговор на избитую тему.

Продолжая говорить, метр Баратто с беспокойством разглядывал костюм молодого человека. Но, убедившись в том, что это костюм комиссионера и даже бляха на месте, он постепенно успокоился: ему показалось, что он прекрасно понял смысл просьбы, с которой отважился к нему обратиться Сальватор. После своего осмотра он пришел ко вполне естественному выводу, что, хотя одежда на посетителе вполне чистая, ее владелец живет в нищете и пришел к нему, как он сам и сказал, сделать небольшой заем. Ну что ж, метр Баратто был человеком, обладавшим чувством собственного достоинства; он твердил в душе, что, если Сальватор станет держать себя прилично, никто не сможет сказать, что нотариус семейства Вальженезов позволил сыну маркиза де Вальженеза, пусть даже и незаконному, умереть с голоду, отказавшись ссудить его несколькими луидорами.

От таких мыслей метр Баратто повеселел; он поудобнее устроился в кресле, закинул ногу на ногу, взял в руки одну из папок с бумагами, лежавших перед ним на столе, и начал ее просматривать, в надежде с пользой провести те несколько минут, пока молодой человек придет в себя и изложит свою просьбу.

Сальватор следил за ним, не говоря ни слова; но если бы нотариус поднял в эту минуту глаза, он ужаснулся бы, прочтя на лице посетителя глубокое презрение.

Впрочем, нотариус глаз не поднимал. Он просматривал — или делал вид, что просматривает — лист гербовой бумаги, исписанный сверху донизу, и, не отводя взгляда от нее, спросил с оттенком христианского сострадания:

— Так вы стали комиссионером, бедный мальчик?

— Ах, Боже мой, да, — не сдержав улыбки, ответил Сальватор.

— На жизнь-то вы хоть себе зарабатываете? — продолжал, не поворачивая головы, нотариус.

— Не жалуюсь, — отозвался Сальватор, восхищаясь самонадеянностью метра Баратто.

— И сколько вы зарабатываете в день?

— Пять-шесть франков. Как вы понимаете, всякое бывает.

— Ого! — воскликнул нотариус. — Так это, стало быть, неплохое ремесло! Имея пять франков в день, можно, пожалуй, будучи экономным, откладывать по четыреста-пятьсот франков в год!

— Вы так думаете? — продолжал игру Сальватор, наблюдая за нотариусом, как кот следит за мышью, угодившей ему в лапы.

— Ну да, ну да, — закивал метр Баратто. — Вот, к примеру, я, когда был старшим клерком в этой конторе, сумел отложить две тысячи франков, хотя жалованье мое составляло полторы тысячи франков в год. Так я положил начало своему небольшому состоянию… О, экономия, дорогой мой, экономия! Без экономии не может быть счастья… Я тоже был молод и, — Боже мой! — как все, любил почудить. Но никогда я не покушался на свои сбережения, не позволял себе ни малейшего долга. Только руководствуясь подобными принципами, можно обеспечить себе спокойную старость. Кто знает! Может быть, вы тоже станете однажды миллионером!

— Кто знает! — эхом отозвался Сальватор.

— Да… А пока — мы в затруднительном положении, а? Мы напроказничали, а теперь на мели вспомнили о славном метре Баратто и решили: "Это добрый малый, он выручит нас из беды?

— Признаться, сударь, вы читаете мои мысли как по писаному.

— Увы! — наставительно изрек нотариус. — К несчастью, мы привыкли иметь дело с человеческими горестями: то, что случилось с вами, происходит каждый день с пятьюдесятью несчастными; все они заводят одну и ту же песню, а я выставляю их за дверь раньше, чем они успевают допеть до конца.

— Да, — поддержал разговор Сальватор, — я еще входя сюда заметил, что вы привыкли поступать именно так.

— Что ж вы хотите! Если бы я помогал всем, кто меня об этом просит, будь я хоть Ротшильдом, мне не хватило бы средств. Но вы, мой мальчик, — поспешил прибавить метр Баратто, — вы не то, что все прочие: вы незаконный сын моего старого клиента, маркиза де Вальженеза. Если только вы будете разумны, я с удовольствием окажу вам услугу. Сколько вам нужно? Ну же! — продолжал нотариус, откидываясь назад и выдвигая ящик своего бюро, в котором хранил деньги.

— Мне нужно пятьсот тысяч франков, — сказал Сальватор.

Нотариус испуганно вскрикнул и едва не упал навзничь.

— Вы с ума сошли, молодой человек! — крикнул он, с шумом задвигая ящик на место и опуская ключ в карман.

— Я не сошел с ума, как и не умер, — возразил молодой человек. — Мне нужно пятьсот тысяч франков через двадцать четыре часа.

Метр Баратто затравленно посмотрел на Сальватора. Он ждал, что тот начнет угрожать с кинжалом или пистолетом в руках.

Сальватор продолжал спокойно сидеть на стуле, на его лице были написаны благожелательность и спокойствие.

— Ого! — произнес нотариус. — Вы определенно лишились рассудка, молодой человек.

Сальватор, казалось, не обратил внимания на его слова.

— Завтра к девяти часам утра, — медленно, делая ударение на каждом слове, произнес он, — завтра к девяти часам утра мне нужны пятьсот тысяч франков, вы слышали?

Нотариус в отчаянии покачал головой, словно хотел сказать: "Бедный мальчик совершенно безнадежен".

— Вы слышали? — повторил Сальватор.

— Да что вы! Послушайте, мой мальчик, — сказал метр Баратто, который не мог понять если не цели Сальватора, то во всяком случае средств для ее достижения, но смутно чуял огромную опасность, скрытую в полнейшей невозмутимости молодого человека, — послушайте, как вам могло прийти в голову, пусть даже в память о вашем отце, к которому я питал дружеские чувства и глубокое почтение, что простой нотариус, вроде меня, способен ссудить вам подобную сумму?

— Это верно, — согласился Сальватор. — Я употребил не то слово; мне следовало бы сказать не "ссудить", а "возместить". Впрочем, это не беда, я уточняю свою просьбу: я пришел для начала требовать от вас возмещения суммы в полмиллиона франков.

— Возмещения?.. — дрогнувшим голосом переспросил метр Баратто, начиная понимать, почему маркиз де Вальженез закрыл за собой дверь.

— Да, сударь, в качестве возмещения, — в третий раз и довольно сурово повторил Сальватор.

— Что вы хотите этим сказать? — потухшим голосом невнятно проговорил нотариус, с трудом выдавливая каждое слово; по его лицу градом катился пот.