Александр Дюма - Дюма. Том 03. Две Дианы

Но самое трудное было еще впереди. Неприятельские отряды день и ночь рыскали по окрестностям осажденного города, и всякая встреча с ними могла оказаться роковой для наших воинов, переодетых в крестьянскую одежду. Малейшая задержка могла погубить весь разработанный план.

Поэтому, когда они добрались через полчаса до развилки дорог, Габриэль остановился и задумался. Остановился и Мартин Герр. Впрочем, ему-то обдумывать было нечего — это занятие он обычно предоставлял своему господину. Ведь он, Мартин-Герр, — только длань, а голова же — сам Габриэль, так полагал храбрый и преданный оруженосец.

— Мартин, — заговорил Габриэль после недолгого размышления, — перед нами два пути. Оба они ведут к Анжимонскому лесу, где нас поджидает барон Вольперг. Если мы пойдем вместе, то можем и вместе попасть в плен. Если же пойдем разными дорогами, то шансы у нас удвоятся, как это было и при поисках госпожи де Кастро. Ступай же вот по этой дороге: она длиннее, но более надежна. На пути ты натолкнешься на лагерь валлонов, где, вероятно, содержится в плену господин де Монморанси. Обойди лагерь, как мы это сделали прошлой ночью. Побольше самообладания и хладнокровия! Если тебя остановят, выдавай себя за анжимонского крестьянина: ты, мол, возвращаешься из лагеря испанцев, куда ходил сбывать съестные припасы. Постарайся подражать пикардийскому наречию. Но, главное, помни: лучше нахальство, чем нерешительность. Надо иметь самоуверенный вид. Если ты растеряешься, пиши пропало!

— О, будьте спокойны, господин виконт! — подмигнул Мартин Герр. — Не так-то я прост, как вам кажется, и без труда их одурачу.

— Хорошо сказано, Мартин. А я пойду вон той дорогой. Она короче, но опасней, потому что ведет прямо в Париж и находится под особым наблюдением. И если я не доберусь до назначенного места, пусть меня дольше получаса не ждут и не теряют драгоценного времени. Ведь ночью опасность не так велика, как вечером. Тем не менее посоветуй барону Вольпергу от моего имени быть крайне осторожным. Ты знаешь, как надо поступить: разделить отряд на три колонны и, по возможности, незаметнее подойти к городу с трех противоположных сторон. На успех всех трех колонн рассчитывать трудно. Но гибель одной, быть может, будет спасением для двух остальных. Ну вот и все, мой славный Мартин. Может, больше мы и не свидимся… Дай же мне руку, и храни тебя Господь!

— О, молю Господа сохранить и вас! — ответил Мартин. — Все-таки я надеюсь, что нынче вечером мы сыграем какую-нибудь ловкую штуку с этими треклятыми испанцами.

— Я рад, что ты в таком расположении духа, Мартин. Так будь же здоров! Желаю тебе удачи и, главное, нахальства.

— И я вам желаю удачи, господин виконт, и осторожности.

Так расстались рыцарь и оруженосец. Поначалу у Мартина все шло гладко, и он, скрываясь в густом мраке, ловко избежал нескольких встреч с подозрительными личностями. Но, приближаясь к лагерю валлонов, Мартин Герр очутился вдруг между двумя отрядами, пешим и конным. Грозный окрик: "Кто идет?" — не оставлял ни малейшего сомнения, что его заметили.

"Ну, — подумал он, — теперь как раз пора пустить в ход свое нахальство".

И, как бы осененный свыше необыкновенно удачной мыслью, он затянул во все горло чрезвычайно подходящую к этому случаю песню об осаде Меца:

В пятницу, день Всех Святых,

Не знали жители Меца.

Куда от насевших на них Германских разбойников деться.

— Эй! Кто идет? — снова рявкнули из темноты; владелец этого грубого голоса говорил на каком-то непостижимом наречии с непостижимым произношением.

— Крестьянин из Анжимона, — ответил Мартин Герр на столь же непонятном языке и продолжал путь, с еще большим усердием распевая свою песенку.

— Эй, стой на месте и перестань горланить свою проклятую песню! Слышишь? — продолжал свирепый голос.

Мартин Герр мгновенно сообразил, что против сотни он не боец, что от конных пешком не убежишь, да и бегство его произведет на них самое дурное впечатление. И он остановился. В сущности, он был до известной степени рад случаю блеснуть своей ловкостью и хладнокровием. Габриэль, иной раз как будто сомневавшийся в нем, не имел бы впредь подобных оснований, если бы ему, Мартину, удалось выпутаться из такого трудного положения.

Поэтому он постарался выглядеть как можно беспечнее.

— Клянусь святым мучеником Кантеном! — ворчал он, приближаясь к отряду. — Что за бестолковщина задерживать бедного крестьянина, коща он торопится домой к жене и детям, в Анжимон! Ну, говорите, да живей, чего вам надобно от меня?

— Чего нам надо? — спросил окликнувший его человек. — Допросить и обыскать тебя, ночной бродяга. Одежда-то на тебе крестьянская, а на деле ты, может быть, шпион.

— Хо-хо! Допрашивайте, обыскивайте, — громко и неестественно рассмеялся Мартин Герр.

— Это мы сделаем в лагере.

— В лагере? — повторил Мартин. — Ладно! Идем! Я желаю говорить с начальником. Это что ж такое? Останавливать бедняка крестьянина, который относил провиант вашим товарищам под стены Сен-Кантена и теперь идет домой? Будь я проклят, если еще раз туда пойду! Это я-то шпион! Я буду жаловаться начальнику, идем!

— Ишь ты, языкастый какой! — усмехнулся командир отряда. — Начальник — это я, приятель. И ты будешь иметь дело только со мной. Не думай, что мы разбудим генералов ради такого плута, как ты!

— Нет, вы меня к генералам ведите! Я требую! — возразил скороговоркой Мартин Герр. — Я должен им сказать, что так не хватают ни с того ни с сего кормильцев армии. Я ничего не сделал плохого. Я честный крестьянин из Анжимона. Я потребую возмещения, пускай-ка вас повесят.

— Он, видно, уверен, что его зря обидели, — заметил один из всадников.

— Ну конечно, — согласился начальник, — и я бы его отпустил, да больно уж знакомы и его голос, и фигура… Марш вперед! В лагере все разъяснится.

Мартин Герр, конвоируемый двумя всадниками, не переставал всю дорогу сыпать проклятиями. Не умолк он и в ту минуту, коща его ввели в палатку.

— Вот как вы себя ведете со своими союзниками! Ну ладно же! Поищете вы теперь овса для коней и муки для себя, я вам больше не поставщик!..

В этот миг начальник конного отряда поднес факел к самому лицу Мартина Герра и даже попятился от изумления.

— Дьявол мне свидетель, я не ошибся! — закричал он. — Это он и есть! Разве вы не узнаете этого негодяя?

— Он! Он самый! — гневно поддакивали остальные солдаты, по очереди подходившие взглянуть на пленника.

— Ну вот! Узнали меня наконец? — заговорил несчастный, начинавший не на шутку тревожиться. — Сами видите, что перед вами Мартин Корнулье из Анжимона… Теперь вы меня, слава Богу, отпустите.

— Отпустим тебя? Вор, свинья, висельник!.. — сжимая кулаки, сверкнул глазами начальник отряда.