Александр Дюма - Дюма. Том 03. Две Дианы

— Ладно, — сказал Габриэль, — но в ответ на эту историю я мог бы рассказать другую, ничем не похожую на твою.

— Историю моего второго "я"? — спокойно спросил Мартин. — Если в ней нет ничего непристойного и у вас, господин виконт, есть желание коротенько мне пересказать ее, я бы с интересом послушал.

— Ты смеешься, негодяй? — возмутился Габриэль.

— О, господин виконт, я ли вас не уважаю! Но странное дело, этот другой "я" причинил мне столько неприятностей, вверг меня в такие страшнейшие переделки, что теперь я невольно интересуюсь им! Иногда мне кажется, что я даже люблю этого мошенника!

— Он и впрямь мошенник, — сказал Габриэль.

Он уже был готов поверить рассказу Мартина Герра, коща в комнату вошла кормилица, а за ней какой-то крестьянин.

— Что же это, в конце концов, означает? — спросила Алоиза. — Вот этот человек приехал к нам с известием, что ты, Мартин Герр, умер!

— Что я умер? — ужаснулся Мартин Герр, услыхав слова Алоизы.

— Господи Иисусе! — завопил, в свою очередь, крестьянин, взглянув на лицо оруженосца.

— Значит, "я", который не "я", помер! Силы Небесные! — продолжал Мартин. — Значит, хватит с меня двойной жизни! Это не так уж плохо, я доволен. Говори же, дружище, говори,

— прибавил он, обращаясь к пораженному крестьянину.

— Ах, сударь, — едва выговорил посланец, оглядев и ощупав Мартина, — как это вас угораздило приехать раньше меня? Я ведь торопился изо всех сил, чтобы выполнить ваше поручение и заполучить от вас десять экю!

— Вот оно что! Но, голубчик ты мой, я тебя никогда не видел, — сказал Мартин Герр, — а ты со мной говоришь, будто век меня знаешь…

— Мне ли вас не знать? — изумился крестьянин. — Разве не вы поручили мне прийти сюда и объявить о том, что вас повесили?

— Как-как? Да ведь Мартин Герр — это я!

— Вы? Не может быть! Значит, вы сами объявили о том, что вас повесили? — спросил крестьянин.

— Да где же и когда я говорил про такое зверство? — допытывался Мартин.

— Значит, все вам сейчас и выложить?

— Да, все!

— Несмотря на то, что вы же предупредили — "молчок"?

— Несмотря на "молчок".

— Ну, ежели у вас такая плохая память, так и быть, расскажу. Тем хуже для вас, если сами велите! Шесть дней назад поутру я полол сорняки на своем поле…

— А где оно, твое поле? — перебил Мартин.

— И мне в самом деле нужно вам отвечать? — спросил крестьянин.

— Конечно, дубина!

— Так вот, поле мое за Монтаржи, вот оно где!.. И вот, пока я трудился, вы проехали мимо. За плечами у вас был дорожный мешок. "Эй, друг, что ты там делаешь?" — это вы так спросили. "Сорняки полю, сударь мой", — ответил я. "И сколько тебе дает такая работа?" — "На круг по четыре су в день". — "А не хочешь заработать сразу двадцать экю за две недели?" — "Ого-го!" — "Да или нет?" — "Еще бы!" — "Так вот. Немедленно отправляйся в Париж. Если ты ходишь бойко, то через пять или шесть суток будешь там. Спросишь, где находится улица Садов святого Павла и где там живет виконт д’Эксмес. В его особняк ты и направишься. Его самого на месте не будет, но ты там найдешь почтенную даму Алоизу, его кормилицу, и скажешь ей… Слушай внимательно. Ты скажешь ей: "Я приехал из Нуайона, где две недели назад повесили одну вам знакомую личность по имени Мартин Герр". Запомни хорошенько: Мартин Герр. "У него отняли все деньги, и, чтоб он не проговорился, его повесили… Но когда его волокли на виселицу, он улучил минутку и на ходу шепнул мне, чтоб я сообщил вам про эту беду. Он мне обещал, что за это вы отсчитаете мне десять экю. Я сам видел, как его повесили, вот я и пришел…" Вот так ты должен сказать той доброй женщине. Понял?" — "Хорошо, сударь, — ответил я, — но сначала вы говорили мне про двадцать экю, а теперь говорите только про десять". "Дурачина! Вот тебе задаток — первые десять". — "Тогда в добрый час, — говорю я. — Ну, а если добрая дама Алоиза спросит меня, каков из себя этот Мартин Герр, которого я никогда не видал?" — "Гляди на меня". — "Гляжу". — "Так вот, ты опишешь ей Мартина Герра, как будто он — это я!".

— Удивительное дело! — прошептал Габриэль, внимательно слушая этот странный рассказ.

— Значит, — продолжал крестьянин, — я, сударь, и явился объявить все, о чем вы мне говорили. А оказалось, вы попали сюда раньше меня! Оно, конечно, я заглядывал на пути в трактиры… однако поспел вовремя. Вы дали мне шесть дней, а сегодня как раз шестой день, как я вышел из Монтаржи.

— Шесть дней, — печально и задумчиво промолвил Мартин Герр. — Шесть дней назад я прошел через Монтаржи! Н-да… Думается мне, дружище, что рассказ твой — сущая правда.

— Да нет же, — стремительно вмешалась Алоиза, — напротив, этот человек просто обманщик! Ведь он уверяет, будто говорил с вами в Монтаржи шесть дней назад, а вы вот уже двенадцать дней никуда не выходили из дома!

— Так-то оно так, — отвечал Мартин, — но мой двойник…

— И потом, — перебила его кормилица, — нет еще и двух недель, как вас повесили в Нуайоне, а раньше вы говорили, что повесили вас месяц назад!..

— Конечно, — согласился оруженосец, — сегодня как раз месяц… Но между тем мой двойник…

— Пустая болтовня! — вскричала кормилица.

— Ничуть, — вмешался Габриэль, — я полагаю, что этот человек указал нам дорогу истины!

— О господин, вы не ошиблись! — радостно закивал головой крестьянин. — А как мои десять экю?

— Можешь не беспокоиться, — сказал Габриэль, — но ты сообщишь нам свое имя и местожительство. Возможно, со временем ты понадобишься как свидетель. Я, кажется, начинаю распутывать клубок многих преступлений…

— Но, господин виконт… — пытался возражать Мартин.

— А сейчас довольно об этом, — оборвал Габриэль. — Ты, Алоиза, проследи, чтоб этот добрый человек ушел, ни на что не жалуясь. В свое время дело это разрешится… Однако уже восемь часов. Пора идти в Лувр. Если король даже не примет меня до полудня, я, по крайней мере, поговорю с адмиралом и герцогом де Гизом.

— После свидания с королем вы сразу же вернетесь домой?

— Сразу же. Не волнуйся, кормилица. Я предчувствую, что, несмотря ни на что, выйду победителем.

— Да, так оно и будет, если Господь Бог услышит мою горячую молитву! — прошептала Алоиза.

— А тебя, Мартин, мы тоже оправдаем и восстановим в своих правах… но не раньше, чем добьемся другого оправдания и другого освобождения. А пока будь здоров, Мартин. До свидания, кормилица.

Они оба поцеловали руку, которую им протянул молодой человек. Потом он, строгий и суровый, набросил на себя широкий плащ, вышел из дома и направился к Лувру.

"Вот так же много лет назад ушел его отец и больше не вернулся…" — подумала кормилица.

Когда Габриэль миновал мост Менял и оказался на Гревской площади, он заметил ненароком какого-то человека, тщательно закутанного в грубый плащ. Видно было, что незнакомец старается скрыть свое лицо под широкополой шляпой. Габриэлю почудилось что-то знакомое в его фигуре, однако он не остановился и прошел мимо.