Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 20. Ожерелье королевы

— И это?.. — спросили члены общества.

— Это моя всемилостивейшая государыня королева Португальская.

И Португалец гордо приосанился.

— Мы понимаем теперь еще меньше, чем прежде, — заявило собрание.

"А я не понимаю решительно ничего", — подумал Босир.

— Объяснитесь определеннее, дорогой господин Мануэл, — сказал он. — Наши частные расхождения должны отступить перед общей выгодой. Вы отец этой идеи, я искренне признаю это. Я отказываюсь от всех отеческих прав на нее, но, ради Бога, говорите яснее.

— В добрый час, — сказал Мануэл, осушая второй стакан оршада. — Я сейчас объясню, в чем дело.

— Мы уже знаем, что существует ожерелье, стоящее полтора миллиона ливров, — заметил банкомет. — Это важный пункт.

— И что это ожерелье находится в сундуке господ Бёмера и Боссанжа, — продолжал Босир. — Вот второй пункт.

— Но дон Мануэл сказал, что ожерелье покупает ее величество королева Португальская. Вот что нас сбивает с толку.

— А между тем ничего не может быть яснее, — отвечал Португалец. — Надо только хорошенько вникнуть в мои слова. Место посла свободно и еще никем не занято. Новый посол господин да Суза приедет самое раннее через неделю.

— Хорошо! — сказал Босир.

— А за эту неделю кто может помешать послу, которому не терпится поскорее увидеть Париж, приехать и водвориться в посольстве?

Слушатели переглянулись, открыв от изумления рты.

— Да поймите же, — поспешно воскликнул Босир, — дон Мануэл хочет сказать, что может приехать настоящий посол, а может и фальшивый!

— Вот именно, — подхватил Португалец. — Если посол, который явится, пожелает приобрести ожерелье для ее величества королевы Португалии, разве он не имеет на это права?

— Черт возьми, конечно! — воскликнули слушатели.

— И тогда он вступит в переговоры с господами Бёмером и Боссанжем. Вот и все.

— Действительно, это так.

— Но только после переговоров надо платить, — заметил банкомет, который вел игру в фараон.

— Да, несомненно, — отвечал Португалец.

— Господа Бёмер и Боссанж не допустят, чтобы это ожерелье оказалось в руках посла, будь он даже настоящий Суза, не обеспечив себя солидными гарантиями.

— О, я уже подумал об одной гарантии, — заметил будущий посол.

— О какой же?

— Мы ведь сказали, что посольство пустует?

— Да.

— В нем остался один только правитель канцелярии, добродушный француз, который говорит по-португальски так же плохо, как и светские люди, и поэтому приходит в восторг, когда португальцы говорят с ним по-французски, ибо он тогда не страдает, не понимая их. А когда французы говорят с ним по-португальски, тогда он может блеснуть.

— Так что же? — спросил Босир.

— Так вот, господа, мы явимся к этому добряку под видом нового состава посольства.

— Под видом — это хорошо, — заметил Босир, — но грамоты значат больше.

— Будут и грамоты, — лаконично заметил дон Мануэл.

— Нельзя не признать, что дон Мануэл — неоценимый человек, — заметил Босир.

— Когда наше обличье и необходимые бумаги заставят канцеляриста поверить в подлинность явившегося персонала, мы поселимся в доме посольства.

— О, это уж чересчур! — прервал Босир.

— Это необходимо, — продолжал Португалец.

— Это очень просто, — поддержали его остальные.

— А этот канцелярист? — заметил Босир.

— Мы уже сказали, что он поверит.

— Ну а если он случайно выкажет наклонность стать менее доверчивым, то мы уволим его за десять минут до того, как у него возникнут сомнения. Я полагаю, что посол имеет право сменить своего чиновника?

— Очевидно.

— Итак, мы занимаем дом посольства, и нашим первым делом будет нанести визит господам Бёмеру и Боссанжу.

— Нет, нет, — с живостью перебил Босир, — вы, по-видимому, не знаете одного главного условия, которое я, бывавший при дворе, знаю хорошо. Оно заключается в том, что подобная операция не может быть проделана послом, прежде чем он предварительно не будет принят на торжественной аудиенции, а здесь-то, клянусь честью, и таится опасность. Знаменитый Ризабей, который был принят Людовиком XIV в качестве посла шаха персидского и имел наглость предложить его христианнейшему величеству в дар бирюзы на тридцать франков, — этот Ризабей, говорю я, был очень силен в персидском языке, и пусть черт возьмет меня, если во Франции нашлись бы ученые, способные показать ему, что он приехал не из Исфахана. А нас сейчас же узнают и скажут, что мы говорим по-португальски на чистом галльском наречии, и вместо того, чтобы принять наши верительные грамоты, нас отправят в Бастилию. Будем же осторожны.

— Ваша фантазия завлекает вас слишком далеко, дорогой коллега, — сказал Португалец. — Мы не станем подвергать себя всем этим опасностям и останемся в своем особняке.

— Тогда господин Бёмер не поверит, что мы португальцы и послы…

— Господин Бёмер поймет, что мы явились во Францию с единственной миссией: купить ожерелье. Посол был сменен, пока мы были в дороге, и нам был вручен простой приказ — ехать и заменить его. Этот приказ можно будет в случае надобности показать господину Боссанжу, раз мы его предъявим правителю канцелярии посольства… Только министрам короля надо будет стараться не показывать его, так как они очень любопытны и недоверчивы и стали бы надоедать нам по поводу множества различных деталей.

— О да, — воскликнуло сборище, — не будем вступать в сношения с министерством!

— А если господа Бёмер и Боссанж потребуют…

— Что? — спросил дон Мануэл.

— Задаток, — сказал Босир.

— Это усложнит дело, — заметил Португалец, поставленный в тупик.

— Вообще принято, — продолжал Босир, — чтобы посол приезжал с аккредитивами, если уж не с наличными деньгами.

— Это верно, — подтвердили остальные.

— Здесь дело может сорваться, — продолжал Босир.

— Вы будто нарочно изыскиваете разные поводы провалить дело, — заметил ледяным и язвительным тоном дон Мануэл, — но вовсе не ищете меры для его удачного завершения.

— Вот именно потому я и указываю на все затруднения, что хочу найти средство удачно обставить это дело, — отвечал Босир. — Постойте-ка, постойте, я что-то придумал.

Все головы повернулись к нему.

— В каждой канцелярии есть касса.

— Да, касса и кредит.

— Не будем говорить о кредите, — продолжал Босир, — так как будет очень дорого стоить получить его. Для этого нам потребовались бы лошади, экипажи, слуги, мебель — в общем, та обстановка, которая служит основанием для всякого кредита. Поговорим о кассе. Какое ваше мнение о кассе вашего посольства?

— Я всегда считал ее величество португальскую королеву превосходной государыней. Надо полагать, что она обо всем позаботилась.

— Мы увидим это; но допустим, что в кассе не окажется ничего.