Александр Дюма - Дюма. Том 03. Две Дианы

— Я беру этих поденщиков славы, — сказал Габриэль, — и для большей верности плачу им за месяц вперед. Кто там еще?

Оба тевтонских Голиафа по-военному отдали честь и направились к выходу, чеканя шаг.

— Следующий, — произнес Мартин, — по имени Пильтрусс. Вот он.

Некое разбойного вида существо в изодранном платье, переваливаясь, вошло в комнату, остановилось в замешательстве и воззрилось на Габриэля, словно он был судьей.

— Не стесняйтесь, Пильтрусс, — мягко обратился к нему Мартин Герр. — Несмотря на ваш дикий вид, вам, право, нечего краснеть.

Потом он доложил своему господину:

— Пильтрусс, господин виконт, так называемый человек с большой дороги. Он ходит по дорогам, которые кишат чужеземными грабителями, и грабит грабителей. Что же касается французов, то он их не только милует, но даже и помогает им. Итак, Пильтрусс — своего рода завоеватель. Тем не менее он ощутил потребность изменить свой образ жизни. Вот почему он с такой охотой принял предложение вступить под знамя виконта д’Эксмеса.

— Хорошо, — сказал Габриэль. — Я принимаю его под твою, Мартин, ответственность, с условием, что он изберет ареной для своих подвигов не большие дороги, а укрепленные города.

— Благодари господина виконта, чудак, — подтолкнул его Мартин Герр.

— Благодарю вас, господин виконт, — заторопился Пильтрусс. — Обещаю вам, что никогда не буду драться один против двух или трех, а только против десятерых.

— В добрый час, — усмехнулся Габриэль.

После Пильтрусса явилась некая мрачная, бледная и чем-то озабоченная личность.

Зловещее выражение его лица усугублялось бесчисленными шрамами и рубцами.

Мартин представил этого седьмого, и последнего, новобранца под невеселой кличкой Мальмор.

— Господин виконт, — сказал он, — вы не должны отказывать бедняге Мальмору. У него явное пристрастие к войне. Он просто грезит сражениями и, однако, ни разу в жизни даже не пригубил из этого кубка наслаждения. Он так смел, так рвется в стычку, что с первого же шага получает рану, которая и приводит его в лазарет. Все его тело — сплошной рубец, но он крепок, а Бог милостив, и он поднимается и снова ждет подходящего случая. Господин виконт, вы сами видите, что нельзя лишить этого скорбного вояку радости, которая принесла бы обоюдную пользу.

— Ладно, беру Мальмора с его воинственностью, — сказал Габриэль.

Довольная улыбка скользнула по бледному лицу Мальмора, и он ушел, дабы присоединиться к новым своим товарищам.

— Надеюсь, теперь все? — спросил Габриэль своего оруженосца.

— Да, господин виконт.

— Что ж, у тебя недурной вкус, — заметил Габриэль. — Благодарю за удачный выбор.

— Да, — скромно промолвил Мартин Герр, — такими ребятами не стоит пренебрегать.

— И я так думаю, — согласился Габриэль. — Крепкая компания.

— А если сюда добавить еще Ландри, Обрио, Шенеля, Котамина и Балю, наших ветеранов, да еще господина виконта во главе, да еще четыре или пять человек из вашей челяди, так у нас будет такой отряд, которым можно будет похвастаться перед друзьями, и особенно перед врагами.

— Правильно, — сказал Габриэль. — А сейчас ты займешься их экипировкой. Мой же день пока еще не закончен.

— Куда вы собираетесь нынче вечером, господин виконт?

— спросил Мартин.

— В Лувр, к герцогу де Гизу. Он ждет меня к восьми часам,

— ответил Габриэль, поднимаясь со стула. — Ты даже не знаешь, как нужна мне победа! И я добьюсь ее!

И, направляясь к двери, он воскликнул про себя:

"Да, я тебя спасу, отец! Я спасу тебя, Диана!"

Теперь перенесемся мысленно за шестьдесят лье от Парижа, и тоща мы окажемся в Кале в конце ноября 1557 года.

Не прошло и двадцати пяти дней с отъезда виконта д’Эксмеса, как гонец его уже появился у стен английской крепости. Он потребовал, чтоб его провели к губернатору, лорду Уэнтуорсу, для вручения ему выкупа за бывшего пленника. Он был неловок и крайне бестолков, этот гонец: как ни указывали ему дорогу, он двадцать раз проходил мимо ворот и, по своей глупости, тыкался во все замаскированные двери. Это было сущим наказанием — дурачина успел обойти чуть ли не все наружные укрепления у главного входа в крепость.

Наконец после бесчисленных указаний он все-таки отыскал нужную дорогу. В те далекие времена магическая сила слов: "Я несу десять тысяч экю для губернатора", — была такова, что суровые формальности выполнились мгновенно. Его для виду обыскали, затем доложили о нем лорду Уэн-Фуорсу, и вот носитель столь уважаемой суммы был беспрепятственно пропущен в Кале.

Посланец Габриэля еще долго блуждал по улицам Кале, прежде чем отыскал дворец губернатора. Итак, потратив больше часа на десятиминутную дорогу, он наконец вошел во дворец и сразу был принят губернатором. В тот день Уэнтуорс пребывал в тяжкой меланхолии. Когда посланец объяснил цель своего прихода и тут же положил на стол тугой мешок с золотом, англичанин спросил:

— Виконт д’Эксмес ничего не велел мне передать, кроме этих денег?

Пьер (таково было имя посланца) поглядел на лорда с тупым изумлением, которое не делало чести его врожденным способностям.

— У меня, сударь, — сказал он, — нет другого дела, как только передать вам выкуп. Хозяин больше ничего мне не приказывал, и я даже не понимаю…

— Ну хорошо, хорошо! — перебил его лорд Уэнтуорс. — Просто виконт д’Эксмес стал там более рассудителен, с чем я его и поздравляю. Воздух французского двора отшиб ему память.

И тихо добавил, будто про себя:

— Забвение — это половина счастья!

— А вы, милорд, со своей стороны не прикажете мне передать что-либо моему хозяину? — спросил посланец, с глуповатым безразличием внимая меланхоличным вздохам англичанина.

— Коли он промолчал, то и мне нечего ему сказать, — сухо ответил лорд Уэнтуорс, — Однако напомните ему, что до первого января я готов к его услугам как дворянин и как губернатор Кале. Он поймет.

— До первого января? — переспросил Пьер. — Так ему и сказать, милорд?

— Да, именно так. Вот вам, любезный, расписка в получении денег, а также возмещение за беспокойство при такой долгой дороге. Берите же, берите!

Пьер вроде бы заколебался, но потом принял кошелек из рук лорда Уэнтуорса.

— Спасибо, милорд, — сказал он. — Не разрешите ли вы мне обратиться к вам с просьбой?

— С какой именно?

— Помимо того долга, который я вручил вашей милости, виконт д’Эксмес еще задолжал одному из здешних жителей… Как его зовут-то?.. Да, Пьеру Пекуа, у которого он был постояльцем.

— И что же?

— А то, милорд, что мне бы надо заявиться к этому Пьеру Пекуа и вернуть ему то, что причитается!

— Не возражаю, — сказал губернатор. — Вам покажут, где он живет. Вы устали с дороги, но, к сожалению, я не могу вам позволить остаться здесь на несколько дней, ибо здешним уставом запрещено пребывание иностранцев, а французов в особенности. Итак, прощайте, любезный, добрый путь.