Александр Дюма - А. Дюма. Собрание сочинений. Том 18. Джузеппе Бальзамо. Часть 1,2,3 1994

— Как же, сударь! А тот, который запаял серебряный кубок мадемуазель Андре?

— Отлично! Андре! Отложи бокал, из которого пила ее высочество, и прикажи снести в карету остальные приборы. А ты, бездельник, беги в погреб и подай господину офицеру хорошего вина.

— Осталась одна бутылка, сударь, — задумчиво отвечал Ла Бри.

— Больше и не нужно.

Ла Бри вышел.

— Ну, Андре, — продолжал барон, взяв дочь за руки, — смелее, дитя мое! Мы едем ко двору. Там немало свободных должностей, монастырей, ожидающих настоятелей, полков без полковников, пенсий, которые так и поджидают нуждающихся. Что за прекрасная страна двор, это теплое место под солнцем! Стой всегда под его лучами, дочь моя, — ведь ты так хороша собой! Вперед, дитя мое!

Подставив для поцелуя свой лоб барону, Андре вышла из гостиной.

Николь последовала за ней.

— Эй, чудовище Л а Бри, — закричал Таверне, выходя последним. — Позаботься о господине офицере, понял?

— Да, сударь, — отвечал Ла Бри из погреба.

— А я, — продолжал барон, отправляясь в свою комнату, — пойду уложу бумаги… Пройдет час — ив этой конуре нас уже не будет, слышишь, Андре? Наконец-то я выберусь из Таверне, и как кстати! Что за славный человек этот колдун! По правде сказать, я становлюсь суеверным. Живей поворачивайся, Ла Бри, увалень ты эдакий!

— Сударь, мне пришлось двигаться ощупью: в замке не осталось ни одной свечи.

— Кажется, самое время отсюда сбежать, — пробормотал барон.

Вернувшись к себе в комнату, Андре снова начала поспешно готовиться к отъезду. Николь с радостью помогала ей, и в конце концов обе забыли об утренней размолвке.

Андре, улыбаясь, незаметно наблюдала за Николь, и ей приятно было сознавать, что ей не придется прощать служанку.

«Она хорошая, добрая девушка, — думала Андре, — преданная и благодарная. Как у всех людей, у нее есть свои слабости. Не стоит обращать на это внимания!»

А Николь — она была не из тех служанок, что не обращают внимание на выражение лица своей госпожи, — сразу заметила все увеличивающуюся доброжелательность Андре и ее спокойный и довольный вид.

«Какая же я глупая! — подумала она. — Из-за этого мерзавца чуть не поссорилась с мадемуазель, которая берет меня с собой в Париж, а в Париже почти всем удается устроить свою судьбу».

Было очевидно, что при таком взаимном расположении они должны вот-вот заговорить.

Андре начала первой.

— Уложите кружева в коробку, — сказала она.

— В какую коробку, мадемуазель? — спросила горничная.

— Вам лучше знать! Разве у нас нет коробок?

— Конечно, есть. Я только сейчас вспомнила о коробке, которую мне дала мадемуазель; она у меня в комнате.

И Николь так стремительно бросилась за коробкой, что Андре решила все забыть.

— Да это же твоя коробка, — сказала она Николь, когда та вернулась, — она может тебе понадобиться, дитя мое.

— Но, мадемуазель, она вам больше нужна, пусть она будет ваша.

— Когда собираются обзавестись хозяйством, всегда чего-нибудь не хватает. И сейчас как раз тот момент, когда она больше нужна тебе.

Николь покраснела.

— Тебе нужны коробки, — продолжала Андре, — чтобы уложить свадебный наряд.

— Мадемуазель, — возразила Николь, кокетливо покачивая головой, — мое приданое нетрудно будет уложить, оно много места не займет.

— Почему ты так думаешь? Если ты выйдешь замуж, Николь, я хочу, чтобы ты была не только счастлива, но и богата.

— Богата?

— Да, богата, соответственно твоему положению, конечно.

— А что, мадемуазель нашла мне в мужья откупщика?

— Нет, но я приготовила для тебя приданое.

— Мадемуазель не шутит?

— Ты же знаешь, что у меня в кошельке!

— Да, мадемуазель, двадцать пять настоящих луидоров.

— Ну так вот, Николь, они твои.

— Двадцать пять луидоров! Но это же целое состояние! — вскрикнула Николь, приходя в восторг.

— Тем приятнее для меня, если ты говоришь это серьезно, бедняжка.

— И мадемуазель дарит мне эти двадцать пять луидоров?

— Да, я тебе их дарю.

Сначала Николь была удивлена, затем ее охватило волнение, потом на глаза навернулись слезы — она бросилась к Андре и поцеловала ей руку.

— Как ты думаешь, твой муж будет доволен? — спросила мадемуазель де Таверне.

— Еще бы ему не быть довольным! — ответила Николь. — Я в этом не сомневаюсь.

Она подумала, что Жильбер не хотел на ней жениться, так как боялся нищеты, а теперь, когда она стала богатой, она, возможно, покажется этому честолюбцу более привлекательной. Она тут же дала себе слово, что разделит с ним небольшое приданое, полученное от Андре. Николь хотела, чтобы он был обязан ей, таким образом она могла бы привязать его к себе и спасти от гибели. Планы Николь были поистине великодушны. Недоброжелательный наблюдатель заметит, конечно, в ее щедрости намек на гордость, а вместе с тем и потребность унизить того, кто уже заставил ее однажды испытать унижение.

Отвечая этому пессимисту, мы утверждаем, что в тот момент ее любовь брала верх над расчетливостью.

Андре наблюдала за Николь.

— Бедное дитя, — со вздохом прошептала она. — Если бы не ее заботы, она могла бы быть счастлива.

Услышав эти слова, Николь вздрогнула. Пред взором легкомысленной девушки предстал Эльдорадо, где она видела себя разодетой в шелка и кружева, увешанной бриллиантами и окруженной любовью — словом, все то, о чем Андре, почитавшая за счастье спокойную жизнь, никогда даже и не думала.

Но Николь отвела взгляд от этого пурпурно-золотистого видения, которое как мираж стояло у нее перед глазами.

Она устояла перед соблазном.

— Я и здесь могу найти свое счастье, мадемуазель, — сказала она. — Будь, что будет.

— Подумай хорошенько, дитя мое.

— Хорошо, мадемуазель, я подумаю.

— Будь благоразумной, устраивай свое счастье по-своему, но не делай глупостей.

— Да, мадемуазель. А теперь наступило время, когда я могу признать, что вела себя глупо и чувствую себя виноватой, но речь идет о любви, поэтому я прошу мадемуазель простить меня.

— Так ты в самом деле любишь Жильбера?

— Да, госпожа. Я… я любила его, — ответила Николь.

— Невероятно! Что тебя в нем привлекало? Как только мне доведется его увидеть, нужно будет получше рассмотреть этого сердцееда.

Николь посмотрела на Андре с сомнением. Что скрывалось за словами Андре: тонкое лицемерие или простая наивность?

«Андре, может быть, в самом деле ни разу не взглянула на Жильбера, — думала Николь, — но уж Жильбер-то наверняка обратил на Андре внимание».

Прежде чем изложить свою просьбу, она хотела разузнать все подробности.

— Жильбер не едет с нами в Париж, госпожа?

— А зачем? — возразила Андре.