Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй
- Название:Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Граница
- Год:2005
- Город:Москва
- ISBN:5-86436-369-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй краткое содержание
Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Бросил, значит, кость, теперь грызите, а ему и сам черт не брат, он с самим управляющим на короткой ноге, глухарями давно обратил его. Поддержка обеспечена.
Сидит бригада, помалкивает. Многие впервые столкнулись с таким неприкрытым цинизмом. Гадко на душе. Особенно от того, что в позиции Гузова есть какое-то рациональное зерно: рабочий должен работать, работодатель обеспечивать его работу всем необходимым и без зажима оплачивать ее. Каждому свое, тогда и порядок будет. Но это — в идеале. А если нет его — идеала? Вот тут ребята не согласны с Гузовым: моя хата с краю. К другому они приучены, к поиску выхода. Изловчаться приучены. Ради единой цели.
Открой сейчас бригадир канал для дискуссий, много бы разного услышал. И советов добрых, и, что совершенно не исключено, поддержку Гузову. Но Турченко был уверен, что все думают так, как он сам, поэтому изрек категорично:
— Подонок. Хорошо, что выгнали. Так? Так. А вот насчет простоя техники нужно раскинуть умишком.
— Позовем шефов, — озвучил Иван Богусловский вдруг родившуюся у него идею. — Разберемся, думаю. Лично я иду к ним в ученики.
— Что ж, выход. Айда.
Если исключить чаепитие, деловой разговор с Пришлым и Костроминым занял всего пару минут. Бригадир только было начал объяснять, в каком положении оказалась бригада, выгнавшая лесоруба, Костромин остановил его.
— Молодцы. Вчера как глянул, что он натворил, сердце зашлось. О всех вас, грешным делом, худо подумал. Безразличные, мол. Советовались мы с Павлычем, как поступить, выход один увидели — сперва побеседовать с вами, а не помогло бы, акт составить. Ошиблись, выходит, всех осуждая. А технику, чего ж ее не приручить. Ключи берите, завтра и начнем.
Потом долго они пили чай, совсем не чайный, а травный, душистый, как лесная поляна в пору цветения, и вели неспешный разговор о житье-бытье. Старики сокрушались, что губится тайга нерадивцами-хапугами, подобными Гузову, но и они далеки были от главного, от признания истинной сути природы, они тоже видели спасение ее в мелочной опеке, в том, в чем природа на особенно-то и нуждалась. Раны ее не от нерадивости единиц, а от того, что человек уподобился вселенскому хозяину, самодержавно вершит суд над природой, казнит или милует ее, сообразуясь лишь со своей выгодой, и никак не может уразуметь, что сам же рубит сук, на котором комфортно устроился.
Когда Алексей с Иваном, завершив чаепитие, возвращались в барак, Гузов уже забрался в спальник, поцедив прежде изрядно «Солнцедара» из трехлитровки, и не сразу сообразил, чего ради пристают к нему. Но когда дошло, взвился:
— Может, тебе, падла, хавиру указать, где бока рыжие и скуржавые?!
— Я просил тебя, Валерий, без блатного жаргона. Со мной, учти, хипиш не пройдет…
— Не качай права, бригадир! — распарывая молнию и резко поднимаясь, выкрикнул зло Гузов. Пьяные глаза его бестолково и зло пялились на Алексея. — Не бери на горло! Я и пощекотать могу! Перышком!
Иван сделал полшага к Гузову, подошли еще парни, затем еще — плотно стало в проходе между нарами. Очень плотно.
Пьяный-пьяный, а понял Гузов, что не в его пользу ситуация, что и в самом деле «на горло» не возьмешь, а бока помять могут основательно, сотворив темную. Потом все откажутся, и останешься с носом, битым, расквашенным. Вытащил из-под подушки, хлипкой рукой, замасленной еще основательней спальника, ключи и милостиво подал бригадиру. Молча. Лишь про себя костил и его, и всех, кто стоял в проходе, самыми что ни на есть бранными словами. И думал уже, что и как попортить в лесорубке, чтобы не смогли ее завести, не смогли на ней работать. Выхлопную заткнуть… По контактам в пускаче тормозной пройтись…
Но вроде бы угадал его мысли бригадир. Предупредил строго:
— Не пытайся колдовать с лесорубкой. Не простим.
— Что, фофан я, да? Век свободы не видать… Клятва клятвой, а дежурного истопника Алексей на всякий случай проинструктировал, чтобы поднял его, бригадира, если Гузов уйдет ночью из барака надолго.
Утром, после завтрака, на котором Гузов уминал за обе щеки, будто вообще ничего не произошло, словно душевный покой его непоколеблен ничем, не понявшие друг друга стороны разделились: лесоруб пошел в барак собираться на охоту, Иван Богусловский с шефами, да еще и в сопровождении бригадира, — на делянку. У каждой из сторон была полная уверенность в своей правоте, но если Гузов готовил ружье и припасы совершенно спокойно, точно зная, что охота не может быть неудачной, что если не густо попадется глухарей, то уж косачей и рябчиков он принесет полный рюкзак; четверка же тех, кто шагал к лесоповалу, волновалась основательно, и у каждого для того была своя причина — Пришлый и Костромин опасались опростоволоситься (давно они не имели дело с техникой, порядком отвыкли от нее, да и новая она теперь, если закапризничает не сразу разберешься, что к чему!). Богусловский же совершенно не понимал, отчего непривычно гулко бьется сердце, а душа замирает от одного лишь предвкушения скорого будущего, когда не «Дружба» будет биться в лихорадке, строптиво вырываясь из рук, а послушные рычаги станут проводниками его, Ивана, воли (это же — прекрасно, не оказаться бы только тугодумным учеником). И совершенно иное волнение озадачивало бригадира, его беспокоило одно: пойдет или не пойдет лесорубка, ибо от этого зависело его бригадирское я, его престиж, его, наконец, работа здесь. Да, Алексею Турченко было неспокойней всех, к тому же волноваться ему пришлось дольше всех, ибо как только Пришлый, Костромин и подбадриваемый ими Богусловский принялись за ознакомительный осмотр, они тут же забыли о только что мучивших их сомнениях, бригадиру же казалось, что вся эта «тройка борзых» растерялась, походит еще какое-то время вокруг лесорубочной машины, подергает рычагами, пощупает мотор и разведет беспомощно руками: «— Нет, не поймем…»
Ждал этого удара исподтишка Алексей Турченко и даже не поверил своим ушам, когда услышал:
— Ну, что? С Богом.
Еще миг, и звонко залился, как пустобрешка, пускач. А когда слился тот брех в заливистое повизгивание, уркнул главный мотор, мощно заглушив поперхнувшегося пустобреха — силу источал из себя дизель, мощную силу, оттого и рычал так надменно, так самоуверенно. Гора свалилась с плеч Алексея Турченко, он махнул «тройке» рукой, давайте, мол, вперед, повернулся уже было, чтобы шагать к другим участкам, где нужен был его бригадирский глаз, но передумал, остался стоять, теперь уже ликуя душой и посылая угрозы Гузову.
«Близко, хапуга, не подпущу к машине. Близко!»
Первым сел за рычаги Костромин. Не отвыкли, как оказалось, руки от них, наоборот, стосковались безмерно. Никак не хотят выпускать, хоть понимает он, что бесконечно не может властвовать в кабине. Одно уложил дерево, второе, третье… Пора бы Павлу Павловичу место в кабине уступить, тоже, небось, рад-радехонек вспомнить молодость лихолетнюю, но никак не может себя пересилить — валил бы еще и еще, пока бы за шиворот из кабины не вытащили, только заминка вышла: дерево с наклоном оказалось на пути. Не берут захваты. Отпятился аккуратно и остановил на холостых.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: