Александр Дюма - А. Дюма - Собрание сочинений. Том 12. Женская война. Сильвандир. 1993

Ковиньяк искал базу для своих действий. Когда он приехал в селение между Шательро и Пуатье, ему показалось, что он нашел желаемое место. Оно называлось Жольне. Ковиньяк вспомнил, что был тут один раз вечером, когда привез приказание герцога д’Эпернона Канолю, и основал главную квартиру в гостинице, потому что тут, как он помнил, его сытно накормили. Впрочем, и выбирать было не из чего: мы уже сказали, что в Жольне была только одна гостиница.

Утвердившись таким образом на большой дороге из Парижа в Бордо, Ковиньяк имел за собой войска герцога де Ларошфуко, осаждавшего Сомюр, а перед собой — войска короля, собиравшиеся в Гиени. Он мог примкнуть к тем или другим, но пока не хотел приставать ни к той, ни к другой партии; а до тех пор ему нужно было набрать человек сто, которых он мог бы с успехом использовать. Набор шел спешно, и Ковиньяк завершил уже почти половину важного дела.

Однажды Ковиньяк, использовав все утро на охоту за людьми, сидел, по обыкновению, у ворот гостиницы и разговаривал со своим лейтенантом. Вдруг он увидел в конце улицы молоденькую даму верхом. За нею ехал конюх и два навьюченных мула.

Легкость, с которой хорошенькая амазонка управляла своей лошадью, упрямый и высокомерный вид конюха напомнили что-то Ковиньяку. Он положил руку на плечо Ферпозона, который в этот день был не в духе, и шепнул ему, указывая на амазонку:

— Вот пятидесятый солдат моего полка, или я умру!

— Кто? Эта дама?

— Да, она!

— Да что ж это такое? У нас уж есть племянник, готовившийся в адвокаты, и крестник, собиравшийся стать священником, два прокурорских писца, два лавочника, медик, три булочника и два крестьянина; кажется, довольно негодных солдат, а вы хотите прибавить к ним еще женщину… Ведь придется когда-нибудь и сражаться!

— Да, но наше состояние не превышает еще двадцати пяти тысяч ливров (читатель видит, что это состояние увеличивалось вместе с отрядом как снежный ком); если б можно было достичь круглой цифры, тридцати тысяч, я думаю, это было бы не худо.

— А! Если смотреть на дело с этой стороны, то вы совершенно правы, мне сказать нечего.

— Молчи! Ты сейчас увидишь!

Ковиньяк подошел к молодой даме, которая остановилась перед окном и разговаривала с трактирщицей, отвечавшей из комнаты.

— Ваш слуга, сударь, — сказал он, ловко приподнимая шляпу.

— Вы величаете меня сударем? — спросила дама с улыбкой.

— Именно вас, прелестный виконт.

Дама покраснела.

— Я вас не понимаю, — возразила она.

— Очень хорошо понимаете, потому что покраснели до ушей.

— Уверяю вас, сударь, вы ошибаетесь.

— О нет, нет! Я очень хорошо знаю, что говорю.

— Перестаньте шутить, прошу вас.

— Я не шучу, виконт, и вот вам доказательства. Три недели тому назад я имел честь встретить вас в мужском платье на берегах Дордони в сопровождении вашего верного Помпея. Господин Помпей все еще служит у вас? А, вот и он сам! Уж не скажете ли вы, что я не знаю и дорогого господина Помпея?

Конюх и дама посмотрели друг на друга с изумлением.

— Да, да, — продолжал Ковиньяк, — это удивляет вас, прелестный виконт, но вы не осмелитесь сказать, что я встретил не вас на дороге из Сент-Андре-де-Кюбзак в четверти льё от гостиницы метра Бискарро.

— Правда, мы там встретились.

— Изволите видеть!

— Только тоща я была переодета.

— Нет, нет, вы теперь переодеты. Впрочем, я понимаю: приметы виконта де Канба разосланы по всей Гиени, поэтому вы считаете благоразумным, чтобы не возбудить подозрения, носить женский костюм, который, если говорить правду, чрезвычайно вам к лицу.

— Сударь, — сказала виконтесса с замешательством, которое тщетно старалась скрыть, — если б в вашем разговоре не было нескольких разумных слов, так я подумала бы, что вы сумасшедший.

— Я не скажу вам того же, и переодеваться — дело очень благоразумное, когда вступаешь в заговор.

Молодая женщина посмотрела на Ковиньяка с еще большим беспокойством.

— В самом деле, — сказала она, — мне кажется, что я вас где-то видела, но никак не могу вспомнить где.

— В первый раз вы меня видели, как я уже сказал вам, на берегах Дордони.

— А во второй?

— В Шантийи.

— В день охоты?

— Именно так.

— Так мне нечего бояться вас, сударь, вы из нашей партии.

— Почему же?

— Потому что были в гостях у принцессы.

— Позвольте заметить, что это ничего не значит…

— Однако ж…

— Там было так много людей, что не могли быть только одни друзья.

— Берегитесь, я дурно о вас подумаю.

— О! Думайте что угодно, я не рассержусь.

— Но что же вам угодно?

— Хочу, если вы позволите, принять вас в этой гостинице.

— Благодарю вас, сударь, я не нуждаюсь в вас. Я жду здесь одного знакомого.

— Прекрасно! Извольте сойти с лошади, и до приезда ожидаемого гостя мы поговорим.

— Как прикажете, сударыня? — спросил Помпей у виконтессы.

— Спроси комнату и вели готовить ужин, — отвечал ему Ковиньяк.

— Позвольте, сударь, кажется, я должна здесь распоряжаться.

— Это еще неизвестно, виконт, ведь я начальник в Жольне и у меня полсотни солдат. Помпей, делай то, что тебе сказано!

Помпей повесил голову и вошел в гостиницу.

— Так вы арестуете меня, сударь? — спросила дама.

— Может быть.

— Что это значит?

— Да, это зависит от предстоящего нашего разговора; но извольте же сойти с лошади, виконт, вот так… Позвольте предложить вам руку… Трактирный слуга отведет вашу лошадь в конюшню.

— Я повинуюсь вам, сударь, потому что вы сильнее, как вы сами сказали; я не имею никаких средств сопротивляться, но предупреждаю вас, что тот, кого я жду, — офицер короля.

— В таком случае, виконт, вы представите меня ему, я буду очень рад познакомиться с ним.

Виконтесса поняла, что сопротивляться бесполезно, и пошла вперед, показав своему странному собеседнику, что он может идти за нею.

Ковиньяк проводил ее до дверей комнаты, приготовленной Помпеем, и хотел уже сам войти туда, как вдруг Фергюзон, взбежав поспешно по лестнице, сказал ему на ухо:

— Капитан! Карета, запряженная тройкой лошадей, а в ней молодой человек, в маске… У дверец два лакея.

— Хорошо, — отвечал Ковиньяк, — это, наверное, ожидаемый дворянин.

— А, здесь ждут дворянина?

— Да, и я пойду встречу его. А ты оставайся здесь, в коридоре. Не спускай глаз с двери: входить могут все, но никого не выпускай.

— Будет исполнено, капитан.

Дорожная карета остановилась у гостиницы. Ее сопровождали четыре человека из роты Ковиньяка, которые встретили путешественника на дороге.

Молодой дворянин, одетый в голубое бархатное платье и закутанный в меховой плащ, сидел в карете. когда вооруженные люди окружили его, он беспрестанно задавал им вопросы, но, не получив ответа и увидев, что ничего не добьется, решился ждать. Иногда только он приподнимал голову и смотрел, не явится ли какой-нибудь начальник, у которого он мог бы получить объяснение странного поведения этих людей.