Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй
- Название:Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Граница
- Год:2005
- Город:Москва
- ISBN:5-86436-369-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Геннадий Ананьев - Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй краткое содержание
Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В это самое время ему на помощь вышел от лесосеки Иван Богусловский. Гневный. Решительный.
Пурга для Ивана, как и для всех оказалась неожиданной. Только он, спилив очередное дерево, дал задний ход, она — тут как тут. Ударила хлестко, и Иван даже почувствовал, как напряглись захваты, из последних сил сопротивляясь упругой волне — он моментально сообразил разжать клешни, предоставив дереву падать, куда ему заблагорассудится, сам же продолжал отползать подальше от стены сосен. Нет, он не предвидел, что крайние сосны, потерявшие соседей, не так крепки теперь корнями и начнут падать — он не знал этого, он просто отползал, не давая себе в том отчета, пока еще не врубившийся в суть случившейся перемены. Действия его, однако же, оказались как нельзя кстати — первая упавшая сосна достала вершиной только хобот, но удар получился ощутимый, отразившийся судорожной дрожью по всей машине.
«Не погнуло ли захваты?!»
Когда отпятился достаточно, выпрыгнул из кабины и — едва устоял на ногах. Враз расхотелось ощупывать захваты (чем теперь поможешь, если погнуты?), но ради душевного спокойствия, чтобы совесть была чиста, пробился все же к раззявленным клешням и тщательно их осмотрел.
Вроде бы все в норме. Спокойно теперь можно идти домой. Только куда идти? Все белым-бело. Будто какая-то сила тянет с неимоверной скоростью сотканное небом плотное полотно. Белое-белое. Ни увидеть сквозь него ничего нельзя, ни пробиться.
«Придется ждать».
Не очень-то приятно сидеть в кабине, где свистят щели, где холодеет с каждой минутой, только другого ничего не придумаешь. Остается одно: ждать. Не бесконечно же это летящее куда-то полотно. Иссякнет. А уж поредеть, обязательно поредеет. Просвистит заряд и — развиднеется.
В принципе он был прав, хотя северные снежные заряды куда мощнее памирских и, особенно, подмосковных, не минуты они могут лететь, а часы, но все равно, конец им приходит. Только нужно ждать. По-северному терпеливо.
Прошло около часа, и только тогда стали появляться просветы в пелене. Поначалу совсем куцые, едва уловимые, затем все заметнее и заметнее — устали неведомые небесные ткачи, явно начали лениться. Что ж, можно подумать и о возвращении домой. Не век же здесь зябнуть. Но если говорить откровенно, не очень решительными были его намерения, побаивался он этой слепящей круговерти. Это когда солнце, то до базы — рукой подать, а в такую непогоду путь может растянуться на долгое время.
Пока он собирался с духом, оправдывая всячески свою робость, в одно из просветлений увидел Иван лыжника, устало передвигавшего ногами. Держал курс тот лыжник прямо на лесорубочную машину.
«Коля? Гузов?»
Заряд вновь заполнил все окрест, будто отсек лыжника от лесорубки, но на этот раз просветлело скоро, и теперь Иван точно разглядел, что к нему шагал Гузов, а не Николай Шиленко.
О Николае Богусловский уже вспоминал, но не особенно волнуясь за него. Думал, что вероятней всего пурга застала того у лизунца, там он ее и переждет. Еду, вроде бы, взял, а в полусрубе даже при пурге можно костерок развести, свежатинки поджарить на углях. Особенно хороша печень на углях. Даже без соли. Костромин любил полакомиться сам и попотчевать его, Ивана, свежей печенью. Жарил ее, наверняка, и когда ходил на охоту с Николаем, знает, значит, тот что к чему. И даже то, что Гузов вышел из тайги, а Николай нет, не изменило мнение Ивана, он так и продолжал считать, что Шиленко пережидает метель в укромном затишке, однако же, с первых фраз он понял, что в тайге все шло не по его, себе внушенному сценарию.
«— Что не переждал?» — спросил Гузова Иван, впуская его в кабину и освобождая побольше места.
«— По-твоему что, я чокнутый? Или туман какой? Задует теперь ой-ой…»
«— Что, надолго? А Коля не знает и останется пережидать».
«— Идет твой Коля. Идет».
«— Видел, что ли?!»
«— Следы видел. У второй поляны. Гляжу — попер прямиком. И добычу не оставил, туман безмозглый. Я-то рюкзак у лыжни на сук повесимши пошагал в обход, по опушке…»
«— Тогда он впереди тебя должен бы быть?»
«— Должен, да не обязан. Не видел я следов его на выходе. Нет их. Завертелся на поляне».
«— И ты ушел?! Не помог?!»
«— Разве он зек, а я метелка? Не сбежит. Приконает… Мне-то чего ради сопли морозить?»
«— Какой же ты!» — бросил гневно в лицо Гузову Иван, выпрыгнул из кабины и, даже не спросив, хозяина, надел лыжи.
Он бежал, держась опушки, продолжая злой диалог с равнодушным эгоистом, стирая в этом споре его в порошок. А ветер подхлестывал его в спину.
Умерить бы ему пыл, поразмыслить трезво, наверняка повернул бы обратно, к бригаде, и уже оттуда, вместе с Костроминым, Пришлым и еще несколькими ребятами, кому нашлись бы лыжи, направился бы на выручку Николая. Еды бы захватили с собой побольше, да и сами бы перед выходом подзаправились. Экипировались бы как следует. А так, ни ружья, ни топора, даже ни ножа, а в кармане ни крошки съестного. Обессилеть можно через часок-другой. Вовсе обезножить.
Нет, не разум руководил Иваном в этот момент, а эмоции. Душевный порыв. Чувство товарищеского долга толкало его вперед.
Место сворота в тайгу Иван нашел сравнительно легко. Он ходил на охоту чаще Николая Шиленко и дорогу знал лучше того, поэтому сомнения не одолевали Ивана. Почувствовал, что сворот где-то близко и умерил бег. Затем, подражая Гузову, стал даже останавливаться и пережидать заряды. Двигался лишь тогда, когда немного светлело. Поэтому и не проскочил креста из свалившихся друг на друга лесин, ставших ориентиром для охотников. Здесь они поворачивали в лесную глухоту.
Ветер, прошмыгивающий поначалу меж деревьев, остался наконец где-то там, над деревьями, но недовольный этим бешено трепал вершины. Особенно доставалось тем деревьям, которые вымахали выше всех, которые возвысились над остальными своими собратьями. Трещали такие вершины, обламывались, а то и сами деревья не выдерживали, валились, обламывая и свои могучие ветви, и попадавшие по пути соседние деревья. Не за что страдали, ибо не были столь мощны и не высовывались над общим уровнем, чтобы купно противостоять лихому напору частых здесь ветров — да, в тайге, как и в среде людской, действовал закон газонной косилки, и если здесь усекался выдающийся, то, как и у людей, страдали те, кто рядом. Безвинно страдали.
Поначалу ни гул тайги, пугающий своей мощностью и непрерывностью, ни треск падающих деревьев, резким диссонансом врывающийся в бушующую монотонность, почти совсем не трогали Ивана Богусловского, разгул природы происходил где-то там, вне его восприятия, а он продолжал спорить с Гузовым, спорить сердито, принципиально, спорить о человечности; но, и это естественно, долго такое состояние не могло продолжаться, реальность окружающего шаг за шагом начинала восприниматься все более зримо, и особенно отрезвила Ивана хлестнувшая почти перед носом по лыжне вершина сосны.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: