Александр Дюма - Дюма. Том 03. Две Дианы

— А я-то думал, что ты попал в плен, — сказал ему Монморанси.

— Так оно и было, господин барон, — ответил Арно.

— Однако же ты улизнул, как я вижу.

— Да, господин барон, я им уплатил, но только особым способом — обезьяньей монетой. Вы прибегли к своему золоту, а я — к своей хитрости. Вот мы и оба теперь на свободе.

— Ну и наглец ты, братец! — заметил коннетабль.

— Никак нет, господин барон. Все это дело житейское, я просто хотел сказать, что человек я бедный, вот и все.

— Гм!.. — проворчал Монморанси. — Чего же ты от меня хочешь?

— Деньжонок… А то я совсем поистратился.

— А почему это я должен снабжать тебя деньгами? — снова спросил коннетабль.

— Придется уж вам раскошелиться, заплатить мне, господин барон.

— Платить? А за что?

— За новости, которые я вам принес.

— Еще посмотрим, какие новости…

— И мы посмотрим, какая будет оплата…

— Наглец! А если я тебя повешу?

— Малоприятная мера, которая заставит меня высунуть язык, но уж никак его не развяжет.

"Мерзавец отменный, что и говорить, но пусть уж он считает себя незаменимым", — подумал Монморанси, а вслух сказал:

— Ладно, я согласен.

— Господин барон очень добр, — ответил Арно, — и я позволю себе напомнить вам ваше благородное обещание, когда вы будете расплачиваться за понесенные мною расходы.

— Какие расходы? — удивился коннетабль.

— Вот мой счет, господин барон, — поклонился Арно, подавая ему тот самый знаменитый документ, который разрастался у нас на глазах.

Анн де Монморанси бегло просмотрел.

—. Верно, — согласился он, — тут, помимо нелепых и вымышленных услуг, есть и такие, что были действительно полезны в свое время, но теперь я могу вспоминать о них только с досадой.

— Ба, господин барон, а не преувеличиваете ли вы свою опалу? — невинно спросил Арно.

— Что? — подскочил коннетабль. — Разве ты знаешь… разве уже стало известно, что я в опале?

— Все — и я в том числе — сомневаются в этом.

— Если так, — с горечью покачал головой коннетабль, — то можешь сомневаться и в том, что сен-кантенская разлука виконта д’Эксмеса и Дианы де Кастро ничем не помогла, ибо и по сю пору король не желает выдать свою дочь за моего сына.

— Не убивайтесь так, господин барон, — едко усмехнулся Арно. — Я полагаю, король охотно отдаст вам свою дочь, коли вы сумеете ему вернуть ее.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что наш государь печалится нынче не только об утрате Сен-Кантена и о сен-лоранском поражении, но и об утрате своей нежно любимой дочери Дианы де Кастро, которая после осады Сен-Кантена исчезла, и никто не может с точностью определить, что с ней сталось. Десятки противоречивых слухов об ее исчезновении носятся по столице. Вы только вчера прибыли, господин барон, и ничего не знаете, да и я сам узнал ей этом лишь нынче утром.

— У меня были другие заботы, — заметил коннетабль, — и мне нужно думать не о минувшей славе, а о теперешнем моем бесславии.

— Совершенно верно, господин барон. Но не расцветет ли ваша слава вновь, если вы скажете королю примерно так: государь, вы оплакиваете вашу дочь, вы ищете ее повсюду, расспрашиваете всех о ней, но только я один знаю, где она находится, государь!..

— А ты это знаешь, Арно? — живо спросил коннетабль.

— Все знать — таково мое ремесло, — отвечал шпион. — Я сказал, что у меня есть новости для продажи, и, как видите, мой товар отменного качества. Вы об этом подумали? Подумайте, господин барон!

— Я вот думаю, что короли всегда хранят в памяти ошибки своих слуг, но не подвиги. Когда я верну Генриху Второму его дочь, он поначалу придет в восторг и вознаградит меня всем, чем только можно. Но потом Диана поплачет, Диана скажет, что ей лучше умереть, чем выйти за кого другого, кроме виконта д’Эксмеса, и король по ее настоянию и по проискам моих врагов станет больше думать о проигранной мною битве, нежели об отысканной мною дочери. Таким образом, все мои труды пойдут только на благо виконту д’Эксмесу.

— Так вот и надо бы, — подхватил Арно с гаденькой улыбкой, — надо бы, чтобы, когда герцогиня де Кастро объявится, виконт д’Эксмес тут же бы сгинул! Вот бы здорово получилось!

— Но для этого нужны крайние меры, к которым прибегать опасно. Я знаю, у тебя хваткая рука, да и язык ты держишь за зубами. Однако…

— Господин барон, вы не поняли моих намерений, — вскричал Арно, разыгрывая негодование, — вы меня просто-напросто очернили! Вы изволили подумать, что я хочу вас избавить от юноши каким-нибудь этаким… — он сделал выразительный жест, — манером! Нет, тысячу раз нет! Есть совсем иной, лучший путь…

— Какой же?.. — вырвалось у коннетабля.

— Сначала давайте договоримся, господин барон, — отозвался Арно. — Извольте, я вам укажу, где находится заблудшая овечка. Затем расскажу, каким образом я избавлю вас, хотя бы на время, нужное для бракосочетания герцога Франциска, от опасного соперника. Вот вам уже две блестящие заслуги, господин барон! Что же вы со своей стороны можете мне предложить?

— А что ты просишь?

— Вы рассудительны, я тоже. Ведь вы платите не торгуясь, верно? Так как же будет с тем скромным счетом, который я имел честь только что вам представить?

— Счет будет оплачен.

— Я так и знал! В этом пункте мы с вами столкуемся. Да и сумма-то, впрочем, мизерная. Но золото все-таки не самая ценная вещь на свете.

— Что такое? — удивился и даже испугался коннетабль. — Неужто от Арно дю Тиля слышу я, что золото не самая ценная вещь на свете?

— От него самого, от Арно дю Тиля, господин барон, но не от того Арно дю Тиля, которого вы изволили знать как нищего прощелыгу, а от другого Арно дю Тиля, вполне довольного той судьбой, которая выпала ему на долю. Теперь этот Арно дю Тиль спит и видит, как бы тихо и мирно провести остаток своих дней в отчем краю, среди друзей своей юности и близких… Вот о чем я мечтал, господин барон, вот какова тихая и безмятежная цель моей… бурной жизни.

— Что ж, — хмыкнул Монморанси, — если можно через бурю прийти к покою, так быть тебе счастливым, Арно. Значит, ты разбогател?

— Немного есть, господин барон, немного есть. Десять тысяч экю для такого бедняка, как я, — это целое состояние, особенно в маленькой деревеньке, в скромном семейном кругу.

— Семейный круг? Деревенька? А я всегда полагал, что у тебя ни кола ни двора, платье с чужого плеча и плутовская кличка.

— Арно дю Тиль — это действительно мой псевдоним, ваша светлость. Мое же настоящее имя Мартин Герр, и родом я из деревни Артиг, где я оставил жену с детьми!

— У тебя жена? — повторил Монморанси, все больше удивляясь. — У тебя дети?

— Да, господин барон, — елейным тоном ответил Арно, — и я должен предупредить господина барона, что в дальнейшем рассчитывать на мои услуги вам не придется, ибо два нынешних поручения будут безусловно последними. Я отхожу от дел и впрямь намереваюсь жить достойно, в окружении родных и близких.