Александр Дюма - Дюма. Том 49. Олимпия Клевская

"Этот чертов лакей превосходно изъясняется, — подумал герцог, ворочаясь на своей перине. — Ну-ка послушаем, что скажет женщина. Ну же!"

— Хорошо! — отвечала она. — Держу пари, что господин герцог не спровадит меня, особенно если я назову свое имя.

— Тогда, сударыня, возьмите ответственность на себя и постучитесь в стекло этого окна.

— Нет, решительно нет, — отозвался голос, — я не хочу высовывать руку из муфты, мне холодно.

"Черт возьми! — подумал Ришелье. — Надо быть великосветской дамой, чтобы так бояться стужи. Почему бы ей сразу не назвать свое имя? А если она красива, я, черт возьми, скажу вслед за ней, что и мне холодно.

— Ну, постучи же, парень, — продолжала дама, — постучи, а я скажу, что это сделала я.

— Сударыня, я постучу, так и быть, раз вы меня заставляете; только мне бы хотелось прежде узнать ваше имя.

"Мне тоже", — подумал Ришелье.

— А это зачем? Разве не будет достаточно, если я его назову твоему господину?

— Нет, сударыня, потому что, если мой господин меня прогонит, вы должны будете возместить мне урон.

— Это более чем справедливо, ты малый смышленый, а возмещение — вот, держи задаток в счет того, что я припасла для тебя.

"Снова деньги! — мелькнуло в сознании герцога. — Эта женщина от меня без ума. Такое может пригрезиться только во сне".

— Теперь, — заявил лакей, — мне осталось только спросить вас об одной вещи.

— А именно?

— Как вас зовут?

— Ах, господин Раффе, ты в конце концов выведешь меня из терпения.

— Вы же сами видите, сударыня: коль скоро вам известно мое имя, я должен знать ваше.

— Что ж! Маркиза де При…

И в то же мгновение послышался сильный удар кулака в оконную ставню.

— Госпожа де При! — воскликнул герцог, высунув голову из-под одеяла. — Ну и ну! Вот так сон! Мне приснилось, что госпожа де При, любовница господина де Бурбона, была у меня в саду, спорила с Раффе при пяти градусах мороза! Забавный сон!

Но тут последовал новый удар, за ним еще несколько, все чаще, нетерпеливее, так что рама высокого окна задрожала.

— Да нет же, я не сплю, ко мне вправду стучатся! — вскричал Ришелье.

— Герцог! Герцог! Откройте! — повторял женский голос, слегка изменившийся от досады и чуть охрипший на морозе.

— Открой! — закричал герцог, спрыгивая с кровати, впопыхах натягивая панталоны и кутаясь в домашний халат, который он нащупал под рукой.

Лакей вошел к своему господину.

— А маркиза? — с живостью осведомился Ришелье.

— Я здесь, герцог, — откликнулась г-жа де При, появляясь на пороге. — Вы встали?

— Да, сударыня, для вас я всегда на ногах или в постели, выбирайте сами, маркиза. Зажги свечи, Раффе, зажги.

— Как? Уже оделись? — спросила г-жа де При.

— Гм… Э… — промычал герцог.

— Стало быть, вы меня слышали.

— Да, я узнал ваш голос.

— Ну, герцог, значит, вы не настолько фат, как о вас болтают.

— Почему?

— Фат бы не встал.

— Маркиза, вы забываете, что меня два года не было в Париже. Однако присядьте же. Огня, Раффе, огня; ты видишь, мой друг, что маркиза продрогла.

— Сдается мне, — смеясь, заметила гостья, — после полуночи дом так переполнен, что сад должен служить прихожей для женщин.

— Совсем напротив, маркиза: дом пуст, я ждал вас.

— Да, во сне.

— А разве не так ждут своей судьбы?

— О герцог! Прелестно!

Маркиза завладела креслом, которое предложил ей Ришелье. Герцог принял одну из своих самых изящных поз; оба стали смеяться; огонь в камине разгорелся; Раффе вышел.

— Ах, черт! — воскликнул герцог. — Знаете ли вы, маркиза, что пробил час ночи?

— И на улице такой мороз, что камни трескаются, герцог.

— Но у господина де Бурбона, верно, слишком жарко, если вы прибежали сюда?

— Право же, герцог, мне было совершенно необходимо первой поговорить с вами.

— Однако, простите, как вам удалось проникнуть сюда? Только что я в полусне или наполовину бодрствуя, это уж как вам больше нравится, кажется, слышал, что либо вы, либо Раффе толковали о калитке, в которую вы ворвались.

— Ворвалась — нет, открыла — да.

— Каким образом, маркиза?

— Да ключом, как же еще?

— Как? У вас есть ключ от моего дома, а я спокойно ложусь спать, подвергая себя такой опасности?

— Герцог, по-моему, вы сами когда-то мне его дали.

— Да, верно, только мне помнится, что я его у вас забрал.

— Какая жестокая память!

— Но послушайте, вы, государственный человек!.. Откуда же у вас этот ключ? Понимаете, я вас об этом спрашиваю, потому что такие сведения мне необходимы.

— Да, он мог быть изготовлен. В сущности, это было бы ловким ходом.

— Вы меня ужасаете, маркиза.

— Успокойтесь, этот ключ…

— Что же?

— Он мне достался не столь честным путем. Это не поддельный ключ, а настоящий.

— Но, в конце концов, где вы его раздобыли?

— Два года тому назад, до своего отъезда в Вену, вы рассеяли по Парижу несколько подобных ключей.

— Да, но неужели вы хотите меня уверить, что женщина в наше время способна два года хранить ключ от дома отсутствующего мужчины, если только она не забыла этот ключ в своем молитвеннике.

— Что ж, вот здесь вы ошибаетесь, герцог; дело в том, что все мы стали очень благочестивыми. Благочестие вошло в моду. О, в Париже многое изменилось со времен вашего отъезда: вы оставили в Пале-Рояле господина регента, а теперь найдете господина Фрежюса в Версале.

— Все сказанное не объясняет, откуда вы выудили этот ключ; по крайней мере если вы не взяли его у кого-либо…

— Взяла? Фи! Вы меня принимаете за принцессу крови, мой милый герцог; вы спутали меня с мадемуазель де Валуа или мадемуазель де Шароле. Взяла! Нет уж, фи! Я его купила.

— Купили? О! Кто же вам его продал?

— Камеристка, понятия не имевшая, что она мне продает. Вы поймите, валяется ключ, его подбираешь, никто о нем ничего не знает, потом приходит некто и дает за этот ключ двадцать пять луидоров. Если хозяйка о нем спросит, можно сделать изумленное лицо и пролепетать: "Какой ключ, сударыня?" Для субретки это так соблазнительно.

— К тому же, как вы сказали, маркиза, то был ключ от дома, который принадлежит человеку, находящемуся в Вене. Ах, черт побери! Значит, все здесь всерьез полагали, что я никогда оттуда не вернусь?

— Все, кроме меня, ибо я как настоящий министр иностранных дел знала, что вы в пути.

— Истинная правда.

— И вот я с дальним прицелом приобрела этот ключ, рассудив, что вы поменяете подбойники в своих замках не ранее чем на следующий день после возвращения; расчет оказался довольно точным, не правда ли?

— И, как видите, пришелся весьма кстати.

— Настолько, что, надеюсь, этот ключ принесет мне больше, чем я на него потратила. Однако же странно, герцог…

И маркиза два-три раза глубоко вздохнула, раздувая ноздри.