Александр Дюма - Дюма. Том 44. Волчицы из Машкуля

На этот раз перед ними предстал не слуга, а его хозяин.

— Если бы обстоятельства сложились по-другому, — обратился он к путешественнику, — я бы настоятельно вас просил оказать мне честь и провести некоторое время под крышей моего дома. Однако вы, несомненно, тот человек, приезда которого из Парижа ждет Малыш Пьер?

— Совершенно верно.

— Вы господин Марк?

— Да, господин Марк.

— В таком случае нельзя терять ни минуты, ибо вас с нетерпением ждут.

Обернувшись к работнику, он спросил:

— Твоя лошадь не утомилась?

— С самого утра я проехал на ней не больше полутора льё.

— В таком случае я возьму твою, потому что мои лошади все до одной загнаны. Подожди меня здесь; можешь распить с Луи бутылочку вина; я вернусь часа через два. Луи, окажи гостеприимство.

И молодой человек вскочил в седло с такой легкостью, словно он, как и эта лошадь, преодолел за день не больше полутора льё.

Затем, обернувшись к путешественнику, он спросил:

— Сударь, вы готовы?

И только тогда, когда путешественник утвердительно кивнул ему в ответ, они тронулись в путь.

Проехав в молчании четверть часа, они услышали пронзительный крик шагах в ста от них.

Вздрогнув, метр Марк спросил, чей это мог быть крик.

— Нашего дозорного, — ответил вандейский главарь, — он хочет убедиться в том, что путь свободен. Погодите: вы сейчас услышите ответ.

Протянув руку, он положил ее на плечо путешественника и, придержав лошадь, дал знак метру Марку последовать его примеру.

В самом деле, почти тотчас до них донесся, словно далекое эхо, ответный крик.

— Мы можем продолжить наш путь: дорога свободна, — сказал вандеец, трогаясь с места.

— Так, значит, впереди идет дозорный?

— И впереди, и позади, оба в двухстах шагах от нас.

— Но кто же откликается на крик того, кто идет впереди?

— Крестьяне, которые проживают в хижинах, разбросанных вдоль дороги. Вы сможете легко убедиться в этом, когда будете проезжать мимо одной из них и увидите, как тут же распахнется маленькое оконце и покажется мужская голова, неподвижно застыв, словно выточенная из камня; она скроется, лишь когда мы исчезнем из виду. Если бы вместо нас проходили солдаты из ближайшего гарнизона, то наблюдавший за ними человек тотчас бы вышел из дома через черный ход, а если где-то поблизости проходила бы сходка, ее участники были бы вовремя оповещены и смогли бы разойтись до прихода солдат.

Вдруг вандейский главарь прервал свою речь.

— Постойте, — сказал он.

Всадники остановились.

— Мне кажется, что я ничего не слышу, — произнес путешественник, — кроме крика нашего дозорного.

— Правильно, но ему никто не ответил.

— А из этого следует?..

— Что где-то рядом находятся солдаты.

С этими словами он пустил лошадь рысью, и путешественник тоже пришпорил своего коня. Почти тотчас позади них раздался торопливый топот ног — это следовавший за ними человек старался изо всех сил не отставать от них.

На пересечении двух дорог их ожидал, остановившись в нерешительности, шедший впереди дозорный.

Дорога раздваивалась, а так как ни с той ни с другой стороны никто не ответил, он не знал, по какой тропинке идти.

Обе дороги вели до места назначения, только левая была немного длиннее правой.

После короткого совещания дозорный свернул направо, вслед за ним поспешили вандейский главарь с путешественником, оставив на развилке четвертого спутника, но и тот последовал за ними минут через пять.

Примерно такое же расстояние соблюдается между основными силами армии, ее авангардом и арьергардом.

Не проехав и трех сотен шагов, роялисты увидели своего дозорного: он стоял, прислушиваясь.

Дозорный махнул им рукой, давая знать, чтобы они соблюдали тишину.

Затем он тихо произнес:

— Патруль!

В самом деле, они различили отдаленный, но уже приближавшийся гул колонны солдат на марше. Это было одно из подвижных подразделений генерала Дермонкура, вышедшее в ночной дозор.

Солдаты шли по одной из низинных дорог, которые часто встречались в то время в Вандее, в особенности во времена первой войны; в наши дни они постепенно исчезают, уступая место проселочным дорогам; дороги эти имели столь крутые откосы, что на лошади нельзя было взобраться ни на один из них; чтобы избежать встречи с патрулем, всадникам оставалось только вернуться назад, выйти на открытое место и свернуть направо или налево.

Однако так же как всадники услышали шаги пехотинцев, так и те вполне могли услышать шаг лошадей и броситься вслед за ними.

Неожиданно дозорный сделал жест, чтобы привлечь внимание вандейца.

При свете луны, на мгновение появившейся и тут же исчезнувшей за тучами, блеснули штыки, и по поднятому наискось пальцу вандеец и путешественник поняли, в каком направлении им следует уходить.

В самом деле, чтобы не оказаться в воде, скапливавшейся на таких низинных дорогах после обильных дождей, солдаты, вместо того чтобы шагать по узкой тропе, зажатой между двумя откосами, взобрались по одному из них наверх и шли по другую сторону живой изгороди, находившейся слева от путешественников.

Следуя этим путем, они должны были пройти шагах в десяти от всадников и двух пеших дозорных, притаившихся на дне расщелины.

Если хотя бы одна лошадь заржала, маленький отряд оказался бы в ловушке; однако животные как будто понимали, какая им грозила опасность, и, подобно ездокам, словно затаились; солдаты прошли мимо, даже не догадываясь о том, что находились радом с теми, за кем охотились.

Как только вдалеке затихли шаги солдат, путешественники перевели дыхание и тронулись в путь.

Не прошло и четверти часа, как они уже свернули с дороги и углубились в Машкульский лес.

В лесу они почувствовали себя гораздо свободнее; можно было предположить, что солдаты вряд ли рискнут ночью его прочесывать, а если и решатся, то, чтобы не нарушать дисциплину, пойдут через лес не по окольным тропам, а по проселочным дорогам; проходя по тропе, известной лишь местным жителям, путешественники могли больше не опасаться нежелательной встречи.

Они спешились, передав поводья лошадей одному из дозорных, в то время как второй поспешно скрылся в темноте, которая казалась непроницаемой из-за появившейся на деревьях первой майской листвы.

Вандейский главарь и путешественник последовали за ним.

По всей вероятности, они приближались к цели своего путешествия, и то, что они шли, а не ехали на лошадях, служило тому доказательством.

В самом деле, не успели метр Марк и его проводник сделать и двухсот шагов, как услышали крик лесной совы.

Вандеец, сложив рупором ладони, ответил на этот продолжительный и скорбный зов пронзительным уханьем полевой совы.