Мигель Астуриас - Те, кто внизу. Донья Барбара. Сеньор Президент

— Какое там! Едва на жизнь хватает. Мои дела грошовые, с чего откладывать-то? Это вот Барбаре да вам можно закапывать: у вас и земли и скота много. А я в этом году едва набрал четыре десятка приблудных. Кстати, — раз уж заговорили об этом, — могу продать. Мне сейчас нужны деньги, и я не стал бы много запрашивать.

— А старые клейма хорошо уничтожены? Расклеймить скот, то есть вытравить хозяйское тавро с целью выдать чужой скот за собственный, Бальбино Пайба умел, как никто другой, и хотя обычно он спокойно относился к разговорам об этом в дружеском кругу, на сей раз вопрос мистера Дэнджера ему не понравился.

— Скот мой, — сухо ответил он.

— Это другое дело, — заметил мистер Дэнджер. — А то, если лусардовский, пусть даже клеймо незаметно, я не охотник до такой сделки.

— Что так вдруг, дон Гильермо? Вы ведь раньше всегда покупали лусардовский скот, и разговоров никаких не было. Или этот альтамирский франтик и вам пригрозил показать, где раки зимуют?

— Я не обязан объяснять вам, пригрозили мне или нет, — неожиданно вскипел мистер Дэнджер, задетый за живое. — Я говорю, что не покупаю ни альтамирских коров, ни лошадей, ни альтамирского пера. Вот и все.

— Перо я и не предлагаю, — поторопился заверить Бальбино.

Мистер Дэнджер хотел еще что-то сказать, как вдруг заметил: собаки, лежавшие в галерее, у двери в гостиную, где происходил разговор, вскочили и исчезли, не заворчав и только радостно виляя хвостами, словно бросились навстречу кому-то знакомому.

Бальбино, сидевший спиной к двери, не обратил на это внимания, и мистер Дэнджер, решив посмотреть, что происходит снаружи, предложил Бальбино еще выпить, взял стопки и вышел в галерею будто бы выплеснуть из них остатки виски. Бросив вокруг быстрый взгляд ищейки, он тут же обнаружил Хуана Примито, притаившегося за деревом и окруженного ласкавшимися к нему собаками, — он был другом всех собак в округе.

Мистер Дэнджер мигом догадался: дурачка послали шпионить за доном Бальбино; и тут же у него возникло злое желание заставить нежданного гостя проболтаться. Предвкушая забаву, мистер Дэнджер вернулся в гостиную, наполнил стопки, залпом осушил свою, сел напротив Бальбино, помолчал минуту, раскуривая потухшую трубку, и возобновил прерванный разговор:

— Я упомянул о пере потому, что в прошлом году вы мне продали немного, помните?

— Да, но нынче мне ничего не удалось скупить. Повторяю, четыре десятка телок — вот весь мой товар.

— Вы так говорите потому, что после происшествия в Эль Тотумо, пока не выяснилось, что там произошло, небезопасно предлагать перо? Так я вас понимаю, дон Бальбино?

— А хотя бы и так.

Мистер Дэнджер глубже сел в кресло, вытянул ноги и, не вынимая изо рта трубки, спросил как бы невзначай:

— Кстати, дон Бальбино, вам не приходилось бывать в этом тотумском чапаррале?

Превозмогая страх, Бальбино постарался ответить тоном, каким говорят о ничего не значащих вещах:

— В самом чапаррале — нет, но поблизости приходилось, когда ездил в Сан-Фернандо.

— Странно, — промолвил Дэнджер, почесывая голову.

— Почему — странно? — спросил Бальбино, вперив в собеседника пристальный взгляд.

— А я проезжал через чапарраль, — неожиданно ответил мистер Дэнджер. — Когда возвращался из Сан-Фернандо, на другой день после того, как там побывали власти. Я облазил все вдоль и поперек и лишний раз убедился, что у следователей в этой стране глаза есть только для красоты, как говорит один мой друг из Сан-Фернандо.

При этих словах он откинулся на спинку кресла, словно любуясь табачным дымом, но в то же время не теряя из виду лица Бальбино, затем открыл ящик письменного стола и, вынув из него какую-то вещицу, зажал ее в своем огромном кулаке.

Бальбино потерял чувство времени, ему показалось, что он очень долго молчал, прежде чем спросить, хотя на самом деле сделал это, едва мистер Дэнджер закончил фразу.

— Что же вы там нашли?

— Я нашел…

Мистер Дэнджер замолчал и принялся разглядывать вещицу с таким видом, словно хотел показать, что никак не ожидал наткнуться на нее.

— Это — не ваше, дон Бальбино? Думается мне, что это коробочка для чим о— ваша.

И он показал коробочку, сделанную из сердцевины черного дерева, — в таких коробках любители чимо держат свое отвратительное зелье.

Бальбино машинально стал ощупывать карманы, чтобы проверить, при нем ли коробка, совсем забыв, что недавно где-то ее потерял.

— Конечно, — заключил мистер Дэнджер, вглядываясь в монограмму на крышке коробки. — Это — ваше, дон Бальбино.

Не владея собой, Бальбино вскочил и схватился за револьвер, но мистер Дэнджер, смеясь, остановил его:

— О! Зачем так, дон Бальбино? Возьмите эту штучку. Я и не собирался оставлять ее у себя.

С трудом взяв себя в руки и несколько успокоившись, Бальбино спросил строго:

— Что все это значит, мистер Дэнджер?

— Неужели еще не ясно, дорогой мой? Вы забыли свою коробку, а я наткнулся на нее и подумал: «Эта вещь принадлежит дону Бальбино, он будет искать ее, надо сберечь». Но вы, я вижу, вообразили бог знает что. Успокойтесь, дон Бальбино, я нашел ее не в тотумском чапаррале и не возле того парагуатана, что растет в Ла Матике.

Он имел в виду место, где Бальбино прятал перо. «Ловко я обделал дельце, — говорил себе тогда Пайба. — В чапаррале никаких следов, а уж что касается перьев, то сам черт не догадается, где они спрятаны».

Теперь же, хоть он и не был уверен, что коробка, которую возвращал ему сейчас мистер Дэнджер, была при нем, когда он орудовал в чапаррале, он не мог бы сказать наверняка, что не там потерял ее. А намек на парагуатан в Ла Матике не оставлял сомнений, что мистер Дэнджер проник в тайну убийства и знал, где спрятано вещественное доказательство.

«Проклятье! — выругался он мысленно. — И дернуло же меня сунуться к нему с этими телками! Вот и лопнул мешок от жадности».

Действительно, всему виной была жадность. Оставив несколько часов назад донью Барбару после того, как она сказала: «Скот и тот чувствует отвращение к крови себе подобных», — он принял решение удрать с награбленным добром из Эль Миедо к колумбийской границе и дожидался только ночи, чтобы без помех пробраться в Ла Матику и взять перо; но оставалось еще несколько голов молодняка, наворованного у любовницы, вот он и завернул к мистеру Дэнджеру в надежде сбыть ему этот скот.

Сообразив, что если уж его разоблачили, то лучше всего идти напролом, он спросил:

— Скажите, дон Гильермо, что вы имели в виду, упомянув парагуатан в Ла Матике?

— О! Ничего особенного. Чистая случайность. В ту ночь я подкарауливал ягуара, — мне сказали, что он разбойничает в тех местах, — и увидел вас. Вы зарывали под этим деревом большой тюк. Но я не знаю, что там внутри.